Одна девочка взяла у меня книжку и не вернула. Книжка ей понравилась (девочка умела читать), но дело не в этом: у нее в голове сидел бесенок, и подстегивал ее изнутри.
Сама же она полагала этого бесенка чистой абстракцией. Вроде бы просто не хочется делать того, что от тебя ожидается, кроме тех случаев, когда на тебя уже махнули рукой. Ну и, значит, жила себе девочка, нормально жила, всего хотела, чего и боялась.
Это бесенок ее научил, хотя надо вам сказать, что все люди живут по науке.
Девочка --- а она умела читать намного лучше, чем бесенку у нее в голове представлялось --- подошла к тому, что у нее служило как бы столом, и довольным пальцем потрогала книжку. (Девочка обыкновенно смотрела на это так, что, мол, девочка отдельно, и пальцы отдельно. Нет, ну смешно вам предположить, будто мы чего-то там не знаем о девочках!)
Книжка чем была хороша? В ней содержались разные ужасы. Раз так, это была правдивая книжка: товарищи не дадут нам соврать, ужасы изготовить легче всего. И наоборот, Бог свидетель! как что надумаешь изготовить, то и выйдут ужасы. Девочка в Бога не верила, она рассуждала так: раз Бог помер (вечная Ему память --- Ю.Ф.), то Его почитай что и не было, и лучше всего, наверное, сделать нового. Девочка даже начала тренировать свою память о прошлом, чтобы она попортилась. Кроме того, она читала в журнале "Работница" советы древнеиндийских товарищей про то, как совать яйцо в гениталию.
(Новое --- это хорошо забытое старое. А вот еще, вы слыхали про такой древнеримский город Ебуракум... Но история есть история; пускай себе, разделяясь на части, шевелится по своим законам в песочном мраке времен.)
Девочка, как уже было сказано, подошла к столу, раскрыла книгу, в которой содержались ужасы, и сразу же почувствовала на затылке незнакомый ей взгляд. "Вот оно, начинается," --- шепнул ей бес из головы. Бесенята, пока маленькие, многие симпатичные, а взрослый бес волосат, неказист и нет-нет да проломит хозяйскую голову изнутри.
Воздух тем временем превратился в темное дремотное покрывало. Его можно было бы намотать на руку, как перчатку, если бы иметь руку размером с комнату. Чужой взгляд, не отпуская, сверлил затылок, так что взрослому бесу сделалось щекотно внутри. Потом (экая пакостность) его начало тошнить. На блестящем экране обоев нарисовалась круглая голова.
--- Здравствуй, девочка, --- смачно прошамкал окружающий мир. --- Закрой глаза и подойди к пианино.
Девочка впервые за этот день засомневалась:
--- Но у меня же нет пианино!.. Может быть, я лучше подойду к окну,
встану на стул и завернусь в зеленые занавески?
--- Хорошо, --- согласился окружающий мир, отвратительно чавкая, --- только закрой глаза.
Евгений и Владимир были мутантами. Дело не в том, что мы забыли о девочке: это не так, о девочках здесь не забывают. Мы заговорили о мутантах по совокупности причин: главным образом из-за того, что образовалась пауза в разговоре... Брезгливые по отношению к мутантам могут покинуть наши места. Пока --- беспрепятственно.
Евгений сказал:
--- Я вот никак в толк не возьму. Грудь... душа. Об этом не спрашиваю.
Вы мне скажите лучше, что такое добро?
Владимир подвигал усами:
--- Добро... это нечто экзистенциальное. Вы верите в Бога?
Евгений, помолчав:
--- Я бы предпочел это обойти.
Владимир уточнил:
--- Молчанием?
На какое-то время воцарилась тревожная тишина.
Однажды Пиковые Дамы собрались все вместе и стали решать, как им принести людям огромный вред. Пиковые Дамы приходили к людям, когда те сами их звали, а сами по себе могли приходить только в ночь под Рождество. Значит, раз в году могли приходить. Вот они и собрались перед этой ночью. Пиковые Дамы днем как все равно слепые, никого из людей не видят. Им даже днем нельзя на улицу выходить, и если петух вскрикнет три раза, Пиковая Дама услышит и пропадает.
Одна говорит: "Надо пометить все карты." (Меченые карты приносят людям беду.)
Другая говорит: "Надо зажечь бензин." (А Пиковые Дамы пьют бензин как воду. А керосин для них как у людей вино.) Все стали смеяться.
Тут одна из них, самая молодая, помолчала немного и говорит, дескать: "А я знаю, что надо делать." Все другие Дамы перестали смеяться и закричали: "Что? Что?" А она обвела их сумрачным взглядом и сказала: "Да вы хоть знаете, почему вы здесь все собрались, все вместе?" Дамы посмотрели друг на друга и решили: "Пожалуй, нет." И спросили у самой молодой: "А почему? Почему?" Самая молодая Пиковая Дама торжествующе засмеялась и сказала: "Потому, что люди собрали в одну книжку все рассказы о нас. Ученые узнали, как вызывать Пиковых Дам, что мы любим делать и чего боимся. И теперь вся эта книжка находится в руках у одной девочки!"
Дамы страшно захлопотали, затопали, засучили ногами: "Давайте задушим ее!"
"Душите скорее!" --- гулко откликнулось эхо с каменных стен. Разверзлась земля, и все Пиковые Дамы вышли на свежий воздух.
Воздух, конечно, тут же испортился: стал белым и липким, как американская съедобная вата. Вокруг засопело и зачавкало тиной непривлекательное болото. Чертям сделалось тошно, а Дамы все шли и шли, и в новолуние призрак Луны печально бродил в Космосе, пустынном и скользком, словно окоем круглой головы голландского сыра.
В одном доме черный гроб, щелкнув крышкой, защемил зеленые занавески. Евразийская ночь, в своей неминуемой черноте, горячо сверкала для нас.
Евгений не отвечал, и Владимир, заметно стесняясь (он был моложе),
попробовал нащупать новую тему для разговора:
--- Вы любите сыр? Здесь немного пахнет хорошим сыром.
--- Я, --- буркнул Евгений, --- люблю ясность в некоторых вопросах. Вот вы сказали: "хороший сыр". Добро и зло, хорошее и плохое. Мы начинали с этого.
--- Я слышал... --- Владимир предпринял было робкое поползновение, но пресек сам себя.
--- Люди обращаются друг к другу: "Добрый человек", --- продолжал Евгений, --- "Добрая девушка."
--- Добрая старушка! --- радостно поддержал его Владимир.
--- Добрая старушка или подружка, --- согласился Евгений, передернув одной ногой. --- Что они хотят выразить этим?
--- Я вижу, к чему вы клоните, --- степенно проговорил Владимир, у которого половые железы только что пошли в рост, и он сам заметил, что начинает взрослеть. --- "Добрый" означает "годный к употреблению". Я говорил про хороший сыр, а мог бы сказать --- где-то здесь нас ждет добрый сыр.
--- Верно, --- снова согласился Евгений, --- хотя это было бы старинное словоупотребление... Но бег времени способен лишь затемнить суть, смазывая контуры и очертания предметов, встречаемых на пути. Так что мы сбросим его со счетов.
--- Да, --- вздохнув, подтвердил Владимир, --- придется.
В этот момент, оторвавшись от абажуристой кухонной лампы, большая тень с бессмысленным стуком упала на пол. Евгений и Владимир, не сговариваясь, оба притихли и отодвинулись.
Руки в перчатках коснулись круглого будильника на каминной полке, вполне безобидного с виду... Постукивание и внутреннее позвякивание новенького механизма, мягкий скрежет разматываемых пружин... Ничего не изменилось. Дети и взрослые много раз пройдут здесь и ничего не заметят. Ничего и не случилось --- кроме того, что будильник получил лишний, тринадцатый завод.
Время для его хозяев с этой минуты потечет совершенно иначе.
Прощай, мама. В твоей сумочке теперь динамит. Он взорвется, как только ты вывинтишь из чехольчика твою любимую бордовую помаду. Прощай, папа. Через двадцать секунд черный галстук как зверь вцепится в твою шею, а очки в черепаховой оправе вопьются и сломают тебе переносицу. Прощайте, Люся и Валя. Когда остановитесь поговорить: Люся с Андреем, а Валентина --- с Сергеем из параллельного класса, из-за поворота выскочит бульдозер и, потеряв управление, наедет на Люсю с Андреем, а Сергей, месяц назад связавшийся с дурной компанией, из-за пустой ссоры кинется на Валю с ножом и изрежет ее в кровавые клочья. Прощай, малыш Бориска. Внезапно ожившие заводные солдатики дадут по тебе артиллерийский залп из игрушечной пушки. Милиция будет недоумевать, осматривая твое крошечное тельце: откуда на нем такие ужасные раны? Прощайте, терьеры Аскольд и Дир. На ваших шеях обнаружат следы укусов.
Прощайте, кресла, шкафы, диваны, кровати, камин, книжная полка... Отдай мою книгу, вероломная девочка.
И небесное солнце встает
Над гранитной моей мостовой.
Отправляется снова в поход
Полководец с дружиной стальной.
Он найдет узкобедрых бойцов
У широких отрогов реки,
Венценосных нагих близнецов
И прислужников, тоже нагих.
Он их свяжет, целуя в уста,
И не знающим равных мечом
От излишнего в неге стыда
Отрешает, прижав горячо.
Ночь торопит дыхание дня.
Трепещи, благодарная плоть:
Это кровью Потомков Огня
Усладил Свои Чресла Господь.
(Стихотворение, примерно на две трети приснившееся автору во сне, и по мере сил восстановленное. Во сне автором стихотворения был уважаемый мною поэт Станислав Куняев: эти строки он читал по телевизору в честь церковного праздника. В то же время текст шел на экране, золотыми буквами по черному фону.)
В ходе войны с титанами Зевс пригласил сторукого Бриарея...
В ходе войны с титанами Зевс пригласил одноглазых киклопов, которые
томились в Тартарских застенках Праматери Геи, за то что не могли по ней
ходить толком и все время проваливались...
В ходе войны с титанами Зевс пригласил стоглазого Аргуса...
В ходе войны с титанами Зевс пригласил все-таки сторукого Бриарея...
А где эта сука, так называемая Богиня Памяти? И Разума?
Видимо, я ее съел.
Достаньте у меня из головы эту дрянь. Это какая-то другая уже.
Каждый раз лезет откуда-нибудь такое. Как тот ублюдок, пошел бороть
нелояльных чудовищ, а сам нализался в зюзю и подстрелил ядовитой
стрелой моего доктора.
Козел ебаный, лернейская гидра.
В ходе войны с титанами...
--- Итак, --- снова заговорил Евгений, когда все стихло, и угроза показалась на время обманутой неподвижностью собеседников, --- добро --- это то, что годится для целей говорящего: употребимое, и (что важно) удобное, так сказать, сподручное в употреблении.
--- Съедобное, или поднимающее настроение, если опускаться до примеров, --- сказал Владимир. --- Как... сыр.
--- Да, как всякий хороший сыр. Но и вообще говоря.
Друзья помолчали.
--- Но что же получается: зло --- это то, что невозможно употребить? --- Владимир, теперь уже окончательно половозрелый, не побоялся нарушить тишину.
--- Помните, --- строго прервал его Евгений, --- что мы с вами рассуждаем в рамках морали, и, следовательно, рудиментов религии.
Ничего такого Владимир не помнил, но почел за благо не возражать. Тем более что наверху, нависая над головами беседующих мутантов, неприятно шевелилась новая тень: расплывчатых контуров, с пятью неровными лепестками, живоглотающее соцветие.
--- Зло, --- продолжал Евгений, --- в отличие от добра, бывает разное. Впрочем, ведь и добро бывает разное, даже при ясности поставленной цели. Я не говорю, там, всеблагий господи --- с одной стороны, пути господни неисповедимы --- с другой стороны... хотя этого добра тоже хватает. Здесь всегда будет путаница, потому что людям действительно неясно, чего боги от них хотят, и, главное, чего они могут захотеть в будущем.
--- А... --- у Владимира захватило дух. --- А если... если человек, ну, допустим, на один данный конкретный момент? Если он сможет угадать все-таки, что тогда?
--- Да ничего, --- Евгений скрипнул суставами. --- Да наверное, ничего... прыгнет с большой высоты, или как невоспитанный бык: подползет и, простите мой френч, выебет всю Европу. Данный момент, это очень недобрая шутка. Если он, то есть момент, настоящий --- его среди фактов реальности вы не найдете, разве что цепочку его отражений, иногда похожих между собой.
--- У меня несколько вопросов, --- подумав, сказал Владимир. В воздухе, у самого дна, терпкое и тяжелеющее безнадежностью ожидание сыра как бы переливалось из невидимого глазом сосуда в соседний с ним, невидимый глазом, сосуд.
Евгений сказал:
--- Давайте.
Дорогой Володя! Пишет тебе твоя Аня. Измучилась я, измаялась, не найду себе места. Помнишь, как мы с тобой гуляли в парке, где росла красная гвоздика и цвели сиреневые кусты? Ты читал стихи Пушкина: "Я видел Вас, и все былое," --- светила луна. Девчонки в нашем классе завидовали, что ты так крепко любишь меня, но мы не обращали на это внимание. Между нами было настоящее чувство. Оно цвело, как сирень в нашем парке при свете печальных звезд и луны. Я знаю, что ты уже это все забыл. Я тебя не виню. Ведь в другом городе, куда ты поехал учиться, тоже светит луна, цветет сирень и живут красивые девушки. Должно быть, одна из них стала твоей судьбой.
Помнишь ли ты --- хотя, наверно, забыл --- как на скамейке, охмелев от запаха сирени и жимолости, ты крепко обнял меня и неожиданно расстегнул пуговицу на блузке, потом другую и третью? Ты провел там ладонью и, почувствовав под нею кружевной лифчик, сорвал его. Луна светила ярко и я любовалась тобой при бледном свете луны. У меня закружилась голова... Остальное ты знаешь сам.
Вскоре настала пора расставания. Прощаясь, ты целовал меня в губы и обещал писать и звонить. На перроне лил дождь, хлестая по нашим лицам. И только мне одной этот дождь казался соленым от слез.
С того дня прошло более полугода. От тебя один раз пришла открытка, на праздник ноября. Ты писал, что жив, здоров, учишься хорошо, спрашивал, помню ли... а в приписке пожелал быть счастливой в личной жизни. Я громко вскрикнула и выронила открытку из рук. Это было поздно вечером. Та самая луна, такая же равнодушная, светила в окно.
В тот день у меня под сердцем впервые шевельнулся ребенок. Наш с тобой ребенок, Володя. Что же, видно, суждено мне быть матерью одиночкой, а ему --- расти без отца. Я тебя не виню. Будь счастлив, это все, о чем я прошу.
Если же он будет девочкой, я постараюсь научить его не повторять моих ошибок. Не верить словам любви и пылким уверениям молодости... Не уступать юноше до тех пор, пока он не докажет свою любовь в ЗАГСе у всех на виду, с ручкой в руках. И если берешь чужие книжки и не возвращаешь на место, поймать ее и совать в одно место лампочку, так чтобы не вынималась падло, а пока верещит, сечь розгами, смоченными в уксусе. Ведь именно в этом, с моей точки зрения, заключается долг любящей матери.
Прощай, Володя. Не знаю, как ты, а я буду любить тебя вечно.
Всего хорошего.
Владимир кое-как показал первый вопрос.
Евгений задумался, перебирая ногами, усы его затопорщились. Медленно-медленно, как татарин с жидом за свиным пирогом, он заговорил между собой, и слова его, как живые, имели в природе определенный вес.
--- Добро, --- он сказал, --- в секуляризованном обществе имеет сугубо несрочный характер и прикладное значение; само собой, лишь на первый взгляд. На первый взгляд, --- он сказал, --- добро становится термином как бы юридическим; не произвол божественного или самодержавного хотения, но Конституция, Закон.
--- Закон, --- добавил Евгений, --- грубо говоря, нужен для того, чтобы охранять слабого от сильного. В секуляризованном обществе, безопасность слабого перед лицом сильнейшего как раз и считается за добро. Но это, я повторяюсь, на первый взгляд.
Отринем всякую мистику; разве нам, в положении двух свободомыслящих личностей, не унизительны суеверия? Проследим поползновения истории, в социологическом срезе немногих лет, скучновато и прагматически.
Для удобства классификации, Закон подразделяет слабых на категории, и охраняет их --- то есть, уделяет от силы, сосредоточенной в государственной машине --- каждую по-своему. Это постепенно приводит к тому, что все население подразделяется на (охраняемые по-разному) категории, причем наиболее охраняемые становятся престижнейшими. В них-то большинство населения и стремится попасть.
Люди, понимающие добро как Закон и свободные от моральных категорий иного рода (ср. "честь", "стыд" или несветские установки, диктуемые религией), стремятся стать --- беженцами, инвалидами, пенсионерами, преследуемыми по какому-либо признаку, принадлежать к национальному или же сексуальному (Законом поощряемому) меньшинству. Это дает право на льготы, то есть на место в иерархии среди "слабых" --- и культивирует в массе населения весьма любопытные качества как необходимые, и предпочтительные для наилучшего, выживания.
В какой-то мере речь идет о "диктатуре слабых" (из тех что, в моменты всенационального возбуждения, ходят на одного сильного кровожадной толпой). Но "слабые" здесь --- те, кому удается, с точки зрения общества, войти в категорию "слабых", и обитать с удобством в тени Закона.
Предоставляю вам поразмыслить самостоятельно о вопросах терминологии: как можно было бы собрать качества, при власти Закона способствующие выживанию, в одну систему, и нельзя ли --- хотя бы только удобства ради --- попытаться их персонифицировать? Вы, молодые, часто толкуете, мол, "примитивные общества", "языческие обряды"... Так вот вам упражнение: придумайте божество, которому угодно такое Добро, употребимо, сподручно и как хотите. Не увлекайтесь изобретением ритуалов, это пустой интерес.
Я вам подскажу, --- неопределенный жест Владимира Евгений истолковал как растерянность, --- начните с той Силы, которую Закон делит со своими слабыми, и на которую он опирается. Кто она, и что она? Помните, что силы инерции в человеческом обществе способны к перерождению... А теперь вы можете переходить ко второму вопросу.
Начальник Шульман прочищает ряды
Партии, как повсеместной рабочей организации.
Это необходимо для исключения суеты,
Исключения возможностей провокации.
Товарищ Шульман трудится до утра,
Кровь из носу, он обязан закончить до вторника,
Кровь из глаз, из ушей, и приглашать пора
То ли доктора, то ли священника, то ли товарища дворника.
Товарищ дворник сам пришел и зовет могильщика,
Фоторепортера зовет и представителей прессы.
Каждая организация должна предоставить носильщика,
Как того требуют партийные интересы.
Гроб предоставляет профсоюз гробовщиков,
Транспаранты --- союз транспарантистов-оптовщиков,
Лопаты обещают принести металлурги-экспериментаторы,
Хотя, скорее всего, землю будут рыть экскаваторы.
Это большой праздник, и мы все будем молить бога:
Упокой господи душу нашего труженика, парторга.
У одной девочки была прабабушка, и вот она как-то раз тяжело заболела. Она позвала девочку и говорит: пойди в магазин и купи мне карты, я хочу разложить пасьянс. Но не покупай зеленые карты с черной каемочкой. А девочка не послушалась ее: пошла в магазин, видит там зеленые карты с черной каемочкой, и купила их. Пришла домой, смотрит, а прабабушка уже лежит при смерти. Говорит: "Зря ты меня не послушалась. Но теперь смотри, когда я умру, не поднимай траурную завесу с моего зеркала. И карты эти выбрось, не распечатывай." Сказала это и умерла.
Вся семья этой девочки стала плакать и горевать: положила прабабушку в гроб, убрала ее тело цветами, завесила зеркала. А девочка, когда ложилась спать, не утерпела и приподняла траурную завесу. Зеркало показалось ей непрозрачным, оно было пустое и как будто серое. Девочка пожала плечами и пошла спать. Ей приснилось, что она смотрит в зеркало, а оттуда на нее глядит черная королева в костюме с узором пик. И говорит ей: "Что ты хочешь, девочка? Скажи мне твое желание, а я его, может, выполню." Девочка говорит, хочу много конфет, целый ящик. Черная королева усмехнулась уголками губ. Девочка смотрит --- перед ней большой черный ящик. Бросилась его открывать. Открыла, а оттуда, раз! черт на пружинке. "Дай мне твоей крови, девочка." Делать нечего, дала ему немного крови. Потом видит, все-таки там кофеты. Фантики черные, на них череп и кости. Девочка обрадовалась, развернула одну конфету, а оттуда посыпались кости и черепа. Тогда девочка поскорей отошла от ящика, увидела колоду карт, зеленую с черной каемочкой. Думает, "дай-ка я распечатаю эту колоду", и распечатала. А там в ней одни дамы пик. Девочка поскорее бросила ее на пол, дамы выскочили и стали бить ее палкой. "Вот тебе! Вот тебе!"
Утром девочка проснулась --- вся избитая. Все пошли в комнату, где стоял гроб. Видят, с зеркала сдернута траурная завеса, на полу карты валяются. А в гробу прабабушка лежит перевернутая спиной вверх, и в руке у нее огромная палка. Девочка эту палку узнала, говорит, так вот кто меня бил! А прабабушка ей отвечает глухим голосом из гроба: "А зачем ты покупала колоду карт, зеленую с черной каемочкой?" Позвали милицию. Милиция приехала, вбила прабабушке в спину осиновый кол и сказала: "Теперь можете хоронить." И карты велела собрать и выбросить, а зеркало вынести на помойку. Они так и сделали.
Кто найдет это зеркало и принесет к себе, к тому в полночь явится Дама Пик. И если попросит крови, то надо ей дать, а то сама выпьет всю кровь: прокусит шею и станет пить.
--- Я не чувствую себя созревшим для второго вопроса, --- признался Владимир. --- По всему полу рассыпаны душистые крошки... это мешает сосредоточиться.
--- Если так, --- улыбнулся Евгений, --- я только начну отвечать. Зло --- прежде всего, в недоделанности, непригодности. Но и здесь не все так просто, хотя и иллюстративно: вспомните Франкенштейна. Иной (казалось бы) вид зла --- добро чужих богов, а зачастую любых богов, если речь идет о секуляризованном обществе. Подумайте о том, как это по-человечески, как это обыкновенно --- создавать нечистую силу на костях превзойденного язычества! Для предков --- охранительный дух, если и требующий жертв, то по праву сильного покровителя; для потомков же --- какой-нибудь недокормленный леший... Разумеется, боги мстят тем, кто их оставил без пищи. Потомков предательского народа месть богов задевает в первую очередь; к прочим они могут быть равнодушны.
--- Этот сыр, --- сказал Владимир, --- не может быть приманкой для мышей? Как вы думаете?
--- Если приманка рассчитана на мышей, --- возразил Евгений, --- то нам она не причинит вреда.
Две нити судьбы, вдруг оборвавшись, беспомощно повисли на стрелке часов.
Юля Фридман.