Misha Verbitsky's Friends
 
[Most Recent Entries] [Calendar View] [Friends View]

Below are 25 friends' journal entries, after skipping by the 875 most recent ones.

    [ << Previous 25 -- Next 25 >> ]
    Saturday, May 7th, 2005
    ramallah
    3:23p
    Уххахахаха :)

    via [info]shurigin
    tor85
    3:32p
    Мы вращаем Землю
    От границы мы Землю вертели назад
    Было дело, сначала.
    Но обратно ее закрутил наш комбат,
    Оттолкнувшись ногой от Урала.

    Наконец-то нам дали приказ наступать,
    Отбирать наши пяди и крохи,
    Но мы помним, как солнце отправилось вспять
    И едва не зашло на Востоке.

    Мы не меряем Землю шагами,
    Понапрасну цветы теребя,
    Мы толкаем ее сапогами
    От себя, от себя.

    И от ветра с Востока пригнулись стога,
    Жмется к скалам отара.
    Ось земную мы сдвинули без рычага,
    Изменив направленье удара.

    Не пугайтесь, когда не на месте закат.
    Судный день это сказки для старших.
    Просто Землю вращают, куда захотят,
    Наши сменные роты на марше.

    Мы ползем, бугорки обнимаем,
    Кочки тискаем зло, не любя,
    И коленями Землю толкаем
    От себя, от себя.

    Здесь никто не найдет, даже если б хотел,
    Руки кверху поднявших.
    Всем живым ощутимая польза от тел:
    Как прикрытье используем павших.

    Этот глупый свинец всех ли сразу найдет,
    Где настигнет в упор или с тыла?
    Кто-то там впереди навалился на дот
    И Земля на мгновенье застыла.

    Я ступни свои сзади оставил,
    Мимоходом по мертвым скорбя,
    Шар земной я вращаю локтями
    От себя, от себя.

    Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
    Принял пулю на вдохе,
    Но на Запад, на Запад ползет батальон,
    Чтобы солнце взошло на Востоке.

    Животом по грязи, дышим смрадом болот,
    Но глаза закрываем на запах.
    Нынче по небу солнце нормально идет,
    Потому что мы рвемся на Запад!

    Руки, ноги на месте ли, нет ли,
    Как на свадьбе, росу пригубя,
    Землю тянем зубами за стебли
    На себя, на себя!

    Высоцкий
    anarchist_2001
    7:34a
    А сегодня ничего не снилось. Проспал всю ночь, как бревно.

    Current Mood: awake
    tor85
    3:31p
    Высота
    Вцепились они в высоту, как в свое.
    Огонь минометный, шквальный...
    А мы все лезли толпой на нее,
    Как на буфет вокзальный.

    И крики ура застывали во рту,
    Когда мы пули глотали.
    Семь раз занимали мы ту высоту
    Семь раз мы ее оставляли.

    И снова в атаку не хочется всем,
    Земля как горелая каша...
    В восьмой раз возьмем мы ее насовсем
    Свое возьмем, кровное, наше!

    А может ее стороной обойти,
    И что мы к ней прицепились?!
    Но, видно, уж точно все судьбы-пути
    На этой высотке скрестились.

    Высоцкий
    tor85
    3:25p
    Братские могилы
    На братских могилах не ставят крестов,
    И вдовы на них не рыдают,
    К ним кто-то приносит букеты цветов,
    И Вечный огонь зажигают.

    Здесь раньше вставала земля на дыбы,
    А нынче гранитные плиты.
    Здесь нет ни одной персональной судьбы
    Все судьбы в единую слиты.

    А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
    Горящие русские хаты,
    Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
    Горящее сердце солдата.

    У братских могил нет заплаканных вдов
    Сюда ходят люди покрепче.
    На братских могилах не ставят крестов,
    Но разве от этого легче?..

    Высоцкий
    tor85
    3:24p
    Если дорог тебе твой дом
    Если дорог тебе твой дом,
    Где ты русским выкормлен был,
    Под бревенчатым потолком,
    Где ты, в люльке качаясь, плыл;
    Если дороги в доме том
    Тебе стены, печь и углы,
    Дедом, прадедом и отцом
    В нем исхоженные полы;

    Если мил тебе бедный сад
    С майским цветом, с жужжаньем пчел
    И под липой сто лет назад
    В землю вкопанный дедом стол;
    Если ты не хочешь, чтоб пол
    В твоем доме фашист топтал,
    Чтоб он сел за дедовский стол
    И деревья в саду сломал...

    Если мать тебе дорога
    Тебя выкормившая грудь,
    Где давно уже нет молока,
    Только можно щекой прильнуть;
    Если вынести нету сил,
    Чтоб фашист, к ней постоем став,
    По щекам морщинистым бил,
    Косы на руку намотав;
    Чтобы те же руки ее,
    Что несли тебя в колыбель,
    Мыли гаду его белье
    И стелили ему постель...

    Если ты отца не забыл,
    Что качал тебя на руках,
    Что хорошим солдатом был
    И пропал в карпатских снегах,
    Что погиб за Волгу, за Дон,
    За отчизны твоей судьбу;
    Если ты не хочешь, чтоб он
    Перевертывался в гробу,
    Чтоб солдатский портрет в крестах
    Взял фашист и на пол сорвал
    И у матери на глазах
    На лицо ему наступал...

    Если ты не хочешь отдать
    Ту, с которой вдвоем ходил,
    Ту, что долго поцеловать
    Ты не смел, так ее любил,
    Чтоб фашисты ее живьем
    Взяли силой, зажав в углу,
    И распяли ее втроем,
    Обнаженную, на полу;
    Чтоб досталось трем этим псам
    В стонах, в ненависти, в крови
    Все, что свято берег ты сам
    Всею силой мужской любви...

    Если ты фашисту с ружьем
    Не желаешь навек отдать
    Дом, где жил ты, жену и мать,
    Все, что родиной мы зовем,
    Знай: никто ее не спасет,
    Если ты ее не спасешь;
    Знай: никто его не убьет,
    Если ты его не убьешь.
    И пока его не убил,
    Ты молчи о своей любви,
    Край, где рос ты, и дом, где жил,
    Своей родиной не зови.
    Пусть фашиста убил твой брат,
    Пусть фашиста убил сосед,
    Это брат и сосед твой мстят,
    А тебе оправданья нет.
    За чужой спиной не сидят,
    Из чужой винтовки не мстят.
    Раз фашиста убил твой брат,
    Это он, а не ты солдат.

    Так убей фашиста, чтоб он,
    А не ты на земле лежал,
    Не в твоем дому чтобы стон,
    А в его по мертвым стоял.
    Так хотел он, его вина,
    Пусть горит его дом, а не твой,
    И пускай не твоя жена,
    А его пусть будет вдовой.
    Пусть исплачется не твоя,
    А его родившая мать,
    Не твоя, а его семья
    Понапрасну пусть будет ждать.
    Так убей же хоть одного!
    Так убей же его скорей!
    Сколько раз увидишь его,
    Столько раз его и убей!

    Симонов
    tor85
    3:18p
    Я знаю, никакой моей вины
    Я знаю, никакой моей вины
    В том, что другие не пришли с войны,
    В то, что они кто старше, кто моложе
    Остались там, и не о том же речь,
    Что я их мог, но не сумел сберечь,
    Речь не о том, но все же, все же, все же...

    Твардовский
    tor85
    3:17p
    Я убит подо Ржевом
    Я убит подо Ржевом,
    В безымянном болоте,
    В пятой роте,
    На левом,
    При жестоком налете.

    Я не слышал разрыва
    И не видел той вспышки,
    Точно в пропасть с обрыва
    И ни дна, ни покрышки.

    И во всем этом мире
    До конца его дней
    Ни петлички,
    Ни лычки
    С гимнастерки моей.

    Я где корни слепые
    Ищут корма во тьме;
    Я где с облаком пыли
    Ходит рожь на холме.

    Я где крик петушиный
    На заре по росе;
    Я где ваши машины
    Воздух рвут на шоссе.

    Где травинку к травинке
    Речка травы прядет,
    Там, куда на поминки
    Даже мать не придет.

    Летом горького года
    Я убит. Для меня
    Ни известий, ни сводок
    После этого дня.

    Подсчитайте, живые,
    Сколько сроку назад
    Был на фронте впервые
    Назван вдруг Сталинград.

    Фронт горел, не стихая,
    Как на теле рубец.
    Я убит и не знаю
    Наш ли Ржев наконец?

    Удержались ли наши
    Там, на Среднем Дону?
    Этот месяц был страшен.
    Было все на кону.

    Неужели до осени
    Был за н и м уже Дон
    И хотя бы колесами
    К Волге вырвался о н?

    Нет, неправда! Задачи
    Той не выиграл враг.
    Нет же, нет! А иначе,
    Даже мертвому, как?

    И у мертвых, безгласных,
    Есть отрада одна:
    Мы за родину пали,
    Но она
    Спасена.

    Наши очи померкли,
    Пламень сердца погас.
    На земле на проверке
    Выкликают не нас.

    Мы что кочка, что камень,
    Даже глуше, темней.
    Наша вечная память
    Кто завидует ей?

    Нашим прахом по праву
    Овладел чернозем.
    Наша вечная слава
    Невеселый резон.

    Нам свои боевые
    Не носить ордена.
    Вам все это, живые.
    Нам отрада одна,

    Что недаром боролись
    Мы за родину-мать.
    Пусть не слышен наш голос,
    Вы должны его знать.

    Вы должны были, братья,
    Устоять как стена,
    Ибо мертвых проклятье
    Эта кара страшна.

    Это горькое право
    Нам навеки дано,
    И за нами оно
    Это горькое право.

    Летом, в сорок втором,
    Я зарыт без могилы.
    Всем, что было потом,
    Смерть меня обделила.

    Всем, что, может, давно
    Всем привычно и ясно.
    Но да будет оно
    С нашей верой согласно.

    Братья, может быть, вы
    И не Дон потеряли
    И в тылу у Москвы
    За нее умирали.

    И в заволжской дали
    Спешно рыли окопы,
    И с боями дошли
    До предела Европы.

    Нам достаточно знать,
    Что была несомненно
    Там последняя пядь
    На дороге военной,

    Та последняя пядь,
    Что уж если оставить,
    То шагнувшую вспять
    Ногу некуда ставить...

    И врага обратили
    Вы на запад, назад.
    Может быть, побратимы.
    И Смоленск уже взят?

    И врага вы громите
    На ином рубеже,
    Может быть, вы к границе
    Подступили уже?

    Может быть... Да исполнится
    Слово клятвы святой:
    Ведь Берлин, если помните,
    Назван был под Москвой.

    Братья, ныне поправшие
    Крепость вражьей земли,
    Если б мертвые, павшие
    Хоть бы плакать могли!

    Если б залпы победные
    Нас, немых и глухих,
    Нас, что вечности преданы,
    Воскрешали на миг.

    О, товарищи верные,
    Лишь тогда б на войне
    Ваше счастье безмерное
    Вы постигли вполне!

    В нем, том счастье, бесспорная
    Наша кровная часть,
    Наша, смертью оборванная,
    Вера, ненависть, страсть.

    Наше все! Не слукавили
    Мы в суровой борьбе,
    Все отдав, не оставили
    Ничего при себе.

    Все на вас перечислено
    Навсегда, не на срок.
    И живым не в упрек
    Этот голос наш мыслимый.

    Ибо в этой войне
    Мы различья не знали:
    Те, что живы, что пали,
    Были мы наравне.

    И никто перед нами
    Из живых не в долгу,
    Кто из рук наших знамя
    Подхватил на бегу,

    Чтоб за дело святое,
    За советскую власть
    Так же, может быть, точно
    Шагом дальше упасть.

    Я убит подо Ржевом,
    Тот еще под Москвой...
    Где-то, воины, где вы,
    Кто остался живой?!

    В городах миллионных,
    В селах, дома в семье?
    В боевых гарнизонах
    На не нашей земле?

    Ах, своя ли, чужая,
    Вся в цветах иль в снегу...

    Я вам жить завещаю
    Что я больше могу?

    Завещаю в той жизни
    Вам счастливыми быть
    И родимой отчизне
    С честью дальше служить.

    Горевать горделиво,
    Не клонясь головой.
    Ликовать не хвастливо
    В час победы самой.

    И беречь ее свято,
    Братья, счастье свое,
    В память воина-брата,
    Что погиб за нее.

    Твардовский
    tor85
    3:13p
    Землянка
    Бьется в тесной печурке огонь,
    На поленьях смола, как слеза,
    И поет мне в землянке гармонь
    Про улыбку твою и глаза.

    Про тебя мне шептали кусты
    В белоснежных полях под Москвой.
    Я хочу, чтобы слышала ты,
    Как тоскует мой голос живой.

    Ты сейчас далеко-далеко.
    Между нами снега и снега.
    До тебя мне дойти нелегко,
    А до смерти четыре шага.

    Пой, гармоника, вьюге назло,
    Заплутавшее счастье зови.
    Мне в холодной землянке тепло
    От моей негасимой любви.

    Ноябрь 1941

    Сурков
    tor85
    3:11p
    Кёльнская яма
    Нас было семьдесят тысяч пленных
    В большом овраге с крутыми краями.
    Лежим
    безмолвно и дерзновенно,
    Мрем с голодухи
    в Кёльнской яме.

    Над краем оврага утоптана площадь
    До самого края спускается криво.
    Раз в день
    на площадь
    выводят лошадь,
    Живую
    сталкивают с обрыва.

    Пока она свергается в яму,
    Пока ее делим на доли
    неравно,
    Пока по конине молотим зубами,
    О бюргеры Кёльна,
    да будет вам срамно!
    О граждане Кёльна, как же так?
    Вы, трезвые, честные, где же вы были,
    Когда, зеленее, чем медный пятак,
    Мы в Кёльнской яме
    с голоду выли?
    Собрав свои последние силы,
    Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
    Короткую надпись над нашей могилой
    Письмо
    солдату Страны Советской.

    Товарищ боец, остановись над нами,
    Над нами, над нами, над белыми костями.
    Нас было семьдесят тысяч пленных,
    Мы пали за родину в Кёльнской яме!

    Когда в подлецы вербовать нас хотели,
    Когда нам о хлебе кричали с оврага,
    Когда патефоны о женщинах пели,
    Партийцы шептали: Ни шагу, ни шагу...

    Читайте надпись над нашей могилой!
    Да будем достойны посмертной славы!
    А если кто больше терпеть не в силах,
    Партком разрешает самоубийство слабым.

    О вы, кто наши души живые
    Хотели купить за похлебку с кашей,
    Смотрите, как, мясо с ладони выев,
    Кончают жизнь товарищи наши!

    Землю роем,
    скребем ногтями,
    Стоном стонем
    в Кёльнской яме,
    Но все остается как было, как было!
    Каша с вами, а души с нами.


    Слуцкий
    tor85
    3:09p
    Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленьщины...
    Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
    Как шли бесконечные, злые дожди,
    Как кринки несли нам усталые женщины,
    Прижав, как детей, от дождя их к груди,

    Как слезы они вытирали украдкою,
    Как вслед нам шептали: Господь вас спаси!
    И снова себя называли солдатками,
    Как встарь повелось на великой Руси.

    Слезами измеренный чаще, чем верстами,
    Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
    Деревни, деревни, деревни с погостами,
    Как будто на них вся Россия сошлась,

    Как будто за каждою русской околицей,
    Крестом своих рук ограждая живых,
    Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
    За в бога не верящих внуков своих.

    Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
    Не дом городской, где я празднично жил,
    А эти проселки, что дедами пройдены,
    С простыми крестами их русских могил.

    Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
    Дорожной тоской от села до села,
    Со вдовьей слезою и с песнею женскою
    Впервые война на проселках свела.

    Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
    По мертвому плачущий девичий крик,
    Седая старуха в салопчике плисовом,
    Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

    Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
    Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
    Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
    Покуда идите, мы вас подождем.

    Мы вас подождем! говорили нам пажити.
    Мы вас подождем! говорили леса.
    Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
    Что следом за мной их идут голоса.

    По русским обычаям, только пожарища
    На русской земле раскидав позади,
    На наших глазах умирали товарищи,
    По-русски рубаху рванув на груди.

    Нас пули с тобою пока еще милуют.
    Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
    Я все-таки горд был за самую милую,
    За горькую землю, где я родился,

    За то, что на ней умереть мне завещано,
    Что русская мать нас на свет родила,
    Что, в бой провожая нас, русская женщина
    По-русски три раза меня обняла.

    Симонов
    tor85
    3:07p
    Родина
    Касаясь трех великих океанов,
    Она лежит, раскинув города,
    Покрыта сеткою меридианов,
    Непобедима, широка, горда.

    Но в час, когда последняя граната
    Уже занесена в твоей руке
    И в краткий миг припомнить разом надо
    Все, что у нас осталось вдалеке,

    Ты вспоминаешь не страну большую,
    Какую ты изъездил и узнал,
    Ты вспоминаешь родину такую,
    Какой ее ты в детстве увидал.

    Клочок земли, припавший к трем березам,
    Далекую дорогу за леском,
    Речонку со скрипучим перевозом,
    Песчаный берег с низким ивняком.

    Вот где нам посчастливилось родиться,
    Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
    Ту горсть земли, которая годится,
    Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

    Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
    Да, можно голодать и холодать,
    Идти на смерть... Но эти три березы
    При жизни никому нельзя отдать.

    Симонов
    tor85
    3:05p
    Итальянец
    Черный крест на груди итальянца,
    Ни резьбы, ни узора, ни глянца,
    Небогатым семейством хранимый
    И единственным сыном носимый...

    Молодой уроженец Неаполя!
    Что оставил в России ты на поле?
    Почему ты не мог быть счастливым
    Над родным знаменитым заливом?

    Я, убивший тебя под Моздоком,
    Так мечтал о вулкане далеком!
    Как я грезил на волжском приволье
    Хоть разок прокатиться в гондоле!

    Но ведь я не пришел с пистолетом
    Отнимать итальянское лето,
    Но ведь пули мои не свистели
    Над священной землей Рафаэля!

    Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
    Где собой и друзьями гордился,
    Где былины о наших народах
    Никогда не звучат в переводах.

    Разве среднего Дона излучина
    Иностранным ученым изучена?
    Нашу землю Россию, Расею
    Разве ты распахал и засеял?

    Нет! Тебя привезли в эшелоне
    Для захвата далеких колоний,
    Чтобы крест из ларца из фамильного
    Вырастал до размеров могильного...

    Я не дам свою родину вывезти
    За простор чужеземных морей!
    Я стреляю и нет справедливости
    Справедливее пули моей!

    Никогда ты здесь не жил и не был!..
    Но разбросано в снежных полях
    Итальянское синее небо,
    Застекленное в мертвых глазах...

    Светлов
    krylov
    3:03p
    Встречаем 9 мая
    Наконец-то определились с тем, как мы будем встречать этот день. Via [info]holmogor:

    Дорогие друзья!

    В связи с тем прискорбным обстоятельством, что мы, фактически, лишены возможности придти 9 мая на могилу Неизвестного солдата и вообще к какому-нибудь важному памятнику войне, у общественности родилась такая идея. Мы выберем себе памятник в этот день сами. Найдем место, куда сможем положить цветы, где можем встретиться, поздравить друг друга и спеть ( у кого есть голос) военные песни.
    В итоге обсуждения разных вариантов сошлись на Танке Т-34 стоящем у входа в Музей Вооруженных Сил, рядом с Театром Советской Армии - это памятник оружию победы, рядом нет стратегических объектов и это вне VIP-зоны. Рядом, кстати, и памятники жертвам позднейших войн - Чеченской и тайной - Псковским десантникам и "Курску".

    Так что есть идея придти туда к 15.00 (сиречь трем часам дня) с цветами, ленточками, фотографиями... Не знаю, открыт ли музей. Если да, то тем лучше. Никаких митингов, пикетов, и прочих нарушений законодательства не предполагается. Только цветы, встречи, и память.

    Итак, 15.00 танк Т-34 у входа в Музей Российской Армии.



    ул. Советской Армии, д. 2
    Местоположение: От ст. м."Новослободская", далее троллейбусом. 69 или м."Цветной бульвар", троллейбус. 13, 69.
    Впрочем, от тех же метро можно и пешком, ибо места красивые.

    P.S. Просьба тем, кто планирует быть, продублировать это сообщение у себя.


    Я добавлю: водку и воблу всё же возьму с собой. Ибо Вика.

    )(
    tor85
    3:02p
    Дороги
    Эх, дороги...
    Пыль да туман,
    Холода, тревоги
    Да степной бурьян.
    Знать не можешь
    Доли своей:
    Может, крылья сложишь
    Посреди степей.
    Вьется пыль под сапогами
    степями,
    полями,
    А кругом бушует пламя
    Да пули свистят.

    Эх, дороги...
    Пыль да туман,
    Холода, тревоги
    Да степной бурьян.
    Выстрел грянет,
    Ворон кружит,
    Твой дружок в бурьяне
    Неживой лежит.
    А дорога дальше мчится,
    пылится,
    клубится
    А кругом земля дымится
    Чужая земля!

    Эх, дороги...
    Пыль да туман,
    Холода, тревоги
    Да степной бурьян.
    Край сосновый.
    Солнце встает.
    У крыльца родного
    Мать сыночка ждет.
    И бескрайними путями
    степями,
    полями
    Все глядят вослед за нами
    Родные глаза.

    Эх, дороги...
    Пыль да туман,
    Холода, тревоги
    Да степной бурьян.
    Снег ли, ветер
    Вспомним, друзья.
    ...Нам дороги эти
    Позабыть нельзя.

    Ошанин
    tor85
    3:01p
    Орлов
    Его зарыли в шар земной,
    А был он лишь солдат,
    Всего, друзья, солдат простой,
    Без званий и наград.
    Ему как мавзолей земля
    На миллион веков,
    И Млечные Пути пылят
    Вокруг него с боков.
    На рыжих скатах тучи спят,
    Метелицы метут,
    Грома тяжелые гремят,
    Ветра разбег берут.
    Давным-давно окончен бой...
    Руками всех друзей
    Положен парень в шар земной,
    Как будто в мавзолей...
    tor85
    2:57p
    Священная война
    Вставай страна огромная,
    Вставай на смертный бой
    С фашистской силой темною,
    С проклятою ордой!
    Пусть ярость благородная
    Вскипает, как волна,
    Идет война народная,
    Священная война!
    Дадим отпор душителям
    Всех пламенных идей,
    Насильникам, грабителям,
    Мучителям людей!
    Не смеют крылья черные
    Над родиной летать.
    Поля её просторные
    Не смеет враг топтать!
    Гнилой фашистской нечисти
    Загоним пулю в лоб,
    Отребью человечества
    Сколотим крепкий гроб!
    Пусть ярость благородная
    Вскипает, как волна,
    Идет война народная,
    Священная война!
    tor85
    2:54p
    Враги сожгли родную хату
    Враги сожгли родную хату,
    Сгубили всю его семью.
    Куда ж теперь идти солдату,
    Кому нести печаль свою?

    Пошел солдат в глубоком горе
    На перекресток двух дорог,
    Нашел солдат в широком поле
    Травой заросший бугорок.

    Стоит солдат и словно комья
    Застряли в горле у него.
    Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,
    Героя-мужа своего.

    Готовь для гостя угощенье,
    Накрой в избе широкий стол,
    Свой день, свой праздник возвращенья
    К тебе я праздновать пришел..."

    Никто солдату не ответил,
    Никто его не повстречал,
    И только теплый летний ветер
    Траву могильную качал.

    Вздохнул солдат, ремень поправил,
    Раскрыл мешок походный свой,
    Бутылку горькую поставил
    На серый камень гробовой.

    "Не осуждай меня, Прасковья,
    Что я пришел к тебе такой:
    Хотел я выпить за здоровье,
    А должен пить за упокой.

    Сойдутся вновь друзья, подружки,
    Но не сойтись вовеки нам..."
    И пил солдат из медной кружки
    Вино с печалью пополам.

    Он пил солдат, слуга народа,
    И с болью в сердце говорил:
    "Я шел к тебе четыре года,
    Я три державы покорил..."

    Хмелел солдат, слеза катилась,
    Слеза несбывшихся надежд,
    И на груди его светилась
    Медаль за город Будапешт.

    Исаковский
    tor85
    2:52p
    В прифронтовом лесу
    С берез, неслышен, невесом,
    Слетает желтый лист.
    Старинный вальс "Осенний сон"
    Играет гармонист.

    Вздыхают, жалуясь, басы,
    И, словно в забытьи,
    Сидят и слушают бойцы
    Товарищи мои.

    Под этот вальс весенним днем
    Ходили мы на круг,
    Под этот вальс в краю родном
    Любили мы подруг;

    Под этот вальс ловили мы
    Очей любимых свет,
    Под этот вальс грустили мы,
    Когда подруги нет.

    И вот он снова прозвучал
    В лесу прифронтовом,
    И каждый слушал и молчал
    О чем-то дорогом;

    И каждый думал о своей,
    Припомнив ту весну,
    И каждый знал дорога к ней
    Ведет через войну...

    Так что ж, друзья, коль наш черед,
    Да будет сталь крепка!
    Пусть наше сердце не замрет,
    Не задрожит рука;

    Пусть свет и радость прежних встреч
    Нам светят в трудный час,
    А коль придется в землю лечь,
    Так это ж только раз.

    Но пусть и смерть в огне, в дыму
    Бойца не устрашит,
    И что положено кому
    Пусть каждый совершит.

    Настал черед, пришла пора,
    Идем, друзья, идем!
    За все, чем жили мы вчера,
    За все что завтра ждем!

    Исаковский
    tor85
    2:51p
    Друнина
    Я столько раз видала рукопашный,
    Раз наяву. И тысячу во сне.
    Кто говорит, что на войне не страшно,
    Тот ничего не знает о войне.

    1943
    arvegger
    3:50a
    Завтра утром прибываю в Минск и проторчу там 3 дня. Если есть желающие пересечься - оставьте весточку.
    tor85
    2:49p
    Перед атакой
    Когда на смерть идут, поют,
    а перед этим можно плакать.
    Ведь самый страшный час в бою
    час ожидания атаки.

    Снег минами изрыт вокруг
    и почернел от пыли минной.
    Разрыв и умирает друг.
    И, значит, смерть проходит мимо.

    Сейчас настанет мой черед,
    За мной одним идет охота.
    Ракеты просит небосвод
    и вмерзшая в снега пехота.

    Мне кажется, что я магнит,
    что я притягиваю мины.
    Разрыв и лейтенант хрипит.
    И смерть опять проходит мимо.

    Но мы уже не в силах ждать.
    И нас ведет через траншеи
    окоченевшая вражда,
    штыком дырявящая шеи.

    Бой был коротким. А потом
    глушили водку ледяную,
    и выковыривал ножом
    из-под ногтей я кровь чужую.

    Гудзенко
    yu_l
    2:42p
    Москва напоминает оккупированный город. Растяжки со здравицами на двух языках. Власовские флаги. Вся палитра праздничная насилие над городом. Настроение задают глумливые ухмылки оранжевых бонбоньерок. Только стены сталинских домов, да растрескавшийся асфальт шепчут о Победе. И уже кажется, что московским проспектам идет только кумачовый наряд.

    Current Music: М.И.Вавич - Время изменится
    some
    12:40p
    Удалившимся:
    последний АЛЕРТ!
    turgutmakbak
    5:27a
    В ресторане 2
    Опять был сегодня в ресторане. На этот раз все вроде шло хорошо, пока наконец не подошла официантка с немигающим взглядом и строго, как следователь на допросе, спросила:

    Вы получаете удовольствие от своей еды?

    Я почему-то смутился, сразу перестал получать удовольствие от своей еды, и сказал "да". Официантка нахмурилась и отошла.
    [ << Previous 25 -- Next 25 >> ]
:LENIN:   About LiveJournal.com


Advertisement on IMPERIUM.LENIN.RU:
Текст написан по заказу кампании "PEPSICO" | Людовик еще жив?
БАРСУК: журнал для детей | За Родину! За Жратву! | Рада и Терновник