Людоедки Темерии, Редании, Аэдирна и Каэдвена
любят мужскую плоть.

Отправка в солдаты в пограничные вэи
[предусматривается для следующих лиц]:

[...]
Всех укравших императорскую лошадь.
[...]
Жестоких негодяев, из-за [какого-либо] дела спорящих с пиками, ножами, луками со стрелами, бронзовыми [или] железными большими мечами, палицами, топорами, батогами, железными цепями с металлическими гирями на обоих концах, булавами, кистенями, гирями - орудиями убийства - в руках, как только они ранят противника, а также по ошибке ранят постороннее лицо или ослепят кого-нибудь, сломают кому-нибудь конечность, полностью вырвут у кого-нибудь ухо, нос, губы, отрубят язык, повредят половые органы.

Младших [родственников, которые], избивая старших по возрасту родственников, [по коим положен] годичный траур, гоняются [за ними] с ножом в руках, [чтобы] убить --- это отягчающее обстоятельство, даже если [последним] не будет причинено ранений.
[...]
Из кн. "Законы великой династии Мин" (Приложение [2]).

У нас есть телевизор. Как-то раз мы его включили и увидели на экране участкового милиционера, который говорил в репортерский микрофон примерно следующее: "А голову ему я отрезал сам. Пошли с понятыми, развернули промасленную тряпку... там и был этот его труп, впоследствии нами представленный на опознание." Вскоре стало ясно, что речь идет о трупе Игоря Львовича Ландау, сына известного теорфизика. Тем более, что потом показали и самого Игоря Львовича, который, в свою очередь, пояснил: "Когда мне рассказали об этой заметке, я позвонил в газету... назвал себя и прибавил --- вы, конечно, понимаете, по какому поводу я звоню? И тут же получил ответ: "Да! Мы тщательно все проверили... Факты подтвердились." В конце концов я был вынужден обратиться в суд..." --- словом, это была очень интересная передача о том, как в одной популярной газете почему-то напечатали известие о скандале в семье Ландау, закончившемся будто бы тем, что зять Игоря Львовича тайно убил его и закопал в землю, а участковый откопал и на всякий случай сразу же отрезал Игорю Львовичу голову. Примечательно, что участковый, по всей видимости, был настоящий.

Такова сила коммерчески ангажированного жанра, так он проникает в нашу жизнь и подменяет собою реальность. Законы у него не то что жесткие, а просто драконовские. Тут уж простого человека от ответственности сама смерть не освободит.

Отрезанная голова профессора И.Л.Ландау вспомнилась мне в этот раз вне всякой связи с классической нашей поэзией или советской научной фантастикой. Нет: я только что держала в руках последний том романа-эпопеи модного переводного автора "фэнтэзи" Анджея Сапковского, а в нем есть как раз такая подробность. Только вместо промасленной тряпки головы трупов, между прочим, отрезанные пилой, складывали в бочку, и готовили из них маринад.

Роман-эпопея в переводе на русский на данный момент включает следующие тома: "Ведьмак", "Кровь эльфов", "Час презрения", "Крещение огнем" и "Башня ласточки", --- числом пять. Изд-во АСТ, Москва, перевод с польского Е.Вайсброта. Выписываю с титульного листа то, что по-хорошему следовало бы взять эпиграфом:

Исключительные права на публикацию книги
на русском языке принадлежат издательству АСТ.
Любое использование материала данной книги,
полностью или частично, без разрешения
правообладателя запрещается.

А вы говорите, цензура... Кабы такие законы при государях, не было бы в нашей истории неблагонадежной критики. Виссарионы Белинские бранились бы в очереди с Щедриными да Писаревыми, кому вперед идти на прием, за правами любого использования --- полного или частичного... Ну да бог им подаст, Виссарионам; не литературной критикой занимаемся тут.

Речь идет о романе в жанре "фэнтэзи", популярном в образованных кругах (автор и сам называет себя эрудитом). Сейчас я попробую его пересказать по памяти.

Солнца нету, потому что ночь. Страшные крупные звезды. Кровавая луна катается в облаках. Еще в облаках катаются призраки-скелеты, вот-вот спустятся на землю и всех испугают.

Идет он: Геральт Ведьмак. Геральт --- это его так зовут. Он страшный, но справедливый. Он привлекательный с женской позиции. У него белые волосы и вертикальные зрачки на глазах. У него большой меч.

Сейчас будет конец света.

Он не сейчас, но уже скоро. Вот кто-то завыл опять, наверняка ему вынимают кишки или режут голову. Или просто насилуют, если воет женщина или ребенок. Да, и это может быть. Есть еще девочка Цири, она потерялась. Она все время теряется, и это хорошо, а то когда найдут, книжка закончится. Она зато может всех мечом замочить, особенно если над ней как следует надругаться.

Идет она. Ее зовут Йеннифер. Она колдунья, сварливая, но добрая и очень умная. Она иногда красивая, а иногда у нее неправильные формы, но привлекательные, потому что автор немного путается. Ну и что, тут вообще много героев, они всегда путаются между собой.

Сейчас будет конец света.

Они идут друг другу навстречу.

Гром гремит, земля трясется: они сошлись. К сожалению, кому-нибудь из них скоро придется скончаться или изменить своей огромной любви, то есть, если автор не забыл там про одно пророчество. А если и забыл, подумаешь, там этих пророчеств, как перьев у пифии. Или у кого из них перья.

Кстати, скоро будет конец света. Там неподалеку поймали эльфа и крутят ему гениталии такие, совсем как у человека. Наверное, потом сожгут, что ли.

Извините, если длинно (это просто буквы большие). Продолжим разговор о фантастике.

Конец света, смена эпох --- традиционно, начиная с Толкиена, основа фабулы в жанре "просто фантастики". Этот жанр, опять же традиционно, ищет корней в мифологии разных народов; мировая катастрофа архетипична, тут уж в источниках не может быть недостатка.

Замечание в сторону: очень многие не-любители фэнтэзи искренно удивляются --- а зачем это нужно? Ничего нового, по сравнению с человеческой историей, все равно не напишется; в самой же истории заведомо больше и хаоса, и порядка, и магического безобразия, и сомнительных мест. Говорят, что искусственным интеллектом занимаются те, кому не хватает естественного --- так и здесь, интерес к фэнтэзи может объясняться разве недостатком философско-исторической эрудиции и дисциплины воображения. На недоумение товарищей мы отвечаем разными способами, и сегодня вот как: игра самодостаточна, она первопричинней любого "зачем".

С одной стороны, детеныши человека или животного (как принято считать) в ходе игры воспроизводят реальные жизненные ситуации и приобретают необходимые навыки, заодно социализируясь и промеж себя выстраивая иерархию. С другой --- человека следует рассматривать как безволосый зародыш обезьяны, научившийся размножаться; в животном мире с личинками такое бывает, и известны случаи, когда личинка с точки зрения эволюции стоит намного выше взрослой особи, растерявшей свои задатки и осевшей на дно в сферически симметричной потребляющей неподвижности. Вывод отсюда прост: "взаправдашние" детские игры суть надежда эволюции; предсказанный Гумилевым орган для шестого чувства нужен только "ребенку" в человеке, и только играми этого ребенка бывает задействован.

У вирусов с эволюцией странные, еще не выясненные отношения. Некоторые, возможно, способствуют развитию души как мы ее знаем; другие, по шаблону структурирующие ментальность (язык, например), скорее, способствуют деградации. Тайные импульсы рекламодателя, диктат культуры, восприятие, воспитанное на криминальной хронике, --- все это вместе может испортить любую игру. А вот с точки зрения коммерческой окупаемости это будет как раз удачная смесь.

Железный занавес, бывший и призрачный, проходит сегодня незаметной границей по улицам и площадям; ищите его в сердце своем. Пока он не составляет преграды зрению, присмотримся к людям, приходящим в игру по маршрутным путеводителям спроса и предложения.

Самое главное - и в принципе единственное - нравило гласит: никогда не забывать о читателе, ломающем голову: покупать или не покупать.

Так формулирует польский фантаст Анджей Сапковский кредо профессионального автора фэнтэзи. А может, просто перевод неважный (см.).

Перечислю основные, на мой взгляд, составные элементы коктейля "три в одном" в сериале про Ведьмака: 1) ассоциативная цепочка типа "конец света": лавина стихийных и политических бедствий, исполняемые пророчества, изменение климата, угроза мутаций, вымирание рас; 2) неутомляющий полусекундный "suspense", событийная насыщенность и развязный язык криминальной хроники, подчеркнуто не докучающий читателю моралью (почти нигде); 3) узнаваемые сюжеты волшебных сказок, с греющим душу, отнюдь не радикальным цинизмом адаптированные для взрослой публики.

Последний пункт самим автором, судя по всему, воспринимается как новаторский. Сапковский свидетельствует, что "ведьминский" цикл вырос из коротких рассказов, первый из которых был попросту народной сказкой про принцессу и сапожника, переиначенной на "фэнтэзийный" лад.

САПКОВСКИЙ:Когда я начал общаться с фантастикой, я абсолютно не верил в успех. Абсолютно. Просто была какая-то нужда писать. Писал я в разные журналы, даже в рыболовные, и когда "Фантастика" объявила конкурс на лучший рассказ, я сказал себе: почему нет? напишу рассказ. Почему фэнтези? Я подумал, что поляки не умеют писать фэнтези, и кроме меня к нему никто не обратится. Ладно, я напишу фэнтези. Но какую? Толкиеновскую? Нельзя - слишком ограничен объем. Боевую фантастику, как Конан? Это дурно. Что остается? Остается переделать сказку или легенду. И была польская сказка про молодого сапожника, который явился в некий город, освободил его от чудовища, которое убивало людей, и взял в жены королевну. Я сказал себе: это идиотизм! Такие дела не делают сапожники, сапожники шьют сапоги, а такими вещами занимаются профессионалы. И я придумал профессионала.

ВОПРОС: Отсюда строчки: "...почему все сапожники такие идиоты"?

САПКОВСКИЙ: Это момент, типичный для польских сказок. Там вместо Ивана-дурака всегда действует сапожник. Почему - я не знаю. Традиция...

Из разговора с дочерью:

Я: ...Людоед мог утащить девочку, но съесть не сразу,
а, например, посадить в подземелье. А там живут мыши, и они
назло людоеду вывели ее через потайной лаз.

Дочка: Да, это может быть, я как раз читала только что
совершенно такую же сказку. Там был принц, и он хотел жениться
на девушке. А отец не хотел и заставил его жениться на совсем
другой девушке. Принц не знал, как от нее избавиться, попробовал
посадить ее в подземелье, а сам уехал. А там были две крысы!
Подземелье было очень страшное, но они помогли ей оттуда выбраться.
Кажется, превратили ее в крысу, что ли. ...А принц ей еще сказал,
чтобы к его возвращению она родила ему красавца, точь-в-точь
такого же, как он. И она как раз родила, то есть, выполнила его
наказ. Он приезжает, видит, ничего не получается, и убил ее. А она
все равно не совсем умерла, превратилась в кобру, и приползала по
ночам своего ребенка кормить. Принц увидел это, пришел, разрубил
ее пополам. Она тогда вернула себе прежний облик и больше не
превращалась. Принц видит --- делать нечего; после этого они уже
зажили все втроем, как подобает.

Поговорим отдельно о сказках.

Русский читатель, знакомый с идеей взрослых адаптаций детской сказки по советским драматическим криптограммам Е.Шварца --- "Обыкновенное чудо", или "Дракон", например --- мог бы знать цену этому нехитрому очарованию. Детские сказки, уже достаточно удаленные от аутентичного фольклора, недоброго и страшного, хороши не сюжетно-композиционной канвой (здесь все схематично и просто) и не волшебными подробностями, которых, похоже, тем больше, чем ленивей на выдумку пересказчики, --- хороши они прежде всего своей инаковостью, надменно-игровой неприменимостью к законам серьезного быта. Это важно: за этим просматривается "настоящее" лицо коренного мифа, с его нечеловеческой логикой, переупорядоченной стохастичностью, божественно-звериной эстетикой и ослепительно темной, неразрешимой в ночи времен космологией.

В подтверждение приведу здесь историю из старосоветской жизни, не далее как вчера слышанную мною от свекра. Разговор зашел о воспитании детей, и он начал так: "Хотите, я расскажу вам, как одна учительница добилась того, чтобы школьники в ее классе мыли руки перед едой --- ну, наверное, несколько недель кряду?" И вот как это, оказывается, у нее вышло. Однажды на уроке она поведала детям примерно следующее:

Жила-была одна семья. И отец, и мать, и сын, и дочка в этой семье увлекались сыроядением. Они не ели мяса, не готовили овощей, ну и фрукты, конечно же, употребляли в сыром виде.

Прошло какое-то время, и мать начала болеть. Как ни огорчались родные, она таяла на глазах, и в конце концов умерла. Отец и дети, увидев ее мертвой, заплакали, купили гроб и венки, проводили ее в последний путь и зарыли в землю.

Через несколько дней отец заметил, что у него пропал партийный билет. Обыскали весь дом, расспросили сотрудников на работе, но так ничего и не нашли. Отец, опустив голову, вернулся домой, и вдруг вспомнил: когда он прощался с мертвой женой и целовал ее губы в последний раз, партийный билет мог выпасть у него из кармана и остаться в гробу.

Делать нечего, семья отправилась на кладбище и попросила у служителя гробовую лопату. Могилу матери раскопали, вынули гвозди, раскрыли гроб. Сняв крышку, все трое в ужасе отшатнулись.

Лица матери не было видно. Вокруг него обвивалась страшная белая лента с подобием круглой головы на конце. На этой голове шевелились присоски. Семья поняла, что перед ними --- огромный солитер, убивший их мать, а теперь выбравшийся наружу.

Каждый, кто увлекается сыроядением, рискует заразиться солитером и умереть.

Другое дело, что в наши дни профессионал, если он хочет быть куплен и хорошо расходиться на рынке --- должен стараться. Это важно, уметь угадать покупательские вкусы заранее --- но еще важнее уметь продиктовать клиенту его чувства как движения души, вдруг доверившейся чему-то и уплатившей вперед.

ВОПРОС: Пан Анджей, в Польше существуют комиксы, экранизации, инсценировки по вашему "Ведьмаку"?

САПКОВСКИЙ: С комиксом дело обстояло так. Я никогда никому не давал согласия, сколько ко мне не обращались. Я всегда говорил, что это не визуальное искусство. Но, наконец, ко мне пришли во-от с таким мешком денег. Пришел Паровский, которому тоже пятьдесят лет и с которым мы прекрасно понимали друг друга, пришел график Богуш Поль... Мы очень хорошо понимали друг друга и я решил: может, что и получится. Потом пришел издатель, Прушинский, с большим мешком денег. Поверьте, это был такой мешок... Я сказал: хорошо, о'кей. Начали мы работать. Паровский, редактор "Фантастики", писал сценарий, Поль рисовал. Потом мне показали результаты. Когда я попробовал потихоньку возразить, мне сказали: "Молчи, сукин сын! Ты свое уже написал, теперь наша работа..." И я больше ничего не говорил.

ВОПРОС: А экранизации?

САПКОВСКИЙ: Да. Но тут я был помудрее. Я просто сказал: "Да, но положите деньги вот здесь". Сейчас этим занимается польская кинофабрика, которая принимала участие в съемках "Списка Шиндлера".

(Из того же интервью, откуда взята предыдущая цитата, про сапожника.)

Но тут появился с подсвечником в руке хозяин, в одной рубашке и шлепанцах, опоясанный для согревания желудка широким красным шарфом, и попросил всех успокоиться. [...] Дон Клеофас, как более любознательный из постояльцев, пристал к нему с расспросами, заявив, что не ляжет, пока не узнает причину шума. Хозяин с досадой ответил, что вот уже два или три месяца в гостинице проживает студент из Мадрида, что студент этот --- поэт и сочиняет комедии [...], что сейчас этот студент заканчивает комедию "Сожженная Троя" и, без сомнений, дошел до сцены пожара, а поелику все, о чем он пишет, он принимает близко к сердцу, то, видно, именно он начал кричать о пожаре.

"Хромой бес." Луис Велес де Гевара.

Теперь о конце света и криминальной хроники. Так называемую реальность сегодня во многом определяет реклама.

Есть собирательный образ обитателя рекламонаведенной реальности. Это гипотетический человек, которого только что сделала счастливым гигиеническая прокладка или порция очень качественного машинного масла. Он отбрасывает тень, и эта тень --- другой гипотетический человек, ошибочно избравший продукцию конкурирующей фирмы. Язык, на котором с ним и о нем говорят --- набор лозунгов, иногда разбавленных синтаксическими связками, исходящими ниоткуда и обрывающимися в ничто.

Такому положению дел предшествовала реальность, в основном создаваемая масс-медиа. Новости, хроники, газетные утки, подобные описанным выше, криминальная колонка постперестроечного "Московского комсомольца". Ключевое слово --- сенсация, обитатели предыдущей реальности --- недоэпические герои, с одной стороны, и зеваки --- с другой.

"Мыльная опера" --- сигнал перехода к рекламной реальности: сюжетно-композиционные характеристики здесь сугубо дискретны и на глазах отходят на второй план по сравнению с "характерами". Положительные характеры в основном близки к рекламному образу потребителя.

Переход к последующей реальности означает, естественным образом, конец предыдущей. На рубеже веков, тысячелетий, эпох, исчисляемых иначе, конец света становится значимой темой; торговать же знаками можно по-разному. Для газетчиков, конец света --- лучшая сенсация, вершина профессиональной жизни, она же --- конец профессии. Для рекламодателей конец света --- товар, в котором, как обычно, важно не содержание, а способ "подать" и адекватность рекламного лозунга. На сегодняшний день, реальность криминальных хроник все еще с нами, но рекламное пространство вытесняет ее на глазах: конец света уже анонсирован и в некоторых культурах (ср. буржуазную философию постмодернизма) как бы считается состоявшимся.

Книге, написанной на продажу, в жанре мыльной оперы, осуществляющейся на фоне грядущего конца света (вместо экзотических пальм или роскошной мебели), в то время как самый свет живет по законам колонки криминальной хроники и говорит ее языком, --- такой книге можно было бы предсказать успех заранее. Особенно если это не один том, а целый сериал.

Нравоучительная сказка.

(Шутка.)



Чемодан грыз заржавленное ведро и оттого у него заболели зубы. Он пошел к доктору, но этот доктор был лошадинкин, не умел лечить зубы и хотел только отвязаться от больного.
Тогда чемодан пошел к другому доктору, который согласился лечить его. Он взял кастрюлю и щипцы, вставил кастрюлю в рот чемодану и сказал: "Чихайте!"
Чемодан чихнул --- и у него полился хлеб с маслом, но не соленым, а простым.
Доктор обрадовался и вставил снова кастрюлю и опять сказал: "Чихайте!"
Чемодан чихнул, изо рта у него выскочил дифтерит и жена его --- чума.
Дифтерит сразу схватил доктора за горло, а чума --- за живот!..
Так знайте же, дети, как случается с жадными людьми, и ведите себя хорошо, то есть не жадничайте, как доктор.
А чемодан скоро выздоровел и жил себе счастливо!..

Из сб. "Собственные рассказы детей", Москва -- 1923 г.
Собрал А.Крученых.

Есть у сериала и другое отрадное своеобразие: автор развел в нем немало мифологических пород, нечисти в основном, сугубо славянского происхождения. Наряду с вампирами (которые почему-то инопланетяне), кровь обывателя сосут здесь упыри и упырицы, бруксы и прочие разновидности, по дорогам бродят рука об руку ведьмаки и ведьмачки, русалки как будто тоже встречаются. В русской фантастике это, кажется, стали делать немного позднее, и замечательной удачей в этом смысле стал совместный роман "Черная кровь" блестящего фантаста Святослава Логинова и известного Ника Перумова. Сапковский же явился, судя по его же словам, несколько неблагодарным последователем своих более молодых соотечественников:

Внезапно в нашей фэнтези сделалось как-то славянско, красно и квасно, молодцевато и холодцевато, холстинно и посконно. Свойски. Запахло городищем, деревней и срубом в лапу, повеяло, как говорят приятели-москали: летом, цветом и - звыняйте - гавном. Ба-бах! А че эт-там грохнуло? Болько в Одру столбы вбивает? (легендарно-историческое отражение установления Болеславом Храбрым границы по Одеру - прим. перев.) Или, может, Чцибор лупит Годона и Зигфрида под Цедынью? А может это комар со священного дуба сверзился?
Нет, это всего лишь наша, родемая, славянская фэнтези.

--- но их работы, в русских переводах, мне пока что не попадались.

Логинов с Перумовым в своих работах едва ли исходят из посылов в роде "покупатель всегда прав" --- по крайней мере, по ним не видно. Но с русской фэнтэзи Анджей Сапковский, как он говорит, совсем не знаком; исходя из опыта общения со своим текущим переводчиком, утверждает, что в России не знают ни Толкиена, ни Ле Гуин, и кто такие эльфы тоже не знают. Настойчиво упоминает предыдущего русского переводчика по фамилии Бушков, в несколько анекдотическом контексте:

Хотя, по большому счету, первыми (переводчиками сериала с польского --- Ю.Ф.) были русские, но они никогда не платили. Бушков... я его запомнил.

Правильно. Русские и любовь придумали, чтобы не платить, как известно. А что же, надо привыкать: есть определенный риск у профессии.

Можно было бы отдельно перечислять "недостатки": очевидные несообразности, вроде запутанной донельзя ситуации с чудовищами, или мутантами (или все-таки не мутантами?). То оказывается, что в последние годы их слишком мало, и ведьмаку (профессиональному экстерминатору человекоядных монстров) не хватает работы, то вдруг, напротив, в преддверии грядущего конца света пророчества предписывают им расплодиться --- и вот они плодятся, божии твари.

Можно отметить убийственные прологи, данные курсивом и выдержанные, по замыслу, в старинном стиле летописания или в изящном --- философского трактата... По правде говоря, все эти стилизации весьма беспомощны и производят впечатление уголовно преследуемой подделки, автор которой, боясь разоблачения, вот-вот собьется на родную феню. Но эту особенность, из уважения к презумпции невиновности, придется списать на погрешности перевода.

Убийство --- всегда убийство, независимо от мотивов
и обстоятельств. Посему те, кто убивает либо
подготавливает убийство, суть преступники и разбойники,
невзирая на то, кто они: короли, князья, маршалы или
судьи. Никто из задумавших и совершивших насилие не
может считаться лучше обыкновенного преступника. Ибо
любое насилие по природе своей неизбежно ведет к
преступлению.
Никодемус де Боот.
"Размышления о жизни, счастье и благополучии."
Из кн. "Кровь эльфов".

Можно отмечать и перечислять --- но почему это обязательно недостатки? Жанр смешанный, и его законы определяет только запрос платежеспособного читателя. Или это запросы читателя диктуются законами жанра --- не разберешь.

"Владыку Южного моря звали Шу --- Быстрый, владыку Северного моря звали Ху --- Внезапный, а владыку Центра --- Хуньдунь --- Хаос. Шу и Ху часто ради развлечения навещали Хуньдуня, Хуньдунь встречал их необычайно приветливо и предупредительно. Однажды Шу и Ху задумались о том, как заплатить ему за его доброту. Каждый человек, сказали они, имеет глаза, уши, рот, нос --- семь отверстий в голове, чтобы видеть, слышать, есть и обонять. Но Хуньдунь не имел ни одного из них, и жизнь его не была по-настоящему прекрасной. Самое лучшее, решили они, просверлить в нем несколько отверстий. Взяли Шу и Ху орудия, подобные нашим топору и сверлу, и отправились к Хуньдуню. Один день --- одно отверстие, семь дней --- семь отверстий. Но бедный Хуньдунь, которого лучшие его друзья так издырявили, горестно вскрикнул и приказал долго жить." Эта притча с некоторым комическим оттенком содержит мифологическую концепцию сотворения мира. Хотя Хуньдунь, в котором Шу и Ху, олицетворявшие быстротечность времени, просверлили семь отверстий, умер, но в результате возникли вселенная и земля.

Юань Кэ, "Мифы древнего Китая".

Организм старой литературы устал от жизни, он распадается. Его одолевают жестокие паразиты. Если бы ему дали спокойно умереть, полезный могильный червь переработал бы его тело, и свежие ростки низового фольклора, быть может, освятили бы его память (ср., например, анекдоты про Наташу Ростову и Поручика Ржевского). А у нас --- прячутся от тиранствующего времени по искусственным провинциям, полощут бинты, культивируют пастернаки.

Все, что стало общим местом в литературе --- а общим местом в литературе стало практически все --- как-то перешло в быт, на уровень стульев и кресел, превратилось в извечно сомнительные факты феноменологической реальности. Все идет к тому, что любое их свойство --- вопрос не прошлого, но настоящего. Валерия Новодворская, выступая на форуме "Новой Юности" со справедливым поношением в адрес толстых журналов, прошлась по их истории до самого основания (никогда-де они ничего стоящего не печатали), и вдруг говорит --- Толстой и Достоевский, между прочим, всегда выходили сразу собраниями сочинений, а не опускались до толстых журналов.

А зато Гоголя включили в "Пингвиновскую Энциклопедию Ужасного и Сверхъестественного", на английском языке. Пушкина я здесь поминать отказываюсь, страшно: двухсотлетие на носу, небось этого так ему не оставят. Черным вампиром войдет в каждый дом --- Пушкин, ровно в полночь, 6 числа 6 месяца перевернутого 99 года. Amen.

Пережившая свой век за счет искусственных органов-институций (с филиалами в голове обывателя), полнокровная некогда литература становится нежитью, набором загробных карточек раскрашенных дагерротипов. Торговых людей и горе-идеологов, до сих пор спекулирующих этой некачественной порнографией, следовало бы наказывать ритуальным опусканием под колеса железного поезда "Анна Каренина". Вмешательство в дела потустороннего мира давно пора поручить специалистам по некромансии. Иначе --- беда, коммерческие вирусы-паразиты будут продолжать отлавливать себе структуры среди догнивающих, при жизни высоко организованных схем; отсюда переводы бумаги, поругание природных ценностей эволюции и дальнейшая дискредитация писательского ремесла.

Итак, если сегодняшний реализм --- это сентиментальное, любовное подкрашивание трупов (чтоб, как живые, отражали действительность), литературная критика --- столоверчение, то коммерчески успешные жанры в основном занимают нишу экспериментальных текстов, применяемых в диагностике некрофилии и ее разновидностей. Измученные нечистью, потеряв в тумане трупных испарений все сюжетные нити многотомного романа-фэнтэзи Анджея Сапковского, этот разговор мы спешим здесь завершить.

Напоследок одна приятная находка среди материалов, посвященных труду польского автора --- к слову о толстых журналах. Цитирую:

Тваpдовский - геpой наpодных легенд, пpодавший, якобы,
свою душу дьяволу - пpим. пеpев.