Мой рассказ из ЖЖ (дабы не потерялся)

Каждое утро я просыпаюсь часов в 7, когда сосед сверху,
угрюмый от похмелья финн пепельных расцветок, по имени Ристо,
волочит на прогулку вниз по лестнице рыжеватого бедлингтона с
лицом козы "ме-ке-ке".
Бедлингтон упирается, ложится плашмя на ступеньки и начинает гавкать,
громко, педантично и со всхлипами. Удивительно то, что между каждым
отдельным гавканьем довольно большой интервал тишины, секунд на тридцать
Я догадываюсь, что эти полминуты примерно отвечают
проволакиванию бедлингтона на один лестничный пролет.
Я заметил, что в начале каждого пролета первая ступенька круче
остальных, так что естественно, что ведомому бедлингтону
падение с этой крутой ступеньки дается особенно тяжело, вот он и гавкает
раз в полминуты. Всего пролетов около десяти, стало быть, десять
гавканий, истязающих душу и возвращающих сознание в этот странный,
дождливый и ветреный мир, укладываются в 5 минут.
Всё повторяется изо дня в день, с минималистской финской пунктуальностью,
с 6.58 до 7.03 утра. У хозяина бедлингтона треугольное,
какое то парадигмально треугольное телосложение.
Он похож на недорезанного Оле Лукойе.
Я злюсь на него даже не из-за собаки, но из-за того, что
в детстве подобные треугольные существа непрерывно,
года два, терзали меня
во снах, начиная лет с трех с половиной. Сны были не
слишком страшными, но неприятными,
как холодный недоеденный омлет , ленинградский омлет в казенном доме.
Сначала я попадал на желто-красный марсианский
пустырь. Когда, спустя несколько лет,
мы переехали в новый дом в Сокольниках, где по ночам сопели батареи,
я узнал этот пустырь, он был виден из окна отцовского кабинета.
Огромный пустырь, до горизонта. Несколько лет спустя там построили детский сад...
Во сне я играл на этом пустыре с мальчишками,
мы жгли костры, стреляли пистонами
и варили черную смолу в железном котелке.
Было хорошо, но я знал, что вот-вот появятся эти
жестокие треугольные Оле Лукойе, и тогда будет не до костров...
Оле Лукойе появлялись , оцепляя горизонт, и шли на нас.
Я втайне надеялся, что мальчишки, с которыми мы жгли костры,
мои приятели, заступятся за меня, они были старше меня,
все мои друзья детства всегда были старше...Но Оле Лукойе
проходили сквозь мальчишек , окружали меня и подступали ...Конец...
Я проваливался куда то наверх, во внешнюю тьму с иголочками, было
не больно, но покалывало. Однажды, наяву, уже после переезда
в Сокольники, я, как и во снах, играл с мальчишками на пустыре.
Мы жгли смолу, резину, коробки из белоснежной фанеры и плавили свинец.
В фанерных коробках, когда они горели, жил призрак
по имени Лада, бородатый Лада, так меня научили друзья.
Я рассказал мальчишкам про Оле Лукойе и
Парадигмальные Треугольники, пристававшие
ко мне во сне. Мальчишки научили меня пожаловаться Ладе.
"это Псанта", - сказал Лада, - " ты не бойся, Псанта тебя укусит, ты умрёшь
на минуту, а потом опять оживешь. Чтобы ожить, возьми на стройке
кусок черепицы, погрей на батарее, полей подсолнечным маслом
и спрячь в одеяле". Я так и сделал.
И cледующий сон был последним, когда я видел Оле Лукойе.
В тот последний раз они особенно разбушевались. Как всегда, оцепив горизонт,
пройдя мальчишек насквозь и окружив меня тесным кольцом, они вдруг
превратились в трубы, железные трубы, полые изнутри
те самые, по которым пускают газ. Трубы пустились танцевать вокруг меня и, танцуя,
они неловко толкались , бились друг о друга и брянчали.
"Еще с'едим!" - важно, как взрослый покушавший толстосум, заключила первая Труба.
"Еще с'едим", - кивнула, соглашаясь с ней, вторая;
"Еще с'едим", - третья Труба финтила и кривлялась.
И тут, когда уже все пропало,
я вспомнил про Ладу. Я разыскал черепицу, разломал ее на кусочки
и стал кидаться по трубам, норовя попасть побольнее, внутрь, в отверстия.
Когда я бросил седьмой кусок, Трубы смешались и начали отступать назад.
Я проснулся и никогда больше не видел ни труб, ни Оле Лукойе,
ни во сне, ни наяву.
Теперь я думаю, что тогда, в детстве, я видел эти сны про Последние Времена,
когда Трубы, мерзкиe Оле Лукойе и Парадигмальные Треугольники вдруг явятся всему утомленному человечеству.