:ЛЕНИН:
Но здесь есть нюанс, есть нюанс...
Любое стремление отсюда туда есть только стремление, тяготение... В своей книге "Les principes du calcul des infinitesimaux" Генон называет вещи своими именами: аналитически предел недостижим. Лимит х при х, стремящемся к единице, никогда не станет тождественным единице. Всегда чего-то не будет хватать. Тот же парадокс Зенона Элейского об Ахилле и черепахе. Бесконечно малый элемент, не достижимый в стремлении, количественно незначителен, но онтологически огромен.
Иными словами, если у революционера-нонконформиста в какой-то момент что-то не лопнет (rupture de niveau, la rottura del livello, caro all'Evola), инициатически его опыт окажется плевым. Иное не имеет общей меры ни с чем из Этого: и высшее и нижнее из Этого равноудалены от плоти Иного.
Из этого можно сделать много разных выводов.
Интереснее сделать все сразу.
Это было бы совсем так, если бы сами революционеры имели гарант обращения своей потенциальности в актуальность. Но таких гарантий Абсолют не выдает. Он вешает на крюках свободы алчущих, и внимательно следит за абрисом их судорог. Возможны не те судороги, дисквалифицирующие Восставшего. Просто не те...
И чтобы проиллюстрировать жонглирующую хрупкость дистанций внимание Абсолюта перемещается на пляж.
На пляже людно и жарко. Там продают пиво. Там стоят chaises longues и жжет приветливо отчужденное солнце. Здесь наше место. "Внутренний опыт" (="инициация" для Батайя) -- дело отдыхающих.
Войдя в суть вопроса, выпиваем пару литров пива. Добавляем еще бутылкой. Кладем туловище на лежак. Сосновый ветерок Кипра (Анталии?) одувает плоть. Разморенное, в ощущениях матричной ласки оно расползается задремать. Книжка Сартра (Батайя?) надежно закроет лицо от ожогов. Сознание рассеивается.
Вот здесь! Вот здесь! Стоп! Augenblick...
Полупотерянное разморенное пляжное сознание близится к развилке: часть существа овевает ветерок, но что-то гладко и ледяно ускользает от его томных ласк. В вашем теле захоронена капсула, ледяная, оловянная капсула, гильза, серебряное яйцо, снаряд... Его очертания проясняются между тем, что ощущает ветерок, и тем, что остается бесстрастным. Никакой этики, бесстрастие этой части не есть благо. Это объективная фиксация. Та же часть не заметит как Вы умрете. В романе Майринка "Ангел Западного Окна" Бартлет Грин говорил об "башмачке Исаис". Он -- чумной серебряный носок -- делает нечувствительным к боли, к неге, к самым тонким и самым грубым встряскам плоти. На дыбе Бартлет Грин в качестве иллюстрации с хохотом откусывает себе палец. Проказа черной богини есть не что иное как марка души, ее гофрированный шуршащей жестью вход.
Горячий пивной пляжный сладкий ветер подталкивает к бытию новую дифференцированную жизнь, подводит к ней, подразумевает ее, выводит из-за складок блуждающего внимания.
Иными словами: у полупьяного дремлющего обывателя "внутренний опыт" тот же, что и у умирающего на баррикадах революционера. Неподвижная капсула вечности привносит одно волчье чувство недоумения. Недоумения в опыте-пределе, недоумения в опыте-центре. Вы чувствуете то, что за краем, когда Вам неимоверно плохо... Вы чувствуете в той же степени то, что за краем, когда Вам неимоверно никак (условно хорошо -- разве плохо выпить пиво на солнечном пляже?).
"Не ожжет тебя солнце днем, ни луна нощию" -- сказано в Псалмах. Это о пляжных. Того, кто правильно расположился и подготовился, не "ожжет солнце". Это понятно. Но что такое "ожег луны"? От солнечного загара кожа белого человека темнеет. Было бы логично предположить, что от лунного загара кожа черного человека белеет. Было бы логично также предположить, что белые колдуны Африки пробираются ночами на мондиалистские пляжи, когда их покидают туристы, и от заката до рассвета нежатся в лунных ваннах.
Певчий Canzeus поправил меня: "ожег солнца -- внешний, сказал он, ожег луны -- внутренний". "Ожег луны" есть печать, призывающая на фронт высоких прогулок лунатиков и ворочающая океаническими массами. Глядя на него, я подумал, что он знает, о чем говорит, не по наслышке.
Когда солнечный ветер овевает наше тело, вихри темной луны баюкают нашу душу. Двойная бухгалтерия.
Революция без инициации -- барахло. Пролетариат без тамплиеров -- банальные чандалы. Восставшие без эзотерических путеводителей -- достойные сожаления невротики. Читатели оккульта без автомата -- безопасные пациенты. Но все они ничто перед стройными рядами ночных загорающих...
Турцию подорвали русские туристы -- тупая исламская природа взбунтовалась против стольких трансцендентных жирков, распластанных на нечистоплотных курортах Анталии.
"Спорт из йорс" -- анкуражирующе говорят турецкие массажисты жирным русским теткам, безнадежно потно накручивающим километры в спорт-комнатах второсортных отелей. "Йорс" -- мелко-турецкое божество отелей, отбросов и побережий. Российско-туристическое божество без имени легко ломает "Йорсу" шейные позвонки. 30 тысяч трупов и все турецкие.
Вы сказали, что трубопровод должен проходить через вашу территорию? Мы не ослышались?
Тектонический за(о)гар.
А.Дугин