И снова Галковский Вчера заглянул в "Литературную газету" и прочел очередное творение Дмитрия Евгеньевича. О том, что все русские философы сами знаете что, окромя нежно любимого им Василия Васильевича Розанова. Конечно, если бы в этой статье не было бы нескольких точных и метких попаданий в цель, статью вообще можно было бы пропустить, не заметив. Потому что самое скучное там именно о Розанове. Лучше бы г-н Галковский о нем вообще не писал, а то, как в известном анекдоте хочется сказать "...и пчелы х..."
Но дело не в этом. Что-то ведь Галковский ухватил точно, как всегда патологически, болезненно точно. И это вдруг совпало со вчерашней блестящей статьей на АПН
Александра Филиппова, который тоже говорил о забвении, только других людей и другого времени. Ведь и в самом деле, будто как остановилось время. Даже в ельцинские годы такого не было, напротив, мне казалось тогда (отчасти иллюзорно), что мы переживаем вопреки гнусной власти неожиданный и бурный интеллектуальный рассвет.
А теперь какая-то щемящая пауза.
Русская философия более никому не интересна. Галковский прав. И это почти приговор, потому что здесь не просто новая мода, здесь утрата контакта с собственной судьбой. Вот именно эту мысль я и пытался провести, упорно вопреки справедливым возмущениям окружающих и правилам ведения сетевого издания продолжая "разговор о Ницше". Потому что именно на этом разговоре когда-то давным давно прервалась "русская философия". Именно этот "спор" она не довела до своего завершения, и сегодня мы делаем только первые робкие попытки вернуться к нему.
И еще одно, может быть, странное.
Мне когда-то, очень давно, в августе 1988 г. снился один очень длинный и очень странный сон. Я не могу до сих пор его забыть. В этом сне фигурировали практически все мои друзья и знакомые того времени:
Максим Жуков, Андрей Кураев, Володя Шамин, Юра Тюрин, Дима Барам,
Игорь Чубаров. Там был и Галковский.
Общую музыкальную тональность этому сну задала случайно мной услышанная на концерте в МГУ песня "Наутилуса" "
Отход на Север". Я тогда даже не думал ни о каком "изоляционизме", и то, что эта песня неожиданно ударит куда-то в подсознание, я, конечно, не мог даже и предположить. Там во сне присутствовал помимо всех реальных людей еще один несуществующий, с очень заурядной и неопределенной внешностью. Помню его звали Андрей. Он был не из этого круга. На протяжении всего сна мы с этим вот Андреем готовимся к
отъезду на Север. Собираем вещи, намечаем маршрут. Для нас эта поездка по какой-то причине имеет огромную важность, может быть, это самое главное в нашей жизни событие.
А одновременно с этим и помимо этого, совсем в другом мире происходит встреча друзей, философов и мыслителей, студентов и преподавателей, соединенных между собой тысячью дружеских и деловых связей, почему-то в Доме аспирантов и студентов.
Но до перемещения в ДАС все перечисленные выше люди гуляют взад-вперед по грязному полю возле православного монастыря и о чем-то переговариваются между собой. Какие-то случайные разговоры, мелкие пересуды, интриги, нелепые дела.
И вот это их ежедневное общение (во время которой обсуждаются помимо прочего, разумеется, важнейшие вопросы исторического бытия что есть Россия "
часть Запада, Азия или другая Европа?" и что-то такое) неожиданно перерастает в грандиозную по замыслу и масшатабам тусовку всех русских философов, "
мертвых и живых". Все мы, философы земли Русской, от Андрея Кураева до Андрея Курбского, собираемся на величественный Конгресс в Доме аспирантов и студентов. Я не помню лиц всех участников, но среди присутствующих я лично видел Герцена и Бакунина. Но, разумеется, были и Вл. Соловьев и наверняка Лев Толстой. Но там был еще один человек. Люди, не знакомые с историографией русской философии, его не знают, но Дмитрий Евгеньевич знает наверняка это секретарь Петербургского философского общества
Яков Николаевич Колубовский. До этого я не видел его фотографии, увидел лишь спустя несколько месяцев, среди фотографий авторского состава Энциклопедического словаря Брокгауза-Ефрона: на фото был ровно тот же человек, что присутствовал в моем сне.
Так вот встретились эти люди договорить главный разговор их жизни, а заодно и определиться наконец, кто мы "Азия или Европа".
Вынести окончательное решение по этому вопросу. И вот постепенно все это гигантское сборище мыслителей всех веков почему-то плавно перемещается в мою квартиру, именно в ту комнату, откуда я пишу эти строки, сидя за своим компьютером.
И вдруг со стороны балкона возникает из ночной темноты некая дама в длинном плаще и говорит:
Сейчас к вам явится ОН. Ждите ЕГО. И вдруг комнату озаряет сияние, ослепляющее всех присутствующих холодным светом. Таким каким светит ночная звезда. И дикий страх оттого что действительно явится ОН, и весь этот длящийся в веках разговор необратимо утратит всякий смысл. И я не знаю отчего и почему, но вдруг проникаюсь убежденностью, что тот кто явится именно
Галковский (а надо заметить, что к августу 1988 г. я видел этого человека всего один раз в жизни, в январе 1988, правда, к тому моменту уже много о нем слышал).
Но сияние заполняет собой всю комнату, и тот самый сузившийся до размеров небольшой спальни величественный Конгресс русских мыслителей всех веков пропадает в этих лучах. Но... на этом сон не завершается. У него оказывается продолжение, причем не одно, а целых два.
Но эти продолжения, как бы сказать, слишком личного содержания что ли? Но они крайне важны для понимания происходящего. Поэтому совсем умолчать о них я в данном разговоре не могу. Из этого холодного убийственного сияния открываются два пути. Один вверх, другой вниз. По одному идет мой друг Юра Тюрин
misssing_link , он удаляется куда-то в сторону монастыря, поминутно осеняя себя крестным знамением. В другом сюжете фигурирует вот этот самый Андрей, вместе с которым я все это время, по мере подготовки Конгресса, планирую отъезд на Север. Там же действую и я сам. И вот о том, что произошло с этим Андреем, я позволю себе умолчать. Могу только сказать, что, конечно, ни на какой Север ни он, ни, вероятно, я (хотя это вопрос открытый) отправиться так и не смогли...
Вот такие дела...
Это была Паланга, август 1988 года.