О некоторых недостатках моего характера, Федоре Двинятине и рок-группе Рыцари диких яблок.(ч.1) (Текст появился благодаря любопытству
freezа и рекомендациям
snezhana. Обоим юзерам автор выносит благодарность.)
Еще где-то год назад я совершенно не умел пользоваться ЖЖ. Впрочем, я и сейчас не знаю многих его возможностей. А тогда и вовсе ни в чем не разбирался. Например, я по простоте душевной думал, что тексты, вывешенные на всеобщее обозрение, никаким дальнейшим изменениям не подлежат.
- Ерунда какая! сказала мне Маша Пироговская. Мы случайно столкнулись с ней во дворе филологического факультета. - С текстом, даже если вы его уже вывесили, можно делать все что угодно: редактировать, переписать заново, уничтожить.
Я страшно обрадовался. Мне очень хотелось убрать несколько фраз из текста, который я поместил в ЖЖ накануне. Я думал, это невозможно и чувствовал себя совершенно беспомощным.
- Сейчас все сделаем, Андрей Алексеевич, - успокоила меня Маша.
Мы зашли в филфаковское интернет-кафе. Я открыл сайт ЖЖ, ввел свой пароль, и Маша показала мне, как редактируется текст. Послушно следуя ее инструкциям, я стер те фразы, которые показались мне лишними.
- Программой семаджик, - объясняла мне Маша пользоваться необязательно.
- Чем, чем? переспросил я.
- Ну, программой, которую вам Коля Никифоров установил.
- Ааа
- Такое окошечко с карандашиком
- Всё, теперь понял.
- Так вот, этой программой пользоваться необязательно. Просто зайдите вот на эту страничку, кликните мышкой и всё.
- А френды?
- Что френды?
- Ну, где их искать? Френдов-то этих.
- Вот, - сказала Маша и открыла длинный список. Смотрите, вот те, на кого вы подписаны А вот, глядите сюда, не отвлекайтесь, список тех, кто подписан на вас.
- Понятно, - сказал я.
И тут вдруг Маша удивленно воскликнула:
- Андрей Алексеевич! Господи кошмар какой
- Что такое? спрашиваю.
- У вас оба списка в точности совпадают. Вы что же это подписываетесь на тех, кто подписывается на вас?!
- Ну, в общем да, - отвечаю. А что тут такого?
- Нельзя же так! укоризненно покачала головой Маша. Надо посмотреть сначала, что за человек на вас подписался, прочитать все его записи. А потом уже подумать, включать его или нет. А вы сразу включаете, не разобравшись!
Было видно, что она сердится.
- Да нет, почему же сразу? уклончиво сказал я. Я смотрю его последние записи, а потом уже включаю.
- Но в итоге вы ведь включаете всех?
- Всех, - сознался я.
- Ну разве так можно!!! снова возмутилась Маша. Вы ведете себя как
тут она осеклась.
Как кто? - подумал я.
- Известно как кто! Как блядь! Ты ведешь себя в ЖЖ как блядь! сердито сказала мне дома Снежана. Мужчинам льстишь! С дамами кокетничаешь! Девушкам мозги пудришь! Ты просто хочешь любым способом всем понравиться! Хочешь, чтоб тебя все знали, все любили! Ты ведь и на лекциях перед аудиторией ведешь себя как блядь, - продолжала Снежана развивать свою мысль. Эти твои улыбочки, двусмысленные шуточки, жестикуляция!! Эти твои штаны, облегающие задницу! Все это такая дешевая игра на публику! Это противно! Потому-то и в ЖЖ ты такой беспринципный! Дружишь только с теми, кто тебя тебя читает.
- У меня, Снежана, - сказал я грустно.- Было детство тяжелое. Деревянные игрушки Резиновый мяч До 18-ти лет я спал на раскладном кресле. Это было очень неудобно И вообще мне не хватало тепла и заботы окружающих. Особенно родителей. Поэтому я и стал таким В 9 классе одноклассники меня не взяли с собой в поход. Ни у кого не нашлось для Андрея Аствацатурова места в палаткеА еще
Но на Снежану мой страдальческий монолог никакого впечатления не произвел. Она меня перебила:
- Ты бы Аствацатуров, лучше бы кастрационный комплекс вспомнил. Или травму рождения. Или как тебя в детском саду сачком по голове ударили. Убедительней бы вышло. Может я бы и расплакалась
- Конъюнктурщик вы, Андрей Алексеич! сказал мне Филипп Федчин.
Мы сидели за столиком в кафе Смольного института. Филипп, я и Вероника Гегина, преподавательница английского языка. Эта Вероника была в свое время моей однокурсницей, и мы знали друг друга с очень давних времен.
- Почему это конъюнктурщик? удивился я. Я, наоборот я левый, я за революцию.
- Вот потому ты и конъюнктурщик, - ухмыльнулся Федчин. Сейчас ведь модно быть левым. Под это гранты раздают.
Ухмылка Федчина мне не понравилась.
- На что это ты намекаешь? говорю. Чего это ты врешь?!! Когда это я гранты получал! Я сроду ни на какие гранты не подавал. А Сороса всегда козлом считал. Я за идею! Да где это я конъюнктурщик?!
- Где-где, - пожал плечами Федчин. Да хоть в ЖЖ!!!
И этот туда же, - думаю. - Мало мне дома разговоров.
- Ты со всеми дружишь, - спокойно продолжал Федчин, - беседуешь, особенно с девушками. Даже с теми, кого знать не знаешь, заигрываешь. Да и темы выбираешь конъюнктурные. Исключительно на злобу дня. Написал же ты о Сорокине в самый разгар скандала вокруг него. Потом о фильме Идиот, когда он шел не телеэкране, и его все в ЖЖ обсуждали. Так что не отнекивайся. На публику ты, Андрей Алексееич, работаешь! резюмировал Федчин. И хочешь быть в центре внимания. Скажите, Вероника Васильевна, - повернулся Филипп к Веронике, которая во время нашего разговора сосредоточенно ела пирожок с мясом. А вот, когда вы вместе с Андреем Алексеичем учились, он тоже был таким?
- Каким? спросила Вероника с набитым ртом.
- Вероника! вмешался я. Ты сосредоточься! Тебя спрашивают, был ли я блядью.
Услышав слово блядь Вероника покраснела, а Филипп поморщился.
- Не передергивайте, Андрей Алексеич, - сказал он. Я вас так не называл. Я упрекал вас в некоторой, подчеркиваю, некоторой, конъюнктурности.
- Ладно, - согласился я. Пусть Вероника скажет. Ну что, был я блядью, когда мы учились?
Вероника некоторое время молчала, сосредоточенно глядя перед собой. А потом сказала Федчину, словно оправдываясь:
- Филипп Владимирович! Но мы в нашей группе Андрея все равно любили.
Все это ложь. - говорил я себя по дороге домой. Ложь и уныние. Они просто все сговорились против меня. Я никогда не искал дешевой популярности. Она, эта дешевая популярность меня искала. Искала, это верно. Но не находила. Я прятался. А когда находила, то я ей мужественно сопротивлялся.
Справедливости ради, надо сказать, что один случай был, да и то в молодости, в конце 80-х, когда моему приятелю Федору Двинятину пришло в голову создать рок-группу.
Мы оба тогда учились на 3-м курсе филфака, правда на разных отделениях: Федя на русском, а я на английском. Шел 1988 год. Стоял теплый сентябрь. Однокурсники уехали в совхоз собирать картошку, а нас с Двинятиным усадили в кабинет русского языка. Нам принесли две огромные стопки карточек с диалектными выражениями, результат работы двух экспедиций в новгородскую область. Преподавательница Валентина Рождественская велела нам разобрать эти карточки по деревням и разложить на соответствующие стопки.
Мы взялись за работу.
К середине следующей недели карточки были аккуратно распределены на шесть стопок. К этому моменту Валентина Рождественская ушла в отпуск, и об окончании работы мы доложили уже другой преподавательнице, доценту Елене Алексеевне Лехно.
- Зачем это вы сортировали карточки по деревням? возмутилась она.
- Нам так сказали, - растерянно ответил Двинятин.
- Глупость вам сказали, - рассердилась Лехно. - Это совершенно бессмысленно. Делайте все заново разложите карточки по алфавиту.
Она ушла, сердито хлопнув дверью, а мы понуро вернулись к нашим стопкам и принялись раскладывать их содержимое теперь уже по алфавиту. Этой работой мы занимались еще две недели. Мы не особо торопились. Часто делали перерывы. Спускались в буфет попить кофе или во двор покурить. Как выяснилось очень скоро, это была очень разумная тактика. В конце второй недели в кабинете появился профессор Валентин Иванович Трубинский.
- Здравствуйте, ребята! поприветствовал он нас и, покосившись на стопку карточек, полюбопытствовал: - А чем это вы тут занимаетесь, если не секрет?
- Не секрет, Валентин Иванович, - бодро отрапортовал Двинятин, - Мы карточки разбираем.
- Карточки? удивился Трубинский. Зачем это? Неужели у нас в кабинете нет других дел?
- Видимо нет, - вздохнул Двинятин. по крайней мере, для нас с Аствацатуровым.
- И как же вы их разбираете?
- По алфавиту.
- Чушь какая! возмутился Трубинский. Кому это нужно?
- Если карточки разбирают то это кому-то нужно. пошутил Двинятин.
- Ладно, - улыбнулся Трубинский. Влейте их в общий каталог. Их ведь для общего каталога собирали.
- Тебе не кажется, что мы уже целый месяц какой-то херней занимаемся? спросил меня Двинятин, когда за Валентином Ивановичем закрылась дверь.
- Кажется, - признался я.
- И зачем мы выбрали эту специальность, - продолжал сетовать на жизнь Двинятин. Я все понял, Андрюшечка. Мы не будем никогда читать лекции, писать статьи. Мы закончим филфак, и нас как двух мудаков посадят перебирать какие-нибудь замусоленные карточки. А потом
- И что ты предлагаешь? спросил я.
- Надо как-нибудь заявить о себе. Разве тебе этого не хочется?
- Хочется, - признался я. Но как?
- Знаешь, что давай рок-группу создадим!
- Как это рок-группу? удивился я.
- Что ты заладил как, как! рассердился Двинятин. Смелее надо мыслить! Сейчас все создают рок-группы. Вот и мы свою создадим. Чем мы хуже других? Ничем. Мы даже лучше! Ты послушай, какие дурацкие тексты у этого твоего Цоя. Да я таких за один день могу десяток таких сочинить!
-Ну хорошо, - сказал я. Предположим, ты можешь за один день сочинить десяток песен. Но кто музыку писать-то будет?
- Как кто? удивился Двинятин. Ты, конечно! У тебя ведь музыкальное образование. Тебе и сочинять музыку.
- Да я никогда не пробовал. Я не умею.
-А ты думаешь, они умеют? хмыкнул Двинятин. Они тоже не умеют. Но сочиняют же! И их слушают. Вот и нас слушать будут! Прославимся!
Федино предложение мне показалось весьма заманчивым и легко осуществимым. И все-таки я сказал:
- Но ведь нам нужно собрать состав. Найти гитариста, бас-гитариста, ударника, клавишника, и, наконец, солиста, того, кто будет все это петь.
- Петь будешь ты! заявил Двинятин.
-Как это я? Я не умею!
- Слушай! Ты достал. Что ты заладил не умею, не умею! Никто не умеет. Думаешь, Гребенщиков умеет? Возьмешь микрофон. Закатишь глаза картинно. Это ты и без микрофона умеешь. И будешь туда говорить или кричать. Сейчас так поют. Тембр голоса у тебя красивый. Девушкам понравится.
-Ну хорошо, - согласился я. А кто будет клавишником?
- Тоже ты. Если ты Аппассионату играешь, то с этой музыкой как-нибудь справишься. Синтезатор освоишь за неделю. А ударником буду я.
- Надо еще бас гитариста найти и гитариста, - говорю.
- Разберемся, - сказал Двинятин.
На следующий день, когда мы снова встретились у стола с карточками, Двинятин мне сказал:
- Я придумал название группы - Рыцари диких яблок. Как тебе?
- Думаешь, оно всем понравится? спросил я.
- Даже не сомневайся! ответил Двинятин. У этих наших питерских групп названия гораздо хуже. Телевизор, по-моему, вообще идиотизм. Поп-механикой свою группу мог назвать только законченный кретин. Аквариум - тоже редкая глупость. Рыцари диких яблок - самое то. Группа с таким названием просто обречена на успех.
Потом Двинятин сказал, что за вчерашний вечер он уже сочинил две композиции. Первая так и называлась Мы, рыцари диких яблок (- Она будет нашим хитом, - сказал Двинятин). А вторая Степанов в жилете. Эта композиция была посвящена нашему другу Андрею Степанову. Степанов был старше нас с Двинятиным года на три, молчалив, и во время разговора так ловко вскидывал голову, когда поправлял сползающее очки, что производил впечатление очень интеллигентного, обремененного жизненным опытом и глубокомысленного человека. Да чего там! Степанов был нашим кумиром! Сегодня Двинятин категорически отрицает этот факт. Но, я думаю, он лукавит. Степанов все-таки был для нас почти полубогом. К тому же, в отличие от нас он успел прославиться. Он опубликовал в сборнике студенческих работ Новосибирского университета статью на 4 страницы об одном стихотворении Мандельштама. Название самого стихотворения выветрилось у меня из головы. Помню только, что там по сюжету какие то осы сосут ось земную. Однажды мы с Двинятиным, сидя на моей кафедре, выглянули в окно, выходящее во двор филфака и увидели там Андрея Степанова. Он стоял и чего-то жевал.
- Ты вот, наверное, думаешь, что Степанов конфету сосет? спросил меня Двинятин. Ничего подобного! Он, Андрюша, ось земную сосет.
В его словах я уловил восхищение. Восхищение и зависть.
Так вот, согласно замыслу, этот самый Степанов во время исполнения композиции Степанов в жилете должен был выйти на сцену в галстуке, жилете, с прогулочным зонтиком в руке, в широкополой шляпе. Выйти, подойти к краю сцены, приподнять ручкой зонтика край шляпы, закрывающий лоб, и многозначительно подмигнуть залу.
- Публика будет визжать и плакать! уверял меня Двинятин.
(продолжение следует)
Current Mood: awakeCurrent Music: Рыцари диких яблок. "Степанов в жилете" (1988)