или правда о патриотизме, как последнем прибежище негодяев.
Есть фразочки, совершенно абсурдные и бездоказательные, если пытаться логически в них разобраться, но входящие, тем не менее, в обязательный лексикон " каждого интеллигетного человека" и цитируемые им с автоматизмом людоедки-Эллочки: "хамишь, парниша" = "Патриотизм есть последнее прибежище негодяев", "Кррасота!"="исключение, подтвержадающее правило". Последняя фраза просто завораживает меня своей эпической и бездонной бессмысленностью. Но и "патриотизм" тоже хорош.
Для тех, кому интересно - откуда она взялась и что имеется в виду "на самом деле".

Из статьи Николая Ефимова О ПАТРИОТАХ, НЕГОДЯЯХ И РОДИНЕ
Полемика с Марком Рацем ("НГ", 04.02.2000)
Опубликовано в Независимой газете от 24.06.2000
Оригинал: http://ng.ru/polemics/2000-06-24/8_patrio.html


"Высказывание принадлежит английскому критику, лексикографу, эссеисту и поэту Сэмюэлю Джонсону, жившему в XVIII веке. В подлиннике оно звучит так: "Patriotism is the last refuge of a scoundrel". Смысл фразы совершенно иной, чем представляется многим нашим авторам. Больше того, не мог английский писатель, автор знаменитого "Словаря английского языка", утверждать, как ему приписывают у нас, будто патриот и негодяй суть одно и то же. Вот в чем смысл фразы: не все пропало даже у самого пропащего человека, отвергнутого друзьями и обществом, если в его душе сохраняется чувство Родины, в ней его последняя надежда и спасение. Добавлю к этому, что английское слово "refuge" (прибежище, пристанище) имеет ряд значений, пропадающих при переводе на русский язык, а именно: спасение, утешение. То есть не просто прибежище, а спасительное прибежище. Кстати, отсюда идет и другое английское слово "refugee" - беженец, эмигрант.

Отвечаю с таким опозданием по весьма простой причине. Хотелось заглянуть в "святцы", достать и прочитать статью Сэмюэля Джонсона "Патриот", нашумевшую в свое время и упоминаемую во многих английских биографических словарях. Написанная в 1774 г., она имела подзаголовок "Обращение к избирателям Великобритании". Это серьезное, основательное выступление писателя, где он представлял развернутое понимание патриотизма. Достать ее оказалось не так просто. Историческая библиотека и Библиотека иностранной литературы ответили довольно быстро: "Не располагаем". "Ленинка" обнадежила, но пришлось ждать пару месяцев с гаком, пока в моих руках не оказался 8-й том Собрания сочинений С. Джонсона, изданный в Лондоне в 1792 г., где и помещена статья. И тут уж без длинной цитаты не обойтись.

Джонсон писал: "В конце каждого семилетия наступает пора сатурналий, и свободные мужчины Великобритании могут поздравить себя: у них есть из кого выбирать своих представителей. Отобрать и направить в парламент депутатов, которым принимать законы и жаловать налоги, это высокая честь и серьезная ответственность: каждый избиратель должен задуматься, как поддержать такую честь и как оправдать такую ответственность.

Необходимо убедить всех, кто имеет право голоса в этом национальном обсуждении: только Патриот достоин места в парламенте. Никто другой не защитит наших прав, никто другой не заслужит нашего доверия.

Патриотом же является тот, чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом - любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами".

Как видите, Джонсон не только не ставил знака равенства между патриотом и негодяем, но и само слово "патриот" писал с большой буквы. Больше того, предостерегал избирателей XVIII века: опасайтесь деятелей, озабоченных "не благом собственной страны, а осуществлением своих преступных замыслов". Он подчеркивал: "Не может быть Патриотом человек, который хотел бы видеть, как у его страны отбирают права". В обращении к избирателям Джонсон призывал их объединиться вокруг Патриотов. Этим призывом и заканчивается статья. "

---------------------
А вот и сама статья:

From "The Works of Samuel Johnson," published by Pafraets & Company, Troy, New York, 1913; volume 14, pages 81-93.

-------------------------------------------------------------------------------

THE PATRIOT
by Samuel Johnson
ADDRESSED TO THE ELECTORS OF GREAT BRITAIN. 1774

They bawl for freedom in their senseless mood,
Yet still revolt when truth would set them free
License they mean, when they cry liberty,
For who loves that must first be wise and good.
MILTON

--------------------------------------------------------------------------------

To improve the golden moment of opportunity, and catch the good that is within our reach, is the great art of life. Many wants are suffered, which might once have been supplied; and much time is lost in regretting the time which had been lost before.

At the end of every seven years comes the saturnalian season, when the freemen of Great Britain may please themselves with the choice of their representatives. This happy day has now arrived, somewhat sooner than it could be claimed.

To select and depute those, by whom laws are to be made, and taxes to be granted, is a high dignity, and an important trust; and it is the business of every elector to consider, how this dignity may be faithfully discharged.

It ought to be deeply impressed on the minds of all who have voices in this national deliberation, that no man can deserve a seat in parliament, who is not a patriot. No other man will protect our rights: no other man can merit our confidence.

A patriot is he whose publick conduct is regulated by one single motive, the love of his country; who, as an agent in parliament, has, for himself, neither hope nor fear, neither kindness nor resentment, but refers every thing to the common interest.

That of five hundred men, such as this degenerate age affords, a majority can be found thus virtuously abstracted, who will affirm? Yet there is no good in despondence: vigilance and activity often effect more than was expected. Let us take a patriot, where we can meet him; and, that we may not flatter ourselves by false appearances, distinguish those marks which are certain, from those which may deceive; for a man may have the external appearance of a patriot, without the constituent qualities; as false coins have often lustre, though they want weight.

Some claim a place in the list of patriots, by an acrimonious and unremitting opposition to the court.

This mark is by no means infallible. Patriotism is not necessarily included in rebellion. A man may hate his king, yet not love hius country. He that has been refused a reasonable, or unreasonable request, who thinks his merit underrated, and sees his influence declining, begins soon to talk of natural equality, the absurdity of "many made for one," the original compact, the foundation of authority, and the majesty of the people. As his political melancholy increases, he tells, and, perhaps, dreams, of the advances of the prerogative, and the dangers of arbitrary power; yet his design, in all his declamation, is not to benefit his country, but to gratify his malice.

These, however, are the most honest of the opponents of government; their patriotism is a species of disease; and they feel some part of what they express. But the greater, far the greater number of those who rave and rail, and inquire and accuse, neither suspect nor fear, nor care for the publick; but hope to force their way to riches, by virulence and invective, and are vehement and clamorous, only that they may be sooner hired to be silent.

A man sometimes starts up a patriot, only by disseminating discontent, and propagating reports of secret influence, of dangerous counsels, of violated rights, and encroaching usurpation.

This practice is no certain note of patriotism. To instigate the populace with rage beyond the provocation, is to suspend publick happiness, if not to destroy it. He is no lover of his country, that unnecessarily disturbs its peace. Few errours and few faults of government, can justify an appeal to the rabble; who ought not to judge of what they cannot understand, and whose opinions are not propagated by reason, but caught by contagion.

The fallaciousness of this note of patriotism is particularly apparent, when the clamour continues after the evil is past. They who are still filling our ears with Mr. Wilkes, and the freeholders of Middlesex, lament a grievance that is now at an end. Mr. Wilkes may be chosen, if any will choose him, and the precedent of his exclusion makes not any honest, or any decent man, think himself in danger.

It may be doubted, whether the name of a patriot can be fairly given, as the reward of secret satire, or open outrage. To fill the newspapers with sly hints of corruption and intrigue, to circulate the Middlesex Journal, and London Pacquet, may, indeed be zeal; but it may, likewise, be interest and malice. To offer a petition, not expected to be granted; to insult a king with a rude remonstrance, only because there is no punishment for legal insolence, is not courage, for there is no danger; nor patriotism, for it tends to the subversion of order, and lets wickedness loose upon the land, by destroying the reverence due to sovereign authority.

It is the quality of patriotism to be jealous and watchful, to observe all secret machinations, and to see publick dangers at a distance. The true lover of his country is ready to communicate his fears, and to sound the alarm, whenever he perceives the approach of mischief. But he sounds no alarm, when there is no enemy; he never terrifies his countrymen till he is terrified himself. The patriotism, therefore, may be justly doubted of him, who professes to be disturbed by incredibilities; who tells, that the last peace was obtained by bribing the princess of Wales; that the king is grasping at arbitrary power; and, that because the French, in the new conquests, enjoy their own laws, there is a design at court of abolishing, in England, the trial by juries.

Still less does the true patriot circulate opinions which he knows to be false. No man, who loves his country, fills the nation with clamorous complaints, that the protestant religion is in danger, because "popery is established in the extensive province of Quebec," a falsehood so open and shameless, that it can need no confutation among those who know that of which it is almost impossible for the most unenlightened to zealot to be ignorant:

That Quebec is on the other side of the Atlantick, at too great a distance to do much good or harm to the European world:

That the inhabitants, being French, were always papists, who are certainly more dangerous as enemies than as subjects:

That though the province be wide, the people are few, probably not so many as may be found in one of the larger English counties:

That persecution is not more virtuous in a protestant than a papist; and that, while we blame Lewis the fourteenth, for his dragoons and his galleys, we ought, when power comes into our hands, to use it with greater equity:

That when Canada, with its inhabitants, was yielded, the free enjoyment of their religion was stipulated; a condition, of which king William, who was no propagator of popery, gave an example nearer home, at the surrender of Limerick:

That in an age, where every mouth is open for liberty of conscience, it is equitable to show some regard to the conscience of a papist, who may be supposed, like other men, to think himself safest in his own religion; and that those, at least, who enjoy a toleration, ought not to deny it to our new subjects.

If liberty of conscience be a natural right, we have no power to withhold it; if it be an indulgence, it may be allowed to papists, while it is not denied to other sects.

A patriot is necessarily and invariably a lover of the people. But even this mark may sometimes deceive us.

The people is a very heterogeneous and confused mass of the wealthy and the poor, the wise and the foolish, the good and the bad. Before we confer on a man, who caresses the people, the title of patriot, we must examine to what part of the people he directs his notice. It is proverbially said, that he who dissembles his own character, may be known by that of his companions. If the candidate of patriotism endeavours to infuse right opinions into the higher ranks, and, by their influence, to regulate the lower; if he consorts chiefly with the wise, the temperate, the regular, and the virtuous, his love of the people may be rational and honest. But if his first or principal application be to the indigent, who are always inflammable; to the weak, who are naturally suspicious; to the ignorant, who are easily misled; and to the profligate, who have no hope but from mischief and confusion; let his love of the people be no longer boasted. No man can reasonably be thought a lover of his country, for roasting an ox, or burning a boot, or attending the meeting at Mile-end, or registering his name in the lumber troop. He may, among the drunkards, be a hearty fellow, and, among sober handicraftsmen, a freespoken gentleman; but he must have some better distinction, before he is a patriot.

A patriot is always ready to countenance the just claims, and animate the reasonable hopes of the people; he reminds them, frequently, of their rights, and stimulates them to resent encroachments, and to multiply securities.

But all this may be done in appearance, without real patriotism. He that raises false hopes to serve a present purpose, only makes a way for disappointment and discontent. He who promises to endeavour, what he knows his endeavours unable to effect, means only to delude his followers by an empty clamour of ineffectual zeal.

A true patriot is no lavish promiser: he undertakes not to shorten parliaments; to repeal laws; or to change the mode of representation, transmitted by our ancestors; he knows that futurity is not in his power, and that all times are not alike favourable to change.

Much less does he make a vague and indefinite promise of obeying the mandates of his constituents. He knows the prejudices of faction, and the inconstancy of the multitude. He would first inquire, how the opinion of his constituents shall be taken. Popular instructions are, commonly, the work, not of the wise and steady, but the violent and rash; meetings held for directing representatives are seldom attended but by the idle and the dissolute; and he is not without suspicion, that of his constituents, as of other numbers of men, the smaller part may often be the wiser.

He considers himself as deputed to promote the publick good, and to preserve his constituents, with the rest of his countrymen, not only from being hurt by others, but from hurting themselves.

The common marks of patriotism having been examined, and shown to be such as artifice may counterfeit, or wholly misapply, it cannot be improper to consider, whether there are not some characteristical modes of speaking or acting, which may prove a man to be not a patriot.

In this inquiry, perhaps, clearer evidence may be discovered, and firmer persuasion attained; for it is, commonly, easier to know what is wrong than what is right; to find what we should avoid, than what we should pursue.

As war is one of the heaviest of national evils, a calamity in which every species of misery is involved; as it sets the general safety to hazard, suspends commerce, and desolates the country; as it exposes great numbers to hardships, dangers, captivity, and death; no man, who desires the publick prosperity, will inflame general resentment by aggravating minute injuries, or enforcing disputable rights of little importance.

It may, therefore, be safely pronounced, that those men are no patriots, who, when the national honour was vindicated in the sight of Europe, and the Spaniards having invaded what they call their own, had shrunk to a disavowal of their attempt, and a relaxation of their claim, would still have instigated us to a war, for a bleak and barren spot in the Magellanick ocean, of which no use could be made, unless it were a place of exile for the hypocrites of patriotism.

Yet let it not be forgotten, that, by the howling violence of patriotick rage, the nation was, for a time, exasperated to such madness, that, for a barren rock under a stormy sky, we might have now been fighting and dying, had not our competitors been wiser than ourselves; and those who are now courting the favour of the people, by noisy professions of publick spirit, would, while they were counting the profits of their artifice, have enjoyed the patriotick pleasure of hearing, sometimes, that thousands have been slaughtered in a battle, and, sometimes, that a navy had been dispeopled by poisoned air and corrupted food.

He that wishes to see his country robbed of its rights cannot be a patriot.

That man, therefore, is no patriot, who justifies the ridiculous claims of American usurpation; who endeavours to deprive the nation of its natural and lawful authority over its own colonies; those colonies, which were settled under English protection; were constituted by an English charter; and have been defended by English arms.

To suppose, that by sending out a colony, the nation established an independent power; that when, by indulgence and favour, emigrants are become rich, they shall not contribute to their own defence, but at their own pleasure; and that they shall not be included, like millions of their fellow subjects, in the general system of representation; involves such an accumulation of absurdity, as nothing but the show of patriotism could palliate.

He that accepts protection, stipulates obedience. We have always protected the Americans; we may, therefore, subject them to government.

The less is included in the greater. That power which can take away life, may seize upon property. The parliament may enact, for America, a law of capital punishment; it may, therefore, establish a mode and proportion of taxation.

But there are some who lament the state of the poor Bostonians, because they cannot all be supposed to have committed acts of rebellion, yet all are involved in the penalty imposed. This, they say, is to violate the first rule of justice, by condemning the innocent to suffer with the guilty.

This deserves some notice, as it seems dictated by equity and humanity, however it may raise contempt by the ignorance which it betrays of the state of man, and the system of things. That the innocent should be confounded with the guilty, is, undoubtedly, an evil; but it is an evil which no care or caution can prevent. National crimes require national punishments, of which many must necessarily have their part, who have not incurred them by personal guilt. If rebels should fortify a town, the cannon of lawful authority will endanger, equally, the harmless burghers and the criminal garrison.

In some cases, those suffer most who are least intended to be hurt. If the French, in the late war, had taken an English city, and permitted the natives to keep their dwellings, how could it have been recovered, but by the slaughter of our friends? A bomb might as well destroy an Englishman as a Frenchman; and, by famine, we know that the inhabitants would be the first that would perish.

This infliction of promiscuous evil may, therefore, be lamented, but cannot be blamed. The power of lawful government must be maintained; and the miseries which rebellion produces, can be discharged only on the rebels.

That man, likewise, is not a patriot, who denies his governours their due praise, and who conceals from the people the benefits which they receive. Those, therefore, can lay no claim to this illustrious appellation, who impute want of publick spirit to the late parliament; an assembly of men, whom, notwithstanding some fluctuation of counsel, and some weakness of agency, the nation must always remember with gratitude, since it is indebted to them for a very simple concession, in the resignation of protections, and a wise and honest attempt to improve the constitution, in the new judicature instituted for the trial of elections.

The right of protection, which might be necessary, when it was first claimed, and was very consistent with that liberality of immunities, in which the feudal constitution delighted, was, by its nature, liable to abuse, and had, in reality, been sometimes misapplied to the evasion of the law, and the defeat of justice. The evil was, perhaps, not adequate to the clamour; nor is it very certain, that the possible good of this privilege was not more than equal to the possible evil. It is, however, plain, that, whether they gave any thing or not to the publick, they, at least, lost something from themselves. They divested their dignity of a very splendid distinction, and showed that they were more willing than their predecessors to stand on a level with their fellow-subjects.

The new mode of trying elections, if it be found effectual, will diffuse its consequences further than seems yet to be foreseen. It is, I believe, generally considered as advantageous only to those who claim seats in parliament; but, if to choose representatives be one of the most valuable rights of Englishmen, every voter must consider that law as adding to his happiness, which makes suffrage efficacious; since it was vain to choose, while the election could be controlled by any other power.

With what imperious contempt of ancient rights, and what audaciousness of arbitrary authority former parliaments have judged the disputes about elections, it is not necessary to relate. The claim of a candidate, and the right of electors, are said scarcely to have been, even in appearance, referred to conscience; but to have been decided by party, by passion, by prejudice, or by frolick. To have friends in the borough was of little use to him, who wanted friends in the house; a pretence was easily found to evade a majority, and the seat was, at last, his, that was chosen, not by his electors, but his fellow-senators.

Thus the nation was insulted with a mock election, and the parliament was filled with spurious representatives; one of the most important claims, that of right to sit in the supreme council of the kingdom, was debated in jest, and no man could be confident of success from the justice of his cause.

A disputed election is now tried with the same scrupulousness and solemnity, as any other title. The candidate that has deserved well of his neighbours, may now be certain of enjoying the effect of their approbation; and the elector, who has voted honestly for known merit, may be certain, that he has not voted in vain.

Such was the parliament, which some of those, who are now aspiring to sit in another, have taught the rabble to consider an unlawful convention of men, worthless, venal, and prostitute, slaves of the court, and tyrants of the people.

That the text of the house of commons may act upon the principles of the last, with more constancy and higher spirit, must be the wish of all who wish well to the publick; and, it is surely not too much to expect, that the nation will recover from its delusion, and unite in a general abhorrence of those, who, by deceiving the credulous with fictitious mischiefs, overbearing the weak by audacity of falsehood, by appealing to the judgment of ignorance, and flattering the vanity of meanness, by slandering honesty, and insulting dignity, have gathered round them whatever the kingdom can supply of base, and gross, and profligate; and "raised by merit to this bad eminence," arrogate to themselves the name of patriots.

http://www.samueljohnson.com/thepatriot.html

Я девушку растлил сорокалетнюю.
Зачем я это сделал сгоряча?!
Теперь она везде меня преследует
Издалека и зычно хохоча.

В угаре разбудил ее нимфеточку -
Я протрезвел, а девственница - нет.
Зачем я голубую ел таблеточку,
И сделать попросил её котлет.

Ах, как она была уравновешена,
Когда наивной скромностью дыша,
Вжималась телом в тапочки махровые
Без свадьбы отдаваться не спеша.

Я озверел, когда увидел тапочки,
И смял ее, как свиноматку хряк...
До этого печального события
Любовь я представлял совсем не так...

Песня о Хорсте Весселе.

Над Берлином рассветает,
Расступается туман.
Из тумана выплывает
Над рекою ресторан.

Там за столиком Хорст Вессель,
Обнявшись с Лили Марлен.
Не поднять ей полных чресел
С его рыцарских колен.

Он с Марленой озорует,
Аж ремни на нём скрипят,
А вокруг сидит, ревнует
Штурмовой его отряд.

Мрачно смотрят исподлобья
И ерошат волоса
С ним повязанные кровью
Ветераны из СА.

На подбор голубоглазы,
Белокуры, словно снег.
Все на смерть готовы разом,
Их двенадцать человек.

Что, Хорст Вессель, ты не весел?
Что, Хорст Вессель, ты не смел?
Ты не пишешь больше песен,
Ты, как лёд, остекленел.

Как пригрел эту паскуду,
На борьбу не стало сил.
Эта фройляйн явно юде,
Большевик её любил.

Любит вас, поэтов, Лиля,
Был поэт тот большевик,
Настоящая фамилья
Не Марлен у ней, а Брик.

Шляпки модные носила,
Шоколад Рот Фронт жрала,
Раньше с красным всё ходила,
Счас с коричневым пошла.

Дураки вы, Хорст, с ним оба,
То любя, то не любя.
Довела его до гроба,
Доконает и тебя.

Приглядись ты к этим лицам,
Ужаснись еврейских морд,
Пожалей ты свой арийский,
Драгоценный генофонд.

Ишь нашёл себе забаву,
Встретил в жизни идеал,
Променял ты нас на фрау,
Нас на бабу променял!

За спиной такие речи
Слышит грозный командир,
И обняв рукой за плечи,
Он Лили с колен ссадил.

Он берёт её за шею
Осторожно, как букет,
И швыряет прямо в Шпрее
Через низкий парапет.

Шпрее, Шпрее, мать родная,
Шпрее, Шпрее, Дойче Флюс.
Серебром волны играя,
Ты, как Бир, сладка на вкус.

То под мост ныряешь в арку,
То блестишь издалека,
Не видала ль ты подарка
От орла-штурмовика.

Ты река германцев, Шпрее,
Не прощаешь ты измен,
Прими в сёстры Лорелеи
Эту Брик или Марлен.

Шпрее, Шпрее, Муттер Шпрее,
Только пятна на воде.
Одолели нас евреи,
Коммунисты и т. д.

Это кто там крутит палец
Возле правого виска?
Дойчланд, Дойчланд, юбер алес.
Наша психика крепка.

Пусть в меня свой камень бросит
Кто сочтёт, что я не прав.
Вот такой Партайгеноссе
Получается Майн Кампф.

Что ж вы, черти, приуныли?
Мы же немцы, с нами Бог!
Разливай по кружкам или
Запевай Ди фанне хох!

Из-за ратуши на штрассе
Грудь вперёд за рядом ряд
Выступает дружной массой
Хорста Весселя отряд.

Впереди, державным шагом
Выступая вдалеке,
Кто-то машет красным флагом
С чёрной свастикой в кружке,

От добра и зла свободен,
Твёрд и верен, как мотор,
То ли Зигфрид, то ли Один,
То ли Манфред, то ли Тор.

я вынужден регулярно выслушивать даже от вменяемых людей.


• Патриотизм - последнее прибежище негодяев.

Иногда вместо слово "прибежище" используются слова "приют", "убежище", "уёбище". Фразу приписывают Льву Толстому, Джефферсону, де Местру, Бернарду Шоу, и один раз даже почему-то Сократу. Произносится с торжеством: "это же общеизвестно".


• Если с нами случилось что-то плохое, мы сами в этом виноваты, мы это заслужили. Не надо искать виноватых вовне, надо всегда считать виновными самих себя.

Под словом "мы" всегда имеются в виду только и исключительно русские люди, и никто больше. Утверждения типа: крымские татары "сами виноваты" в выселении, евреи - в Холокосте, а американцы - в 911, всегда отвергаются как нелепые, кощунственные и омерзительные. Но когда дело касается русских - о, тут "так и только так".
Несколько раз эту самую премудрость мне аттестовали как "христианскую" (и даже как "сущность христианства"). Товарищи, утверждающие это, как правило, забывали, что сам основатель их религии был распят именно что безвинно, равно как безвинно страдали святые. То есть концепт "страдания без вины" в христианстве не просто присутствует, но без него всё разваливается нахрен. Напротив, индуизм или буддизм здесь рулят: любое зло объяснимо плохой кармой.


• У преступности нет национальности.

Фразу никому не приписывают: считается априори, что эту мысль разделяют все интеллигентные существа. Те же существа, завидев цыганский табор, или кучку кавказцев, зачем-то переходят на другую сторону улицы.


• Но ворюги мне милей, чем кровопийцы!

Написано Бродским - однако, судя по всему, бедолага совершенно не предполагал, что его сентенцию воспримут "вот прямо так". Обычно произносится в тех случаях, когда надо чем-то оправдать преступления, совершённые против русских людей в последние 10 лет - но для некоторых имеет методологическое значение, так как является вариантом "учения о меньшем зле".
При этом тот факт, что всякий масштабный ворюга есть именно что кровопийца, ибо лишает людей не чего-нибудь, а средств к жизни (то есть и самой жизни - причём не только тех, кого в данный момент обокрал), обычно не учитывается. Не учитывается и то, что "дела человеческие" ценнее самих людей, и что разрушитель того, что построено трудом поколений, есть наихудший убийца, "убийца поколений".


• Что бы вы мне не говорили, а я твёрдо знаю, что людей убивать нельзя. Просто нельзя!

Иногда приписывается И. Христу, Моисею, и даже Заратуштре. Произносится обычно с вызовом - "а вот что ты скажешь на это?!" В случае возражений обижаются - "ну ведь на Это ты возражать не смеешь, это же не по правилам".
Как правило, те же самые люди жаждут и требуют кровавейших расправ над теми, кто им чем-то не люб. См. напр., события 1993-го.


• Поэта нельзя сажать в тюрьму, что бы он не сделал. Он же Поэт!

Вместо "поэта" можно подставить "писателя", "художника", и вообще "Нашего Человека".


• Всякий человек, ненавидящий Х - сам хочет быть Х, но не способен на это, или боится себе в этом признаться.

Идея имеет множество вариаций: "всякий гомофоб на самом деле латентный пидарас", "всякий антиамериканист мечтает о грин-карте, да только хрен её получит", "всякий ненавистник воров и убийц просто завидует успеху энергичных людей", "всякий антисемит в глубине души признаёт превосходство евреев", и т.п.
Встречается также суждение, согласно которому "в менты идут люди типа бандюков, которым самим ссыкливо в пехтуру".
Никогда не встречал только варианта "всякий еврейский шовинист на самом деле хочет быть гоем" :) - и мысль явно бредовая, и говорить такого "просто нельзя".


• Если ты - сторонник действия Х, сам иди и делай Х. Покажи пример! Болтать-то все языком горазды. А ты поди и сделай. А мы ещё посмотрим, как у тебя получится.

Распространённый аргумент противников смертной казни, обычно приводится в форме - "ты сам-то человека убивал? знаешь, каково это? нет? вот пока не - - -, засунь себе язык в жопу". То же самое произносится в спорах о войне в Чечне ("сам поди постреляй"), и в прочих подобных случаях.
При этом те же самые люди, например, преспокойно едят бифштексы и отбивные, не утруждая себя лично забоем бычков и перерезанием горлышек поросяткам. Так же, они обычно не идут в пожарники, спасатели, и т.п., хотя, как правило, являются горячими сторонниками того, чтобы пожары тушились, а пострадавшие в катастрофах кем-нибудь да спасались.


• Ты там не был, а я там был. Я это видел, я это нюхал, я этим двадцать лет занимался. Ты сначала побывай там и поделай это, а потом рассуждай о таких вещах. Щщщенок.

В народном варианте - "Я срок мотал, я зону видел".
В отличие от всего прочего, этот аргумент не лишён смысла. Но он часто применяется в тех случаях, когда никакой "опыт" в принципе невозможен. Пример: "я уже десять лет живу в Штатах, и что-то я не замечал, что Штаты имеют что-то против России." Тот факт, что человек в принципе не может быть допущен в те кабинеты, где это самое "против России" делается, ему как бы невдомёк.
При этом те же самые люди искренне верят во всякие "скрытые причины", если речь идёт о не нравящейся им стороне. Например, на аргумент "я вот всю жизнь прожил в СССР, и что-то не замечал, что там каких-то инакомыслящих обижали", следует лекция о тайных зверствах КГБ, секретных тюрьмах, психушках, и так далее.
Ещё смешнее, когда человек предъявляет свой опыт, и выясняется, что он крайне ограничен. Типа он "никогда не видел" какого-то явления, потому что двадцать лет не высовывал носа на соседнюю улицу или в соседний цех. Это случается чаще, чем можно себе вообразить - при этом непрошибаемый апломб "участника и очевидца" делает всякий разговор невозможным. Даже появление другого очевидца не спасает положения.
И, разумеется, этот аргумент всегда используется в целях борьбы с теоретическим знанием. "Вот ты сначала сложи 11234234 с 0949598734545, а потом говори, чётное число получилось или нечётное. Что, тебе "сразу видно"? Умник выискался. Нееееет, ты сложи, сложи, а потом ещё мне докажи, что сложил правильно... И вообще, сначала 20 лет числа поскладывай, а потом рассуждай про чётность и нечётность. Щщщенок."


• ...Ну ты же умный человек, ты же понимаешь, что на самом деле всё сложнее... Ты делишь мир на чёрное и белое, а мир цветной, многоцветный, в нём нет ничего однозначного, определённого!

Методологическое. Используется, когда надо убить обсуждение неудобной темы, но иногда и от "чистого сердца".
Пожалуй, самая гнусная фраза из всех вышеперечисленных.

)(

По сообщениям нашего специального корреспондента из кабинета редактора, Бен Ладен и около ста двадцати восьми представителей Аль Каеды со всего мира возмущены отказом Дании выдать им въездные визы для проведения встречи мусульманских повстанцев. О политике двойного стандарта, проводимого Данией, рассказал в своём эксклюзивное интервью нашему корреспонденту известный правозащитник Ковалёв, пожелавший остаться неизвестным. Ковалёв также намерен защищать гражданские права Бен Ладена в Гааге, куда его подзащитный уже подал исковое заявление.

ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ!
КТО НЕ С НАМИ, ТОТ ПРОТИВ НАС

Упс, свежачок-с.
...Или попахивает?

***
Глухая, мрачная лощина.
Среди поганок и клещей
Чего вы бродите, мужчина,
Кого вы ищите вотще?

Ужели вас не отвратила,
Неотвратима и горька,
Судьба простого Чикатило,
В известном смысле маньяка?

Зачем же вы хотите тоже
Наполнить смертью погреба,
Втыкая вожделенно ножик
В плоть беззащитного гриба?

Школьница-первокурсница,
Грезящая пуантами,
Нежная, словно устрица --
Лакомая, пикантная...

Ходишь с гурманом-сволочью
Гордая, тем не менее
Робко сжимая щёлочку,
Влажную от волнения.

Что там, за трепетанием,
Что за тугими створками --
Тайны ли мироздания,
Внутренние ли органы?..

DISCLAIMER:
ГОСПОДА БИОЛОГИ, ХИМИКИ И МЕДИКИ, ПРОШУ ВАС ОСТАВИТЬ ПОПЫТКИ ЗАДАВИТЬ МЕНЯ АВТОРИТЕТОМ ПРИ ВХОДЕ. ПОСКОЛЬКУ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ, ИЗЛОЖЕННУЮ В СТАТЬЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ К. МЮЛЛИС (НАВЕРНЯКА ВЫ ВСЕ ЗНАЕТЕ, КТО ЭТО ТАКОЙ), ЕГО АВТОРИТЕТ НАВЕРНЯКА БУДЕТ ДЛЯ МЕНЯ НЕ НИЖЕ ВАШЕГО, КЕМ БЫ ВЫ НИ БЫЛИ. ХОТЬ БЫ И ТОЖЕ НОБЕЛЕВСКИМ ЛАУРЕАТОМ. ТАК ЧТО КОММЕНТИРУЙТЕ ЛИБО ПО СУЩЕСТВУ, ЛИБО НЕ КОММЕНТИРУЙТЕ ВООБЩЕ, Я УСТАЛ ПОЛУЧАТЬ ПОСТЫ ПОД ДЕВИЗОМ ПАНИКОВСКОГО "А ТЫ КТО ТАКОЙ!"

ДА, ОБРАЗОВАНИЕ У МЕНЯ ТЕХНИЧЕСКОЕ, А НЕ ГУМАНИТАРНОЕ, КАК ВЫ ВСЕ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ. ХОТЯ С МОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, К МОЕЙ ПРАВОТЕ/НЕПРАВОТЕ ЭТО НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ.

КОММЕНТАРИИ ПО СУТИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ.
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ.





Очень давно хотел это написать. Наконец-то написал и опубликовал.
Напечатано в "Консерваторе" - 8


Update: Ещё два мифа
Это не вошло в статью, но так как тема опять и опять возникает - ещё один миф о СПИДе.

вирус мутирует и поэтому меняется инкубационный период и невозможно найти лекарство.

ВИЧ состоит из 8-10 генов. Такой маленький вирус по мнению любого серьезного вирусолога (я специально консультировался) не может так сильно мутировать, сохраняя при этом свои инфекциооные свойства. После мутации это будет уже совсем другой вирус, поражающий, соответственно совсем другие клетки. Вирус гриппа, на который ссылаются те, кто говорят о мутациях ВИЧ, устроен в сотни раз сложнее.
Да и вообще, о каких "известных мутациях" может идти речь, когда даже структура ВИЧ не выявлена?

И ещё - покажите мне место, где я призывал заниматься сексом без презерватива?


Update-2: я недостаточно чётко выразился выше. У ВИЧ простая схема не потому что в нём мало генов. У вируса гриппа генов не больше - 8. Но у него сложная структура, а у ВИЧ - весьма простая.

Кристина Маджиоре ВИЧ-позитивна. Тем не менее, она наотрез отказывается принимать лекарства. Хуже того: она занимается со своим мужем сексом без презерватива. Но и это ещё не всё: Кристина, уже зная свой диагноз, завела двоих детей. Сыну сейчас три года, и Кристина отказывается делать ему ВИЧ-тесты. Дочери несколько месяцев. Кристина кормит её грудью.
10 лет назад, когда у Маджиоре обнаружили ВИЧ, всё было по-другому. Когда врач сообщил ей диагноз, она была так шокирована, что не могла даже плакать. Она до сих пор помнит, что тот день ещё с утра был мрачным и серым. Никаких предпосылок к тому, чтобы заразиться у неё не было: здоровый образ жизни, один бой-френд, никаких, разумеется, наркотиков обычная, весьма успешная бизнесвумен.



Первые дни Кристина провела в глубокой депрессии. Но она всегда была активной и деятельной. Врачи сказали, что жить ей осталось 5-7 лет. Кристина решила посвятить это время предотвращению распространения болезни и помощи больным СПИДом. Она раздавала листовки, выступала на конференциях и даже участвовала в создании анти-СПИД организаций. Она опять вошла во вкус жизни. Всё снова стало хорошо. Даже слишком: несмотря на все медицинские прогнозы, Кристина чувствовала себя прекрасно. Неприлично прекрасно для ВИЧ-инфицированной. Врач посоветовал ей ещё раз пройти тест. Тест сообщил, что наличие вируса неопределяемо. Третий тест дал негативный результат. Четвертый опять позитивный. Кристине стало казаться, что с этими тестами что-то не так. Литература по ВИЧ и СПИДу не объясняла ровным счётом ничего. Брошюры противоречили друг другу, ни одна книга не могла объяснить ни механизм заболевания, ни его причины. Единственное, на чём сходились все: СПИД чума 20-го века. Кристина уже отчаялась что-то понять, когда наткнулась в интернете на статьи Питера Дуйсберга. Дуйсберг был одним из главных авторитетов в области исследования ретровирусов (к которым относится и ВИЧ), лауреатом Стипендии за Выдающиеся Достижения в Науке, номинантом на Нобелевскую Премию. Но именно был с середины 80-ых он начал публично говорить такое, что Премию ему не дали, да и Стипендии лишили. Один из главных специалистов по ретровирусом заявлял и продолжает заявлять, что ретровирус ВИЧ не вызывает СПИДа. Просто потому, что вызывать его не может.
Вот основные аргументы Дуйсберга:
1. Каждый опасный вирус поражает определенный тип клеток. Для того, чтобы человек заболел, как принято считать, нужно, чтобы вирус поразил по крайней мере каждую третью клетку своего типа. ВИЧ, поражающий Т4-лейкоциты, даже на последней стадии СПИДа обнаруживается только в 2,5% этих клеток. А на более ранних стадиях болезни и вообще в 0,001%. Мало того, в начале 80-ых учёные говоорили о том, что СПИД убивает имунные клетки не хуже атомной бомбы. Однако это так и не удалось доказать. Ни в живом организме, ни в выращенной культуре клеток. Зараженные ВИЧ клетки в лабораторных условиях прекрасно живут уже почти 2 десятка лет и умирать вовсе не собираются. Вирусологи говорят, что это ничего не доказывает в лабораторных условиях всё может быть иначе, нежели в организме. Может и не доказывает, но уж точно не даёт оснований считать, что вирус опасен. Теперь многие учёные признают, что ВИЧ не убивает клетки он просто живёт в них. Каким, в таком случае образом, ВИЧ вызывает СПИД до сих пор не выяснено. Несмотря потраченные за последние 20 лет на исследование этой болезни десятки миллиардов долларов, специалисты в недоумении.
2. Принято считать, что ВИЧ разрушает имунную систему, в результате чего человек заболевает одной из примерно тридцати болезней, связанных со СПИДом и умирает. Но в число этих болезней, помимо, например, пневмонии и туберкулёза, входят прогрессирующее слабоумие, рак лимфомы и Саркома Капоши. Развитие этих болезней никак не связано с ослаблением иммунитета. При этом Саркома Капоши считается одной из основых составляющих смертности от СПИДа.
3. Картина распространения СПИДа абсолютно не согласуется с картиной распространения любого другого инфекционного заболевания. Любая инфекция в равной степени поражает мужчин и женщин. Подавляющее большинство больных СПИДом в США - примерно 80% - мужчины. В основном гомосексуальные и/или употребляющие наркотики. Несмотря на предсказания 20-летней давности о том, что СПИД не выбирает и уже к началу 90-ых распространится на все группы населения, этого так и не произошло.
4. За 20 лет так и не удалось доказать, что ВИЧ и СПИД удовлетворяют постулатам Коха обязательному условию для того, чтобы считать, что данный вирус вызывает данную болезнь:
а) вирус, вызывающий болезнь, должен присутствовать абсолютно в каждом больном организме, причём в достаточном количестве, чтобы эту болезнь вызывать.
б) вирус должен быть изолирован и выращен в лабораторных условиях
в) у человека или животного, зараженного чистой лабораторной культурой вируса, должна развиться та же болезнь.
Мало того, что ВИЧ не присутствует в организме больных СПИДом в достаточных количествах. Есть больные СПИДом, несколько тысяч человек, у которых ВИЧ нет и в помине.
Но и это ещё не всё. Группа исследователей из австралийского города Перт под руководством Элени Папондопулос и Валендера Тёрнера считает, что не выполнено и второе условие. Они говорят, что страшный и ужасный ВИЧ, возможно, вообще не существует. По крайней мере он никогда не был изолирован.
Дело в том, что в начале 70-ых, после нескольких открытий вирусов, которые вирусами на поверку не оказывались, Пастеровский институт принял критерии изоляции вируса. Или, говоря человеческим языком, условия, при которых некая частица может считаться ретровирусом.
1. Частица должна быть выделена из организма в чистом виде. То есть полученная культура должна содержать только эти частицы и ничего более.
2. Частица должна быть разобрана на части, то есть должны быть точно определены её структура и состав. Структура и состав должны соответствовать структуре и составу вирусов.
3. Необходимо показать, как именно данная частица инфицирует клетку
4. Показать, что инфицированная клетка производит такие же частицы
Даже первое условие никогда не было выполнено. Первооткрыватели вируса француз Монтанье и американец Гало (на самом деле Гало фактически украл открытие у Монтанье, но это уже другая история) никогда не то что не разбирали вирус, а даже не получали чистой его культуры. По признанию Монтанье, всё, что ему удалось получить смесь, в которой были частицы похожие на ретровирусы и отдельно плавающие протеины, подобные тем, которые содержатся в ретровирусах. Мало того, они были получены не из чистой крови больных СПИДом, а из смеси этой крови, крови больных гемофилией, в которой содержится свой ретровирус и крови животных. На вопрос о том, почему он не использовал чистую кровь, Монтанье отвечает, что получить вирус из неё ему не удалось. Как писали под карикатурами в журнале Крокодил: без комментариев.
То, что сейчас выдают за структуру и генокод ВИЧ является не прямым результатом наблюдений, а плодом фантазии учёных. Учёные даже не сходятся во мнении, из скольких генов состоит ВИЧ 8, 9 или 10.
Не то, чтобы Монтанье и Гало не хотели выделить чистый вирус. У них, как и у десятков других ученых, просто ничего не вышло. И это при, извините за навязчивость, двадцати годах исследований и десятках миллиардов потраченных долларов.
Что же в таком случае определяют тесты на ВИЧ? Они определяют антитела к протеинам, которые принято считать принадлежащими ВИЧ. Антитела частицы, которые организм вырабатывает в ответ на вирусную атаку. Для каждого вируса они свои. Но как, если вирус даже не был выделен, можно установить, что протеины принадлежат именно ему? Ответа нет.
Но и это ещё не всё. Многие антитела могут реагировать не только со своим вирусом, но и с другими вирусами, частицами и даже с другими антителами. Если каждый раз, когда образец крови реагирует на протеин А мы можем выделить из этого образца вирус Б, можно заключить, что реакция с протеином А является стопроцентно надёжным тестом на наличие данного вируса. Но дело в том, что никакого вируса у нас на руках нет. Так что все тесты на ВИЧ можно определить фразой что-то реагирует с чем-то.
Тестов на антитела существует два. ELISA и Western Blot. Их результаты часто расходятся. Как, собственно, и результаты двукратного применения одного и того же теста. Несколько лет назад примерно миллион американских военнослужащих исследовали на ВИЧ. Обнаружено было 12000 инфицированных. При повторном тесте у четырех тысяч из этих двенадцати ВИЧ-инфекции обнаружено не было. Тесты могут давать положительные результаты при беременности, после гриппа и ещё в куче случаев. Ни о какой надёжности говорить не приходится. И это только цветочки. Результаты теста по-разному интерпретируются в разных странах. Western Blot проверяет реакцию крови с десятью протеинами. Для того, чтобы вас признали ВИЧ-позитивным в Африке, достаточно того, чтобы прореагировали два из них. Но чтобы быть ВИЧ-позитивным в Австралии или Франции, необходимо, чтобы реакция наблюдалась у четырех протеинов из десяти. То есть, чтобы вылечиться от СПИДа африканцу нужно около 500 долларов и четырех часов купил билет на самолёт, прилетел во Францию и вот ты уже здоров.
После всего вышесказанного у любого критически настроенного человека возникает вопрос, каковы доводы тех, кто считает, что ВИЧ существует и вызывает СПИД.
Доводов этих фактически нет.
Самые распространенные научные ответы на аргументы ВИЧ-диссидентов, как называют Дуйсберга, Папондопулос и ещё около 500 поддерживающих их взгляды учёных, среди которых два нобелевских лауреата: они сумасшедшие, не верить в ВИЧ всё равно, что не верить в Холокост, отрицать ВИЧ призывать к геноциду и кто их вообще пустил на эту конференцию.
По существу ответа три:
1. существует великолепная статистическая корреляция между ВИЧ и СПИД
2. Постулаты Коха были выполнены пару лет назад.
3. эксперименты подтверждают, что при тех же болезнях ВИЧ инфицированные умирают чаще, чем люди без ВИЧ

Все эти ответы на поверку оказываются ложью.
1. Даже если корреляция была бы идеальной, это само по себе ещё ничего бы не значило. Все, кто изучал логику, знают: то, что события А и Б совпадают по времени, вовсе не обязательно значит, что одно из них вызывает другое.
Но корреляция вовсе не такая прекрасная. То, что существует несколько тысяч человек, у которых есть СПИД, но нет ВИЧ, ещё можно пытаться игнорировать. Но дело в том, что у большинства ВИЧ-инфицированных нет никакого СПИДа. Из примерно 900 тысяч ВИЧ-инфицированных на сегодняшний день в США СПИД обнаружен меньше, чем у 50000 человек. Поэтому, кстати, и растет у ВИЧ латентный период - время, которое вирус проводит в организме, перед тем, как начать действовать. В начале 80-ых латентный период был равен году-двум. Но люди с ВИЧ не спешили заболевать. В начале 90-ых латентный период продлили до 5-7 лет. Но и за 5-7 лет у большинства никакой болезни не развивалось. Сейчас он равен десяти годам и, похоже, его придётся продлевать снова.
Судите сами: по официальной статистике в 1991-ом году в США был один миллион ВИЧ-инфицированных. За следующие 10 лет спидом заболело около 510 тысяч человек. Даже если считать, что ни один из тех у кого нашли ВИЧ за следующие годы а таких порядка 700 тысяч, пока не заболел (что, разумеется, нереально), получается, что за 10 лет только у 51% ВИЧ вызвал СПИД. На самом деле, при нормальном пересчете, эта цифра будет в районе 30-35%. То есть примерно 2/3 ВИЧ-инфицированных не заболевают СПИДом и через 10 лет. Возможно, не заболеют никогда.
Кстати, помните как ещё десять лет назад все кричали об эпидемии, которая скоро уничтожит чуть не треть населения? С 1993-го по 1996-ой количество ВИЧ-инфицированных в США резко упало и последние 6 лет колеблется вокруг отметки 800 тысяч человек. Эпидемии в Южной Африке тоже, возможно, не существует. Во-первых последние два года количество инфицированных в этой стране не растёт и даже немного снижается. Во-вторых, инфицировано по американским оценкам около 5-6 миллионов человек, но смертность почему-то не растёт, а даже падает. И в третьих, из этих 5-6 миллионов человек, ВИЧ реально не обнаружен и у 50 тысяч. Все остальные результат прикидок американских учёных, на основе их представлений об Африке. Кстати, наши учёные считают, что данные американцев о количестве ВИЧ-инфицированных в России завышены раз эдак в 10.
2. Под выполнением постулатов Коха имеются в виду следующее:
а) Тест на основе метода PCR. Метод позволяет разножить крохотный фрагмент ДНК или РНК до огромных количеств. Кэри Мюллис получил за него Нобелевскую Премию. Открытие PCR многие называют самым важным событием в биологии за последние сто лет. На публике ВИЧ-ортодоксы утверждают, что основанный на PCR тест позволяет выявить уже не антитела, а сам вирус. На самом деле тест выявляет не вирус, а некоторый абстрактный кусок РНК. Даже в официальных инструкциях к тесту пишут, что его НЕЛЬЗЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВИЧ В ОРГАНИЗМЕ. А сам Мюллис, кстати, является активным сторонником Дуйсберга. Именно благодаря его авторитету диссиденты начали появляться на телевидении.
б) У шимпанзе, 10 лет назад зараженной ВИЧ, были, наконец, обнаружены признаки болезни, очень напоминающей СПИД. Плюс, трое лабораторных рабочих заразились ВИЧ из пробирки с вирусом и заболели СПИДом.
Всё это может кого-то убедить, если не знать того, что ВИЧ ввели более 100 шимпанзе. Все, кроме одной, никаких признаков очень напоминающих СПИД не проявили.
А насчёт трёх лабораторных работников в США за год с медицинскими работниками происходит около 400 тысяч несчастных случаев, сопровождающихся уколами или порезами. Из за этого ежегодно от 1000 до 1500 человек заражается гепатитом. СПИДом трое за 20 лет. При этом нигде не называются не только имена этих троих, что в общем понятно, но и подробности заражения.

3. Все эксперименты, показывающие, что смертность среди ВИЧ-инфицированных выше, чем среди незараженных, проводились очень странно. Наблюдаемых инфицированных каждый раз было примерно в 10-20 раз больше, чем свободных от вируса. Ни о какой чистоте эксперимента, тут понятно, не может быть и речи. К тому же, инфицированным давались антивирусные коктейли, которые, по мнению диссидентов и являются основной причиной смертности от СПИДа.
Эти коктейли (самый известный из них - AZT) на самом деле были изобретены задолго до обнаружения СПИДа. Это, собственно говоря, химиотератия то, чем лечат раковых больных: рак это неконтролируемый рост клеток, а коктейли убивают все растущие и размножающиеся клетки. Химиотерапия приводит к жутким побочным эффектам анемии, резкой потере веса, облысению. Раковым больным её прописывают на пару недель, в надежде на то, что за это время рак остановится, а потом человек оклемается от побочных эффектов. При появлении СПИДа коктейли стали применять для остановки размножения вируса. С 1997-ого их начали прописывать фактически всем пациентам. Но раковый больной пьёт их 14 дней. А больной СПИДом всю жизнь. И умирает, как считают диссиденты, от болезней, этими коктейлями и вызываемыми. Список симптомов СПИДа, кстати, подозрительно напоминает список побочных эффектов AZT. Главная ирония в том, что коктейли подавляют производство тех самых лейкоцитов, низкое количество которых и является главным симптомом СПИДа. Последние три года врачи перестали прописывать коктейли всем подряд. По странному совпадению смертность от СПИДа в США в снизилась с 15000 в 1999 году до 9000 в 2000-ом.
Так отчего же по мнению диссидентов умирают люди? Почему в начале 80-ых у сотен тысяч резко упал иммунитет? Причины называются разные. В США и Европе из за распространения в среде гомосексуалистов специальных лекарств релаксантов. В Африке из за голода и паразитных инфекций. Есть и другие гипотезы. Диссиденты очень хотят их проверить, но это невозможно никаких средств на исследования, при том, что всего на борьбу со СПИДом уже потрачено более 100 миллиардов долларов, им не выделяется.
К счастью ситуация начинает меняться. И меняет её фактически один человек президент ЮАР Табо Мбеки. Он не захотел слепо выполнять рекомендации американского Комитета по Контролю Заболеваний, как это делают в других странах. И решил сам исследовать проблему. Он собрал вокруг себя всех экспертов и ортодоксов и диссидентов. Он предложил проверить все теории. Казалось бы, что в этом плохого? Но мировые здравоохранительные организации, ЕС и, особенно, США жутко давят на Мбеки с тем, чтобы он принял официальную точку зрения. Мбеки пока не сдаётся.
В число членов совета по СПИДу при президенте входит и Кристина Маджиоре. Её диагнозу уже 10 лет, и тем не менее, она чувствует себя прекрасно. Как и великий баскетболист Мэджик Джонсон, у которого ВИЧ обнаружили ровно 11 лет назад. Как и тысячи и тысячи людей, живущих с ВИЧ уже 15, 16, 18 лет.
Сегодня Маджиоре - главный голос диссидентов, основатель организации Живы и Здоровы, которая призывает ВИЧ-инфицированных нет, не отказаться от приёма лекарств и использования кондомов, как утверждают враги Кристины, - а просто перестать слепо верить пропаганде и начать делать осознанный выбор.
СПИД-активисты её ненавидят. Основатель Американского Фонда Исследований СПИДа Матильда Крим заявляет: Проблема здесь в том, что она ничтоже сумняшеся распространяет заблуждения. И это ужасно. Это приводит меня в ярость.
По-моему, проблема с Матильдой и такими как она, в том, что они ничтоже сумняшеся распространяют гипотизу о ВИЧ-происхождении СПИДа, которую так и не удалось научно доказать, несмотря на огромное количество затраченных на их подтверждение времени и денег. Эти люди блокируют любые попытки проверки альтернативных гипотез, которые, возможно могли бы спасти жизнь тысячам людей. Это в принципе понятно кто захочет признать, что 20 лет не просто ошибался, а вводил в заблуждение всё население планеты, тратил миллиарды долларов налогоплательщиков и косвенно ответственен за сотни тысяч смертей?
Я не утверждаю, что ВИЧ не вызывает СПИД. Я просто говорю, что есть альтернативная теория, которая прекрасно аргументирована.
Я очень хотел бы получить от СПИД-ортодоксов такой же аргументированный и развернутый ответ на эту статью. Думаю, ответ будет. Но, скорее всего, он будет в стиле Да как вы смеете!

Deleted
This journal is deleted.

Оригинал сообщения

Пугачева истекает доисторическим жиром
С небес пялятся равноудаленные олигархи
В тележелудке Всевышнего совиноглазый ирод
Ну а как время взорвется кровью и будет жарко

Ябло, яблоко, куды котишься, скоро день последний
Народы стремятся, а куда не знают, дебилы просто
Спортсмен Буре издевательски чешет свои колени
Дебил, как и все спортсмены, мудак уродский

Солнце в Москве раскормленной истекает глянцем
В ящике Родина одноглаза, одноуха и дурно пахнет
Жопу принцессы Дианы сравнили с пальцем
Вся в липких пятнах, над златом Наоми Кэмпбелл чахнет

Я задыхаюсь от трещин в небесной тверди
Что и сказать, Россия родина Холокоста
Дайте свободы мне, или хотя бы смерти
Чтоб от любви стал красным московский воздух.

Родину ой как сладко распродавать за деньги
Жертве геноцида место - на исторической свалке
В сердце истории - слякоть, предательство, грязь и скверна
Наш рулевой Прокруст, а также Гитлер, Пол Пот и Калки.

Так и идем колоннами к долгожданной смерти
Ангелы вьются как мухи, видать хватили лишку
Родина - мертвый бог посредине небесной тверди
А у алжирского дея под носом шишка

январь - ноябрь 2002

Current mood: depressed

Стихи заводятся от сырости, от голода и от войны и не заводятся от сытости, и не выносят тишины. Без всякой мудрости и хитрости необходимо душу вытрясти при помощи карандаша. Если имеется душа

Б.Слуцкий

Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое,
победы православным христианом на супротивныя даруя и твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

Быть может, кто-то меня неправильно понял.
Я никогда не говорил и не скажу, что мы должны как-то сравняться с ними в готовности убивать. Говоря о цене жизни, я говорил только о нашем атрофировавшемся умении умирать.
Мы не должны, точнее, жизнь не вправе быть такова, чтобы обеспечить нам бессмертие. Бытие обязано , посмеявшись над нашими гуманистическими потугами последних столетий, сделать для каждого такой же самоочевидной, как она была для наших предков, одну очень простую мысль.

Не надо бояться.
Надо просто знать, что ни у кого в этом мире нет, не может и не должно быть безопасности. Что каждая минута для каждого может оказаться последней. Что нельзя иметь одного ребенка, если хочешь быть уверенным в том, что хоть один доживет до тридцати. Что жизнь абсолютно такова же, как она была сто, триста, шестьсот лет назад.
И тогда начинаешь ценить каждый миг. И тогда жадно хватаешь каждую каплю близости, любви, дружбы- после нее может не быть ничего. И тогда если и боишься , то лишь одного- не успеть, и не растрачиваешь дни попусту.И еще- боишься ударить близких- по глупости или поддавшись секундному настроению: времени попросить прощения или исправить может не оказаться.