Чистый, красный и один
Ангел бросился в ведро
Кованый, как вой метро
Страх сочится из седин

Льется теплый и слепой
Вешней крови перламутр
В глубине бетонных утр
Поперхнувшийся собой.

Разрывается аорта
От рассвета до конца
От зачатия слепца
До бездонного аборта

Уходи, пока дают:
Больше нет ни дня, ни тыла,
А земля уже остыла,
Люди больше не живут.


----

Но это все хиханьки-хаханьки. Завтра я еще настану.

Он нежно пыхтел и елозил по полу, кропотливо склонив свое большое доброе лицо над деревянным квадратиком, символизирующим какое-то единение энергий. Вокруг квадратика были разбросаны тюбики с красками и эмалями на сумму около ста долларов. Ничто так не узаконивает неумение думать, как эзотерические практики. По утрам - телефонный сеанс с шаманом из Калифорнии, днем - медитация, вечером - лечебная умиротворяющая мастурбация, чтобы предотвратить энтропию энергии тела. Скоро, скоро будет сделана черно-белая планшетка, сквозь амбразуру которой силы добра будут освещать аккуратную келью.

...Они долго мучились, составляя мой гороскоп. Я был рожден на слишком северной для компьютерной программы широте, поэтому все сектора неба оказались смещены в одну мошонку. Луна в Скорпионе, восходящий знак - дядя Петя, ничего не понятно, моя судьба туманна, будущее забавно или трагично. Есть вероятность, что я когда-нибудь умру. Мистицизм такое же мертворожденное явление культуры, как символизм, поскольку нельзя искусственным образом напитать некоторую систему новым смыслом. Сложнее вскрывать имманентный смысл, для этого нужно действительно тонко чувствовать мир. В этом природа гениальности: гений чувствует и выражает вещи, биологически общие для большого количества людей. Этими вещами не могут быть каменные бабы, каббалистика и прочие мерцающие в ночи мандалы. Вместо этого - цвет, звук, слово, форма, запах, - все эти понятия были обкатаны на нашем восприятии неизмеримо дольше, чем любой символ. Именно они порождают чудо, а не пятиконечная перевернутая вверх ногами звезда.

Основатель мистического учения в первую очередь чванлив, поскольку лезет лоперек природы чувств. Последователь учения в первую очередь слаб. Фразу "кто плюет на Бога, плюет сначала на человека" нужно понимать именно так: плевать на Бога значит плевать на человеческую слабость.

Господи, как быстро пролетело лето! Казалось, еще вчера мы носились по залитым густым и неспешным светом лужайкам, проворно гоняя изможденный, как опущенный зек мяч... А с утра словно что-то надломилось в этом мире: пожелтели и набрякли смертью деревья, отих и отяжелел воздух, приторно теплый, как последний выдох. Уже не выходит с привычным покряхтыванием на лавочку дедушка Прохор, чтобы попыхивая щербатой трубкой рассказать нам (сорванцам!), как когда-то, в эпоху Третьей Мировой, шестьдесят девятый конный артиллерийский батальон мочил из алых и радостных бластеров нахохлившиеся сонмища американских солдат, неумеющих даже со вкусом одеться.

Настала осень - пора подводить итоги. Кругом ползают дети, впиваясь друг в друга виадуками негнущихся рук, стараясь выжать из своих неопытных туловищ хоть какие-то крохи любви. Мы, понурившись, бредем в красных трусах навстречу закату. Мир придуманный, конечно, может казаться лучше, как любой мир, в котором нас нет. Отражение объекта всегда немного младше объекта. Отражения сознания, все эти придуманные миры, опасны как минимум втройне: отражение легко спутать с оригиналом (идеализм, шизоидность), отражение можно принять за своего ребенка и думать, что оно переживет родителя (мессианство), и, наконец: отражение освобождает фантазию, но замыкает человека на себе (солипсизм).

Подобно тому, как, чтобы научиться писать верлибром, нужно овладеть стандартными размерами, перед тем, как выдумывать мир новый, нужно пройти через обряд принятия мира существующего. Иначе выйдет дутый пузырь у жабы на шее. Если после этого обряда в сухом остатке останется суровая мужская проза на тему "все бабы - бляди" и женские причитания о тяжелой долюшке - тем лучше, поскольку тем более будет литературы, на которую можно будет не обращать внимания и тем меньше будет богемной галиматьи от обдолбанных дочерей и сынков больших городов, трусящих высказать что-либо правдивое или просто искреннее.