[В этом эссе 1985 года кратко изложена запутанная история моей ссоры с журналом Переработанный Мир. После его написания, Крис Карлссон избил меня, у меня внаглую отняли 120 долларов, после чего я понял намек и уехал жить в другой город. Не исключено, что именно эта шайка кроме того ограбила мою квартиру. Надеюсь, что моя книга про скандал, Вода и ребенок, когда-нибудь появится в переиздании. Забавно, что первое, и до недавнего времена почти единственное место, где мне позволили про все это рассказать -- это переводной сборник, вышедший в Словении, в то время -- марксистской стране. -- прим. автора]
Как и большинство оппонентов Переработанного Мира, вначале я их поддерживал. Я раздавал образцы журнала тем из своих знакомых -- абсурдистам, авторам фанзинов, рыночным "либертарианцам" -- на кого ультралевые из высшего общества, управлявшие ПМ, смотрели сверху вниз. В 1982 году я даже составлял для ПМ бесплатные юридические справки -- к ним тогда предъявлял претензии банк, на чьей территории они поставили свою торговую точку (по иронии судьбы, это был чуть ли не единственный случай, когда я действительно занимался юридической деятельностью -- хотя шавка ПМ Фред Вудворт сейчас зовет меня мерзким адвокатишкой). Летом того года моя подруга вошла в коллектив ПМ, и я получил возможность лично с ними познакомиться. В конечном счете мое мнение по поводу ПМ сменилось на отрицательное, и в январе 1983 года, в журнале Призыв к разуму (Сан Франциско) я опубликовал критическую статью -- по сути, с теми же аргументами, к которым независимо пришли диссиденты внутри ПМ и разные посторонние наблюдатели. Все эти аргументы и сейчас сохраняют силу. На самом деле, внутренние документы ПМ, предоставленные бывшими рядовыми членами коллектива, показывают, что моя критика была слишком мягкой. Вот аргументы моей статьи "Обман категории А в кружке", исправленные с учетом новой информации.
Коллектив ПМ фальсифицирует биографии и социальное происхождение своих членов, особенно начальства. Люди в ПМ -- не "диссиденты офисного труда", за коих себя выдают, потому что ни сейчас, ни раньше в офисах они не работают и не работали. Редакторы Крис Карлссон ("Люшиус Кэбинс") и его гражданская жена Кейтлин Маннинг ("Максина Хольц") -- владельцы коммерческой типографии, сделанной, как и ранние выпуски ПМ, на те $7,000, которые (по ее словам) Маннинг получила в наследство от дедушки, карикатуриста правого толка Эла Каппа. Завершает правящую тройку ПМ Адам Корнфорд ("Луи Михельсон"), червяк из высшего общества и школьный учитель, родом из Англии, потомок таких светил, как Чарльз Дарвин и специалист по античности Ф.М. Корнфорд (и родственник Джона Корнфорда -- поэта-сталиниста, на которого "Михельсон" старается во всем походить). Том Атанасиу, один из тех, кто пытался меня избить в ноябре 1984 года, работает программистом-консультантом; правоверные Бони Торесон ("Хелен Хайвотер" -- я пользуюсь ее собственной запиской для внутреннего пользования), "Зоя Ноя" (вторая нападавшая), Линда Томас и "Мид-О" (бр-р) тоже не работают в офисах даунтауна Сан Франциско. Настоящие оппозиционеры офисного труда, когда-то участвовашие в ПМ> (Гиджит Диджит, Салли Фрай, Донна Косси -- "Out of Kontrol Data Institute", "Фредди Бэр" и другие), теперь находятся в оппозиции к самому ПМ.
ПМ исповедует, при этом лживо отрицая это, определенную политическую систему, которую он не позволяет ни критиковать, ни даже назвать. Начальство ПМ о своих политических биографиях врет так же, как о своем социальном происхождении и классовой принаделжности. Все главные фигуры -- с давних пор политиканы левацкого толка, младшие (Маннинг и Карлссон) -- семь или восемь лет, старшие (Атанасиу, Корнфорд) -- по крайней мере лет двенадцать. Старики проталкивали идеологию ПМ, левую марксисткую доктрину коммунизма рабочих советов, еще в 1973 году, в газете Новое Утро. Внимательно прочитав ПМ, мы увидим, что своих взглядов они не изменили. ПМ подается как журнал прагматичный, открытый и "анти-авторитарный". Он как бы намеревается вести ничем не ограниченные дискуссии, приглашать читателей к соучастию -- утверждается даже, что цель -- смазать грань между читателями и писателями. Наглое вранье! ПМ подавляет любые попытки проявить и обсудить ту идеологию, которую он втихую впаривает своим читателям. (Псевдоним Маннинг -- читая ПМ, вы этого никогда не узнаете -- происходит от имени немецкого коммуниста Макса Хольца.)
Руководители ПМ предполагают, и правильно, что у их целевой группы -- образованных белых воротничков (причем белокожих -- хотя в Сан Франциско клерки и машинистки низшего эшелона почти всегда черные или желтые) -- на идеологию аллергия, а левизна вызывает у них скуку. ПМ хочет спасти левачество, сменив этикетки. Кроме того, он хотел бы организовать офисных работников в отдельную политическую силу и возглавить ее. Это единственная оригинальная идея ПМ, основа их стратегии. Старомодные леваческие секты по-прежнему торчат у проходных заводов и у биржи труда, но они не обращают внимание на офисы -- где, как надеется ПМ, и следует искать жизнь. По крайней мере, там следует искать обкуренных ветеранов студенческого и хипповского движения. ПМ видит шанс опередить конкурентов и застолбить сектор целиком для себя.
Другая центральная часть идеологии ПМ -- технофилия; ее левое крыло они просто себе присвоили. ПМ определенно выступает за технологии, несмотря на лудитские образы в некоторых рисунках, в основном в ранних номерах, и сделанных авторами, которых с тех пор из журнала выгнали. Самый первый номер (как и недавний #12) содержит панегирики "освободительному потенциалу компьютерных технологий" авторства Атанасиу, имеющего личный интерес. Осуждаются только извращения и ограничения, наложенные капиталистической организацией производства -- которая, как ни странно, эти технологии и породила. Противников технологий в ПМ никогда не допускали, хотя и позволяли себе заочно их высмеивать -- Атанасиу подначивает неназванных сумасшедших, стремящихся к "буколической роскоши", хотя нужно нам то, чего жаждет он сам, видимо, обделенный природой -- "мощные инструменты".
В споре за и против технологий, сыгравшем важную роль в развале породившей их группы, Союза Обеспокоенных Коммуняк, прикидываться дурачками для ПМ совершенно недостаточно -- хотя именно это Корнфорд пытался сделать в своем ответе на "Обман категории А в кружке". (Который, кстати, стал возможен только потому, что я по-товарищески дал почитать корректуру моей статьи одному из сотрудников ПМ -- поскольку в то время питал надежды на то, что ПМ, анти-авторитарный и т.д., сам ее напечатает.)
Еще одна институция социального управления, которую в ПМ критиковать нельза -- это работа; при том, что невнимательный читатель подумает, будто ПМ выступает против нее. Атанасиу и Торесон явно, все остальные в журнале неявно учат, следуя Библии и Конституции СССР, что работа -- неизбежное зло; просто рабочие советы под руководством ПМ уменьшат ее количество, хотя выполнение ее останется обязательным, а заодно станет необходимым условием для участия в принятии общественно-важных решений. Последнее же наследство старого мира, к которому льнут наследники и наследницы ПМ -- организация. Кое-кто из нас не желает, чтобы его организовывали и вели, даже если это делают стильно и современно. ПМ презирает организации старого типа -- партии и (с большей осторожностью) профсоюзы -- за те или иные конкретные промахи, но надеется заменить их своей собственной структурой. В осуждении организаций, как и во всем остальном, ПМ боится выплеснуть ребенка вместе с водой.
Сам ПМ организован иерархично и безо всякой демократии. Последнее слово всегда остается за основателями и, по совместительству, хозяевами средств производства -- за Маннинг и Карлссоном. На 900 примерно страниц, опубликованных в тринадцати глянцевых номерах, единственная серъезная критика, которую допустил ПМ -- это старая статья Гиджит Диджит и пара коротких писем Джима Брука и Бернарда Маршалека, кстати, подтверждающих "Обман категории А" настолько, насколько им это позволили. Критические замечания -- дружественные, конструктивные критические замечания -- таких разных личностей, как Брайан Кейн, Ирв Томас, Грег Даннингтон, Джон Зерзан и Джерри Рейт, провалились в черную дыру. В "Обмане категории А" я эту политику цензуры отметил и обругал, но она продолжается -- в то самое время, когда ПМ хвастается своим якобы плюрализмом. Если кто-то сомневается -- выберите из мною описанного что-нибудь особенно неприятное для этой организации, напишите им об этом письмо, и посмотрите, пойдет ли оно в печать (или хотя бы, получите ли вы прямой ответ).
Вопреки тому, что утверждается, внутри издательской группы ПМ нет никакой связи между участием в труде и участием в принятии решений -- хотя если бы такая связь существовала, ее уже было бы достаточно, чтобы осудить гипотетически "анти-авторитарный" коллектив. На самом-то деле, поденные рабочие ПМ -- Салли Фрай, Грег Даннингтон и особенно Фредди Бэр -- делали гораздо больше, чем влиятельные, но бездельничающие интеллектуалы вроде Атанасиу или, хуже того, его учителя Корнфорда. Власть в ПМ прямо зависит от идеологического согласия с, и/или послушания перед Тройкой -- более не от чего.
Главная моя ошибка в "Обмане категории А в кружке", отразившаяся даже в названии -- это переоценка роли, которую в ПМ играли анархисты. В 1982 году в ПМ было полно анархистов, может быть, даже большинство, но начальство было марксистское, и сейчас анархистов там очень мало -- если они вообще остались. Ни одно из действительно важных решений, сделанных ПМ за последние месяцы -- попробовать избить меня, лишить меня средств к существованию, натравить на меня полицию, пытаться получить судебный мандат, запрещающий мне публично делать "ложные" утверждения про ПМ и даже "упоминать" эту секту, и в конце концов, добиться моего ареста -- не принималось на коллективном собрании. (Причем нынешние шестерки ПМ уж конечно не стали бы возражать -- Тройка наконец-то получила таких работников, каких хотела.)
Так ситуация представлялась мне два года назад -- и безусловно, именно так дела обстоят сейчас. Корнфорд написал опровержение на "Обман категории А", вышедшее в том же номере того же журнала, но сам ПМ мою статью так и не напечатал, и ни разу о ней не упомянул. Это не значит, что начальство не было встревожено. Как обнаружила работавшая тогда в ПМ Фредди Бэр, как я с тех пор постоянно утверждал, и как ПМ подтверждает своим молчанием, его руководство поставило себе целью не допустить, чтобы "Обман категории А" перепечатали в каком-нибудь анархистском или анти-авторитарном журнале -- и это им практически удалось. Что, вместе с одновременным устранением радикального меньшинства в ПМ (откуда Даннингтон, Бэр, Диджит и Куки Аллен уже ушли), а также с систематическими публичными и частными попытками объявить меня сумасшедшим, чтобы не отвечать на мои аргументы, показало мне, насколько ПМ успел превратиться в секту и (не стыжусь признаться) дико меня разозлило. После чего я начал распространять "Обман категории А" в виде листовки, снабженной списком всем известных настоящих имен начальников-цензоров из ПМ.
Хотя ПМ утверждает, что я помешался не то на них, не то лично на их обезьяноподобной матриархальной вождихе Маннинг, больше года я замечал их, только когда писал про их новые выходки в журнале SRAFBull, крошечном анархистком APA -- точно так же, как про другие макиавелевского толка махинации, вроде деяний монреальской шайки Black Rose Books/Anarchos Institute или провокаций Пата Мертага, который по ложным обвинениям напускал федеральных агентов на Прямое Действие -- в чем теперь даже он с неохотой раскаялся.
Драматическую ясность в вопрос о ПМ внесло паломничество в Никарагуа, которое Кейтлин Маннинг совершила в 1983 году -- после чего напечатала в предположительно "анти-авторитарном" журнале Без компромиссов путевые заметки, где открыто встала на сторону "великодушной диктатуры" сандинистов (ее термин). Анти-авторитарных критиков режима она обозвала "бешеными". Через год, когда Салли Фрай (экс-ПМ) написала ответ, Тройка выгнала ее и другого сумасшедшего, Кевина Китинга, из того офиса ПМ, где проходили редакционные советы БК и где его делали. И Карлссон, и Маннинг блефовали, угрожая Фрай, что вызовут полицию и арестуют ее за незаконное проникновение на территорию, но она не поддалась на шантаж. При этом, использовав БК в своих целях, люди из ПМ по сути уничтожили более им ненужный журнал -- вот о чем следует задуматься тем, кто защищает ПМ ради "свободы слова".
В конце 1983, без ведома описываемых лиц, ПМ начал распространять эссе Карлссона, якобы объясняющее, почему такие несчетные к тому времени толпы людей ушли из ПМ. "Кэбинс" вещает, что мотивации дезертиров "нельзя свести к общему знаменателю" -- хотя даже читателю, который вынужден следовать излагаемой версии истории-для-победителей, не составит труда сделать то, что Кэбинс сделать не смог. Помимо собственной воли он доказывает, что все ушедшие из ПМ критиковали невнимание руководства к политическим разногласиям внутри группы. Хотя я в ПМ никогда не участвовал, Кэбинс не избежал соблазна охаять и меня -- как опасного психа, которого нельзя принимать всеръез. Стратегический подход Тройки к вопросу о политических разногласиях -- просто избавиться от всех, кто с ними не согласен. Ту же стратегию применили к критикам извне; когда стало ясно, что для этого нужно их экономически уничтожить или физически довести до инвалидности, именно это и попытались осуществить.
Противоречие, преследующее диалектиков из ПМ -- это то, что нельзя одновременно и добиться заметности, и скрыть свое происхождение и свои цели. Пришедшие снова уходят или отходят от дел, появляется скука, каждый следующий номер журнала, который сперва читают из-за новизны, повторяет все предыдущие; таким образом возникает высокая текучесть кадров -- тех, кто ПМ производит, и тех, кто его потребляет -- и она только усиливает режим постоянного поиска новых рекрутов, столь важный для исповедуемой политической стратегии. Капитализм должен расширяться или умереть, а потому порождает империализм. Точно так же, менеджеры ПМ не могут успокоиться, не обеспечив все большую поддержку в других медиа. А поскольку их число ограничено, то и выбирать не приходится,
К настоящему времени все в ПМ выучили песенку наизусть. Они мастера шоу, которое гарантированно производит описательную статью по заданному канону в любом издании, от правого Сан Франциско Экзамайнер до лево-либеральной Матер Джонс и до "анархистского" Матча, не считая компьютерных глянцевых журналов и прочих коммуникативных каналов, которые они контролируют или на которые имеют выход, вроде Media/File, It's about Times и Ideas and Action (личного хобби Тома Ветцеля, верного холуя ПМ). Порой люди задумываются -- кто такие ПМ, чего они хотят; в этот момент организация, которая систематически обрабатывает систему, резко включает завесу секретности и объявляет всякого, кто выносит на свет божий неприятные факты, "полицейским стукачем". Но чем больше людей они перерабатывают, тем больше людей узнают, в чем дело. ПМ стал жертвой собственной демонологии; они не понимают, что, избавившись, например, от меня, они просто откладывают неизбежное, свой конец -- когда, как в Смерти Коммивояжера, ты улыбаешься, но тебе больше не улыбаются в ответ.
В августе 1984го ПМ по глупости форсировал кампанию борьбы с критиками. Вернувшись из очередной заграничной поездки, Кейтлин Маннинг увидела (по ее словам) номер SFARBull, где описывалось, как она пыталась изъять из Без компромиссов статью, осуждавшую ее поддержку "великодушной диктатуры" сандинистов. Кроме того, она обнаружила, что, как она выражается, ее городской район Хэйт-Эшбери украшен плакатами с "Обманом категории А". Эти плакаты, вместе большим количеством других листовок, для нарциссиста неинтересных, появились именно там и больше нигде потому только, что тем летом меня самого злая судьба заставила жить в Хэйт.
Плакаты -- главная моя политическая деятельность начиная с 1977 года, и будь я проклят, если оставлю ее ради какой-то гиперчувствительной ленинистской лгуньи. Еще за несколько месяцев до того я увидел, как Адам Корнфорд обрывает мои листовки -- к тому же не про ПМ -- и, в ответ на эту попытку лишить меня свободы непосредственного выражения, ликвидировал плакаты ПМ и их союзников-леваков, рекламировавшие мероприятие ПМ, Ярмарка конца света (май 1984). Я был готов на этом закончить; но Тройка решила продолжать.
Кроме очередного (и более не скрываемого) этапа борьбы с моими плакатами, ПМ начали досаждать людям, которых они со мной связывали -- на улице и по телефону. Больше всего телефонного хулиганства и уличных оскорблений досталось Донне Косси, автору графики для ПМ (под именем "Out of Kontrol Data Institute") и тягловой лошадке всего проекта на протяженнии первой половины его существования -- просто потому, что тем летом я жил у нее. Салли Фрай, уже в немилости, поскольку написала к тому времени еще неопубликованную отповедь Маннинг, попала под огонь за то, что рассказала мне о редакционном собрании Без компромиссов -- том, где людям из ПМ в кои-то веки не удалось заставить журнал зажать критику их идей и поступков.
Преследования невинных третьих лиц меня разозлили; разозлило и то, что, как выяснилось, на плакатах с "Обманом категории А" люди из ПМ приписывали к моему имени "полицейский стукач". Де факто это была угроза насилия, не первая и не последняя, которую ПМ произвел на свет, чтобы задавить распоясавшихся критиков. За четыре года до того, Карлссон и Маннинг грозили Брайану Кейну, что их специалист по мордобитию Том Атанасиу его изувечит -- за в целом хвалебное письмо в ПМ (так и не напечатанное), где, однако, критиковалось открытое одобрение государства и фабричной системы в статье Атанасиу из первого номера журнала. В ноябре 1984го, когда ПМ наконец выследил, где я работаю и где живу, мне стали по обоим адресам грозить смертью. Для убедительности, Атанасиу и "Зоя Ноя" из ПМ встретили меня на улице и попытались избить.
В сентябре 1984го Корнфорд и Маннинг пришли на собрание теоретически "анархистского" Коллектива Сплетенных Книг и стали требовать, чтобы меня объявили вне закона в анти-авторитарной тусовке -- всего за несколько недель до того, как Карлссон и Маннинг пригрозили Салли Фрай донести на нее в полицию. Ошарашенные и ни к чему неспособные паралитики позволили парочке излить гнев, но, как обычно, не приняли решения ни за, ни против -- позиция ("лежа"), которую они занимают и по сей день.
Ворд-процессор ПМ испустил "Публичное Предупреждение по поводу Боба Блэка" -- для того, чтобы изгнать меня со страниц SFARBull и отлучить от анархистской тусовки, которую ПМ публично и приватно многие годы поливал грязью. Должен сказать, что я к этому времени сам разделял их презрение. Маннинг утверждала, что я по телефону грозил ПМ смертью, если они не перестанут звать меня стукачом и досаждать моим знакомым. Поскольку ПМ сам выступил в роли "стукача" и сообщил об этом звонке в полицию, я по юридическим причинам ничего не могу сказать -- кроме того, что, в худшем случае, ПМ этого вполне заслужил своими собственными угрозами и звонками. На самом деле все самые ужасные вещи, в которых меня обвинял ПМ, всегда неизменно они делали сами, первыми, и обычно в более неприятной форме. Я бы никогда не стал использовать друзей и родственников людей из ПМ как заложников -- так, как они использовали моих. Я бы никогда не сделал того, что ПМ совершили в ноябре, в день неудачного аттентата возле моего дома -- когда какая-то женщина (Маннинг?) позвонила моим престарелым родителям в Мичигане и лживо сообщила им, что я якобы попал в больницу -- после чего они, пытаясь найти меня, в отчаянии обзвонили все больницы около Сан Франциско. Моему отцу тогда было 70, в сердце у него электронный водитель ритма. Они его едва не убили.
Когда в октябре 1984го я с опозданием узнал, что ПМ пытались спровоцировать мой арест, я решил дать им возможность, раз они так любят закон и порядок, померяться силой со своими друзьями в государственных учереждениях. По отношению к государству я придерживаюсь политики "не применять первым" -- но государство это уродливый жизненный факт, и я не намерен ограничивать себя, не применяя его против тех, кто применяет его против меня. Отбрасывая весь анархо-пуризм, любая другая политика -- всего лишь открытое приглашение государственникам придти, сделать все возможные гадости и остаться безнаказанными. Я сам, мои друзья и мои проекты мне дороже любой идеологии -- в том числе такой неэффективной, как анархизм.
Без сомнения, абсолютно любое обращение к государству делает его сильнее. Это аргумент весомый, но не окончательный -- по той простой причине, что государство не исчерпывает собой все множество правил, ролей, институций и властных структур, служащих принуждению. Я не замечал, чтобы анархист, у которого горит дом, звонил в пожарную позже, чем любой другой на его месте -- при всем том сожалении, которое у всех нас вызывает то, что добровольческие пожарные бригады вытеснены полувоенными профессиональными государственными образованиями людей в форме. Я очень редко ем пищу, которую агробизнес не произвел бы как товар ради собственной выгоды -- но я лучше не буду голодать насмерть, чтобы выразить протест против такого печального положения дел.
Если бы местные "анархисты" (буде таковые найдутся) и анти-авторитаристы из Сан Франциско решительно выступили, чтобы обнажить и ввести в рамки машину ПМ, все было бы совсем иначе. Но одни были технологически на игле у ПМ, владельца средств производства, а другие не хотели попасть в число преследуемых. Многие только что присоединились к движению, ничего не знали ни о истории ПМ, ни о его целях, да и знать не хотели -- тусовка функционирует как своего рода машина по выработке цинизма, с одного конца засасывает панков-за-мир и прочих идеалистов, с другого конца, через несколько месяцев, выблевывает большую их часть в окончательно стухшем виде.
К сожалению, обычная реакция тех, на кого нападает ПМ -- это тихо отойти от дел, чтобы избежать надругательств (надежда, которая оправдывается не всегда), пока друзья-попутчики по возможности незаметно выбираются из ситуаций, созданных ПМ, пытаясь не попасть в списки предателей. Они не ищут других таких же, чтобы вместе вычленить одинаковую основу в пережитом и сделать из нее общие практические выводы. Вот единственная причина, по которой их истерический, стахановский активизм -- не борьба с системой, которой они якобы противостоят, но попытка от нее спрятаться. Некоторые виды оппозиционной деятельности требуют куда большей смелости, чем церемониальное попадание под стилизованный арест. Нужны знания, инициатива и честность -- качества, почти неизвестные в черезчур стильном городе, где значок с буквой А в кружке -- это более-менее пререквизит для того, чтобы трахаться с кем-нибудь мало-мальски держащим марку.
Я не идеал, я тоже делаю ошибки; но отошедшие от дел граждане, которые пытаются уравнять меня с ПМ игнорируют (как им отлично известно) несколько обстоятельств. Во-первых (и если это до сих пор не очевидно, то продолжать дальше просто бессмысленно), фундаметальная основа проекта ПМ -- массивное, в сталинском духе вранье: про его руководителей, про его цели, про совершаемые действия. Даже по собственным документам ПМ можно уличить их во лжи ошеломляющего масштаба. Никто никогда не докажет, что я солгал (сознательно сказал неправду) хотя бы один раз -- в то время, как ПМ внаглую громоздит вранье на вранье, другими словами, как я писал в эссе 1983 года, "строит лабиринты уверток". Мы говорим о десятках, сотнях уверток -- не о случайных ошибках или оскорблениях, допущенных в пылу спора.
Во-вторых, PM хочет иметь, и отчасти уже имеет какую-то политическую власть, при том, что все мое поведение за семь лет жизни в Сан Франциско прямо противоречило тому, чтобы я (или кто бы то ни было) имел власть. ПМ проникает в политические и коммерческие учреждения буквально справа и слева. Их влияние на медиа проявилось в их шоу 1984 года "Ярмарка конца света" -- со спонсорами в лице It's about Times, газеты на деньги квакеров из Союза Абалон, которой они управляют (посредством Корнфорда, Марси Дамовски и Стива Сталлоне из ПМ), также CISPES, также Ливерморской Группы Действия и других леваков. Кроме того, они пользуются эксклюзивным правом редактировать все, к ним относящееся, в стильно-либеральных Media/File и Ист Бэй Экспресс. С другой же стороны, посторонние издания, посягающие на левацко-"антиавторитарную" территорию ПМ, должны подчиниться или подохнуть. Без компромиссов попал под контроль ПМ после того, как напечатал статью Кэйтлин Маннинг с одобрением сандинистской диктатуры. Когда в нем в конце концов поместили довольно вялую отповедь Салли Фрай, экс-ПМ, в самом ПМ не только перестали упоминать Без компромиссов, но и отозвали оттуда своих агентов (Тома Ветцеля, Чаза Буфе, Криса Винкса), чем реально и задушили журнал.
В-третьих, ПМ впервые применил тактические приемы штурмовиков, до того местной тусовке неведомые. На самом деле, угрозы насилием в первый раз прозвучали четыре года назад, когда Брайан Кейн, в конце в целом хвалебного письма в ПМ, позволил себе критиковать открытое одобрение Атанасиу фабричной системы и высоких технологий -- тогда напечатанные в первом номере журнала, и продолжающиеся до сих пор. К большому удивлению Кейна -- которым он, к сожалению, не поделился с публикой еще тогда, когда бесчинство можно было бы придавить в зародыше -- Карлссон и Маннинг, используя технику плохого и хорошего следователя, сказали Кейну, что никак не могут напечатать письмо ради его же собственной безопасности.
Последовали нововведения в виде телефонного хулиганства, приставаний на улице, насылания федеральных агентов с заведомо ложной информацией и преследования, в качестве наказания, ни к чему непричастных третьих лиц (друзей, любимых, родителей), связанных с обвиненными в чем-то работниками ПМ. Никто до ПМ не выносил сор за пределы условно-радикального гетто и не пытался очернить врагов -- в основном меня -- обзывая их, как ПМ, "местным сумасшедшим" (PC Magazine), "социопатом" (Media/File) и источником "злонамеренной" критики (Ист Бэй Эскпресс). Источник последнего обвинения -- мой ответ на которое не напечатали -- это рецензия члена ПМ Марси Дарновски на журнал ПМ, в котором она работала (о чем даже не сочла нужным упомянуть). Дарновски, бывшая любовница Атанасиу, последовала по стопам Маннинг и уехала в Никарагуа делиться своими компьютерными познаниями с никарагуанским правительством.
В-четвертых, как отмечалось, ПМ сделал частью своего арсенала обращение к государство и его правоохранительным органам. Поскольку у ПМ есть деньги, чтобы платить дорогим адвокатам и репутация настоящего коммерческого предприятия, позволяющая требовать защиты от полиции, оно в силах заставить ментов и адвокатов работать на себя. На самом-то деле у ПМ есть в Полицейском Управлении Сан Франциско по крайней мере один союзник -- детектив Джейсон Вечтер, мой старый враг. Этот опер раскопал грязь, меня чернящую -- письмо помершего полицейского Гэри Варна -- и отдал ПМ, который теперь ее распространяет. Сила с ними, и они с Силой.
Все прочие медиа ПМ обработал невероятно успешно. Все рецензии кроме "Обмана категории А" -- хвалебные и некритичные, какова бы ни была политическая ориентация издания. По сути одна и та же статья появилась в правого толка Сан Франциско Экзамайнер, принаделжащем Херсту, в лево-либеральных Матер Джонс, Медиа/Файл и Ист Бэй Экспресс, в Сэнтинеле из Орландо, штат Флорида, в технофильских PC Magazine и Наука для масс и в "анархистском" Матче. Все эти коммерческие предприятия держатся вместе. Задабривания, наезды и вранье ПМ многие годы заставляли все основные анти-авторитарные издания молчать -- прежде всего Пятое сословие и (не особенно)экс-ленинистов из Kick it over!. Уж конечно любая вещь, которую все эти издания одобряют или обходят молчанием, сама по себе подозрительна.
Раз анти-авторитаристы не могут привести в порядок собственный дом -- надо ждать, что его забросают камнями люди, которые сами в стеклянных домах не живут. Раз анти-авторитаристы не могут распознать наглый, бешеный авторитаризм, пока он прикидывается своим -- что же осуждать рядовых граждан, которые не спешат по их команде отменять государство и капитал? Хьюи Лонг говорил, что фашизм в Соединенных Штатах вполне возможен, лишь бы он назывался как-то еще. Кое-кто из анти-авторитаристов берет в товарищи бизнесменов-чернорубашечников -- пусть только выговорят магическое слово "анти-авторитаризм" и совершат ритуальное поклонение признаным идолам. Ты можешь попасть в утку -- но не рассчитывай, что тебе заплатят обещанные сто долларов. Болезнь идеологов -- принимать слова за действительность: ошибка, лежащая в основе возвышения ПМ. Теперь не только есть Без компромиссов, теперь мы живем действительно без компромиссов. Домовладельцы, призывающие чуму на оба ваших дома, сами заражены. Отошедшие от дел служат ментам. Если движение не сможет очистить себя от шаек вроде ПМ, в нем остануться только дураки -- которых в нем и так слишком много.