With friends like these...|
[ Kirill's Livejournal
| info
|
Add this user | Архивы Kirill |
Оглавление |
memories ] 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | |
| kirill | 18:31, April 1st 2001 |
kirill |
Черный пиар
По ОРТ показывают "Полуночный экспресс".  amused(3 replies) |
| kirill | 19:10, April 1st 2001 |
| kirill |
Обнаружил
У себя устойчивую идиосинкразию к прозрачным и белым напиткам. Собственно, "обнаружил" - не то слово, она всегда была, насколько я понимаю, только теперь я ее как-то более менее распознал. Вернее, понял, что это такое.  thirsty(0 replies) |
| kirill | 13:47, April 3rd 2001 |
| kirill |
Статья про рекламу,
"В то время, когда рекламы было намного меньше в качестве медиатора между официальной и народной культурой М.М. Бахтин описал карнавал. Карнавал как и реклама соединяет закон и желание, которые в обычной жизни противопоставлены друг другу. Человек отличается от животных значительной возможностью контроля импульсов, дающих ему свободу. Человек живет в вероятностной среде, которую сам же упорядочивает: "...исследователи психологии поведения животных, этологи, считают врожденными у животных некоторые механизмы структурирования, определенные пути высвобождения накопленной энергии." Отдать Пирогову, пусть про говно вставит что-нибудь. |
| kirill | 16:09, April 3rd 2001 |
| kirill |
1996
Я пришел в гости к Паркеру. Паркера не было дома (телефона у него тогда тоже не было) и мне не осталось ничего другого, как ждать. С собой была книжка Лимонова "Дневник неудачника", подаренная Н.Г. Еще с собой была сигара - кажется, тоже кто-то подарил. Черных сапог тогда еще не было, но зато была кожаная куртка, которую я ношу до сих пор (это очень старая куртка, купленная моим дедом в 1968 году в Праге, на старых фотографиях мой дед в этой куртке охотится с тов. Семичастным на кабанов). Середина апреля. Балкон в поселке Мосрентген, выходящий на стройку и трубы, сигара, Лимонов с "Дневником неудачника", солнце на закате, нет работы, нет денег, нет практически ничего, даже Паркера нет, только Н.Г., которой, впрочем, наоборот, очень много. Я ни разу не брал ее к Паркеру. Или нет, один раз взял - мы тогда ходили ночью на Хованское кладбище, откуда у меня сохранилась фотография, где я несу наперевес какой-то выброшенный в кусты крест с надписью "Новиков А.Н." Или "Б.Н." - не помню. Что значат эти трубы за окном? Что значат эти трубы за окном? Что значат эти трубы за окном? Да ни хера они не значат. Через месяц или два неожиданно появившаяся работа. Журнал "Огонек", отдел масс-культуры, музыки и прочего тому подобного. Презентации Кемеровского в "Метелице" и Расторгуева в "Пилоте". Скандал с охраной "Метелицы", не желавшей пускать меня внутрь на основании того, что в моем рюкзаке кроме диктофона и еще чего-то такого же было полбатона колбасы. А.Л., тогда еще менеджер по рекламе компании "ZeKo", подравшийся в пилоте с Отаром как-его-там-швили. Шашлыки из стерляди и шампанское анлимитед в "Метелице". Водка в "Пилоте". Рекламный щит "ZeKo", который мы тащили от "Пилота" на Юго-Западную, Н.Г, снявшая в "Пилоте" какую-то лесбиянку и утащившая ее вместе с нами и щитом на ту же Юго-Западную. А.Л., отбивший у Н.Г. лесбиянку. Лесбиянка на следующее утро, гладившая А.Л. рубашку и сам А.Л., старавшийся на лесбиянку не смотреть. Потом выборы президента. "Голосуй или проиграешь", "Выбирай сердцем" (кажется), Э.Ш. из отдела информации "Огонька", проронивший по пьяни, что "ему кажется, что вокруг вертятся огромные деньги. Просто невъебенные деньги. Надо просто встать в правильную позу, чтобы деньги к тебе прилипли сами", А.Л., после двухнедельного запоя начавший бояться коммунистов и их прихода к власти, даже бросивший по такому поводу на время пить, но по-прежнему боящийся, виски вместо кофе с утра, решение бросить пить навсегда, бесконечная Alice in Chains, Хованское кладбище (но об этом в следующий раз), роман, который никто никогда нигде не опубликует и Олимпийские игры в Атланте. Жара. Наверное, все это вместе и заставило меня, в конечном счете, проголосовать во втором туре за коммунистов. Я нарисовал в квадратике напротив фамилии Зюганова стилизованный фаллос и написал над картинкой слово "ХУЙ", так, что оно было похоже на лучи, расходящиеся от некоего фантастического тройного солнца. Про мой бюллетень потом рассказывали в новостях. Но ничего никому доказать я так и не смог. |
| kirill | 17:05, April 4th 2001 |
| kirill |
Англия? Англия.
Есть, правда, сквозные, вечные темы. Например, галлофобия. Это, конечно, смешно, но галлофобия, равно как и бриттофобия, никуда не делась, даже не стала менее заметной, даже в пределах "единой" Европы. Взять хотя бы французского интеллектуала, который в "Англии, Англии" приезжает на конференцию по проекту. С другой стороны, здесь уже другое несколько - бритты, использующие галлицизм (всю, то есть, теорию симуляции). То есть едва ли не выгнанный с позором французский интеллектуал должен был быть выгнан с позором, поскольку для него это аутентично, в смысле, сам прием и подход. Прием и подход, который и используется Питменом при построении острова "Англия, Англия". По сути дела, симулякров здесь столько, что понять, где заканчивается один и начинается следующий практически невозможно. Симулякр - это "Англия, Англия", симулякр - "Ингланд", симулякр - сама идея "Англии, Англии", симулякр, безусловно, каждый о романе пишущий (Визель - типичнейший симулякр), даже читатель, надо полагать - симулякр. |
| kirill | 16:35, April 5th 2001 |
| kirill |
Порнографический нос майора Ковалева
 Каталогизация всего существующего. Равенство любого тела после того, как с тела снята кожа. Равенство перед народом. Обезглавленный король. Цареубийство в проект более не укладывается, потому как известно, что расположение суставов и мышц у короля такое же, как и у крестьянина.Для этого необходима предварительная исследовательская работа по составлению новейших анатомических атласов. Снятие тонн кожи, вскрытие тысяч брюшных полостей и черепов.  Каталогизация и препарирование тотальны. Мир замыкается в пределах человеческого тела. Тело не модель мира, не отражение мира, не схема мира, а сам мир. Другого мира не дано. Все, что происходит с телом должно быть исчислено и поименовано.Наслаждение, страх и боль. Маркиз де Сад продукт эпохи, совершенное существо Просвещения, результат осуществления проекта. Исчисление боли. Исчисление наслаждения. Пересечение полей боли и наслаждения. Ничего, кроме каталогизации. Что можно сделать с телом - "Сто двадцать дней Содома". Тело находится вне поля зрения морали поскольку последняя так же принадлежит к отправлениям тела. Революция и де Сад не проклятие Просвещения, даже не завершение просвещения. Отрубленная голова короля и оргии де Сада - необходимая фаза процесса препарирования Тела. Расчленение. Каждая часть выносится на свет и расматривается отдельно. Каждая часть мертвого тела, поскольку расчленить тело так, чтобы каждая часть жила сама по себе на этом этапе недоступно.  Собственно, ничего пугающего и холодящего кровь. Не больше, чем в операционной. Фуко, "Рождение (или Археология) всего". Отчуждение тела, части тела, всего тела, центральной и периферийной, голова профессора Фрейда. Аппарат Елизарова. Шунтирование. Болт, вверченный в берцовую кость, будет звенеть в каждом аэропорте. До тех пор, пока отделенная от тела кисть не превращается в члена семьи Адамс ничего пугающего не происходит. Это медицина. Доктор знает, что такое больно. Наркоз. Прогресс. Предчувствие антибиотиков.Кошмар начинается с того момента, когда часть тела оживает. Мертвая, она тревожит сознание только в качестве улики, плохо спрятанного свидетельства преступления, все более и более призрачного по мере изобретения новых чистящих средств и растворителей. Мертвая часть тела, отчужденная от Тела и присутствующая только в качестве параграфа в каталоге намекает лишь (и лишь намекает) на оскорбление Замысла, каковой уже устранен из системы, из проекта и существует лишь как инерция Средневековья. Кошмар начинается с момента, когда отчужденная часть Тела, орган оживает. Механизм, который был способом понимания Тела, возвращается к тому, чем был еще раньше - к архаичному Организму. Тело, которое мир, становится Телом, которое бытие. Каждая часть бытия по голографическому принципу принимает на себя все свойства бытия в целом - в первую очередь оживает и требует суверенитета. Тотальность принципа (снова). Разбегающееся тело. Саморазрушающееся Тело. Тело империи, тело человека. Непроизвольные движения мышц. Отчуждение. Большие города и индустриальные центры. Человек вне коммуникации - отчужденный орган. Абстрагированное зияние, бездна и провал порнографического изображения. Оживший нос - первый фиксируемый в русской литературе порноактер. Отделенный от Тела орган начинает жить собюственной, независимой от хозяина жизнью, немало при этом последнего удивляя и вселяя на этот раз уже настоящий страх. Леденит кровь не операционная, в которой происходит уже заранее известное действие с уже каталогизированными предметами - леденит кровь внезапность суверенитета детали, части Тела, органа. При том, что о том, что такое есть этот орган всем давно уже известно. Просвещение. Анатомия - тела, Тела. Элементарные существа (помещики) перестают быть аллегориями, элементарные существа оживают и живут собственной жизнью, как живет собственной жизнью порноактер. Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия: вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте, то есть именно между двух щек майора Ковалева. Это случилось уже апреля седьмого числа. Проснувшись и нечаянно взглянув в зеркало, видит он: нос! - хвать рукою - точно нос! "Эге!" - сказал Ковалев и в радости чуть не дернул по всей комнате босиком тропака, но вошедший Иван помешал. Он приказал тот же час дать себе умыться и, умываясь, взглянул еще раз в зеркало: нос! Вытираясь утиральником, он опять взглянул в зеркало: нос! - А посмотри, Иван, кажется, у меня на носу как будто прыщик, - сказал он и между тем думал: "Вот беда, как Иван скажет: да нет, судырь, не только прыщика, и самого носа нет!" Но Иван сказал: - Ничего-с, никакого прыщика: нос чистый! |
| kirill | 01:32, April 6th 2001 |
| kirill |
Эльзас
Анжел уходит на работу (комитет по правам малых народов и цыган) в 7 утра. От нашего дома до стеклянного цилиндра Совета Европы на двух автобусах добираться 45 минут, Стеклянный Цилиндр находится практически за городом, на берегу Рейна, за которым - Германия, ближайший город - Кёль, до него тоже ходит автобус, обычный городской автобус, если бы не цена на билеты, я бы ездил туда за сигаретами, которые в Германии дешевле. Курим табак."Ан паке дё сансон блё сильвупле", два раза в неделю добавить "э дё папир". Вкус потрясающий, особенно если это день, часа два, середина недели, в городе нет немецких туристов, приезжающих посмотреть на "Францию", а ты сидишь на берегу Илля, напротив церквушки с часами, которые отбивают каждые полчаса и каждую четверть, а каждый час играют что-то трудноуловимое, но совсем не французское. Немногим больше чем через месяц научился сворачивать сигарету на ходу. Продавщица в булочной внизу не понимает Анжел, спрашивает, говорит ли Анжел по-французски. На исходе первого месяца табачник перестает понимать меня. Переспрашивает по немецки. Варварский язык. Пиво - варварский напиток. Я ни разу не покупал эльзасского вина, пил, да, но только когда не оставалось другого выхода - в компании, где большинство местных, на худой конец из Бретани. Что может бретанец понимать в вине? А эльзасец? А эльзасец, ни разу не выезжавший из Страсбурга? То-то и оно. Улица называется Фобур дю Пьер. Это не окраина, но за ней почти ничего нет, небольшой парк, из которого видны пивоварни и слышна железная дорога. Мы живем в конце, ближе к парку. До вокзала недалеко, до бульвара Себастополь недалеко. До центра тоже недалеко - выходя на улицу, уже видишь собор, Страсбургский кафедральный, недостроенный за 500 лет (только одна башня), недоточенный - гигантская игрушка, вырезанная из огромного куска красного песчаника. Идешь по Рю дю Дом, узкой, средневековой, и видишь только стены, а потом, подняв голову - костыль, гигантский ржавый костыль, собор. Нельзя сказать, что горгульи тянут рыжие шеи во все стороны - их гораздо больше, чем сторон, чем улиц, расходящихся от собора - но по ночам можно услышать, как ветер шлифует песчаную кожу, отчего все они, и горгульи, и святые, и короли, и грешники становятся стройнее, столетняя диета эльзасского ветра и вечных дождей. Перекресток "заклятых друзей": эльзасский диалект, издевательское название ресторана "L'Ami Fritz", потрясающее пиво и отвратительное вино, жирные луга, непроходимый Шварцвальд, обгаженный голубями Гете напротив университета, улица Гете, упирающаяся в ботанический сад, квартал "Petite France" - белые с просмоленными балками двухэтажные эльзасские домики, "немецкие субботы", турки, турки, турки, индустриальный район близ Рейна, где по воскресеньям играют слэм так, как будто это танго. И никакого намека на получение разрешения на работу. Библиотека Совета Европы - охота за головами. Начальница Анжел, теперь - вот сейчас - чиновник класса "А" (читать "Профессора Криминале"), внучка эльзасского генерала, живущая на Рю дэ Шварцвальд (а как насчет "Плас дэ Роберцау"?) вербует 24 часа в сутки - первый год, когда русский язык принят в качестве официального, теперь надо знать три языка, количество русских вокруг Стеклянного Цилиндра потрясает. По пятницам она берет уроки меренге в "Cuba Club", все стены оклеены портретами команданте. -Переводчиком? С русского? На английский? Для частного лица? Почасовая? Я не эльзасец, чтобы напоминать о категории своей визы. Теперь мы ездим на работу вместе. Неподалеку от Стеклянного Цилиндра - парк, я не помню его названия, мы ходим туда в обеденный перерыв. Мы лежим на лужайке, едим бутерброды, иногда (я - всегда, Анжел - иногда) пьем пиво, еще более иногда нарушаем закон (арабский квартал, что вы хотите, гаш наш насущный), и, глядя на аиста (символ этого города, между прочим), нарезающего круги над нами, думаем примерно об одном и том же. This is Europe. За неделю до дня расчета ломаются очки. Осталось примерно 200 страниц, черно-белый лаптоп покрывается туманом, туман расползается и накрывает листы, текст, набранный десятым кеглем, превращается в червяков, они ползут на стол и их хочется давить и наматывать на пальцы. Сдать бутылки из-под пива Fisher и пойти в мастерскую. По дороге передумать и попробовать укрепить дужку куском проволоки. Поймать выпавшее стекло. Дойти до мастерской, подождать двадцать минут, получить очки, в которых поменяли, кажется, все, кроме стекол. Ощупывая в кармане двухсотфранковую банкноту, осведомиться о цене. И услышать в ответ: -C'est gratis. С неповторимым средиземноморским акцентом. |
| kirill | 16:29, April 6th 2001 |
| kirill |
Место
Чтобы родиться в Интернете, необходимо умереть в мире дольнем. Или, если уж не умереть, то хотя бы духовно почить. Прервать сеанс связи с этим миром, короче говоря, тем или иным способом. PS У остановки дома скорби стоят психи. Четверо. Молодые люди. Пижамы на них - зеленые в клетку. Неопасные, наверное. Стреляют сигареты, мелочь и по трамваям. |
| kirill | 15:04, April 10th 2001 |
| kirill |
О сути потребления (переписка с YeS, часть 2)
From: YeS To: Postolle Sent: Monday, April 09, 2001 8:28 PM Subject: Re: ком цу привет, Postolle! скажу крамольную вещь, но по-моему общество потребления - это не так уж страшно. в россии никакого общества потребления нет. это миф французских постструктуралистов. что значит "потребляются образы"? лучше потреблять образы, чем потреблять удары дубинками (к чему это я?). ты скажешь, что россия полным ходом движет в это общество потребления и скоро там будет. и хорошо! для масс это хорошо. общество потребления - это общество "избытка", ему можно противопоставить только общество "дефицита", когда надо стоять в очереди за колбасой по талонам. калифорния вступила в "информационное общество" в начале ХХ века - когда процент обслуживающего персонала превысил процент производящих что-либо. крутится маховик истории. в информационном обществе главный товар - информация. в любом виде. не хочешь потреблять информацию одного сорта - потребляй информацию другого. главное - чтоб была свобода выбора. хочешь производить, а не потреблять? производи. иное дело, если для тебя это - вопрос власти и контроля. никто не может контролировать свободные информационные потоки, если они свободны. всё упирается в вопрос свободы и не-свободы, в конце концов. пока сохраняются остатки тоталитарного менталитета "империи", до тех пор никакого свободного индивида в россии не народится. тот, кто хочет break through to the other side, прорвётся. надо только помочь ему, и всё. YeS From: Postolle To: YeS Sent: Monday, April 09, 2001 11:59 PM Subject: Re: ком цу Привет, YeS! Все и правильно, и не совсем, как мне кажется. Не хотелось бы рассматривать крайности, такие как дубинки по почкам вместо постинформационного общества. В остальном же соглашаюсь лишь если мысль высказана не полностью, до определенного предела. Общество избытка, как ты его называешь, противостоит обществу дефицита только с точки зрения общества дефицита, поскольку для первого второго как бы и не существует. Неактуально для общества избытка общество дефицита. Нет его в поле рассмотрения. Враг не нужен, а если нужен то в качестве опять же продукта, потребляемого массами образа (всякие там "Рембо" и прочие антисовецкие кина). Само же "общество избытка" так или иначе входит в противоречие с самим собой, доходит до внутренних кризисов и вообще, как и любое общество, деградирует и разлагается. "Железный" аргумент здесь - мол, что тебе-то до этого, ты-то здесь, в грязи и дубинка над головой. Здесь, да не здесь. С одной стороны, общество постоянно ставит себе новые планки. Без них оно не существует. Что бы это ни было: нынешнее поколение людей, живущее при коммунизме, или суперпроцессор, для которого не существует адекватных задач - всегда есть эта планка, за которой пустота. Собственно, планка и есть спасение от пустоты, поскольку дальше этой планки никто не видит. Более того, эта планка, коммунизм или суперпроцессор, оформлена таким образом, чтобы за ней не было возможности ничего видеть кроме картины отдыха после чудовищно тяжелой работы, мол, достигли. Теперь садимся на травку и пьем пиво, бригадир разрешил. "Общество избытка" - это планка. Достигнет его Россия или не достигнет - вопрос несколько странный, по крайней мере, мне над ним думать как-то не слишком хочется (в том числе и потому, что я с трудом могу себе представить кого-нибудь, кто вот так придет и скажет нам всем: "Пацаны, идите на травку пить пиво", ну разве что какого-нибудь Путина-бригадира. Ничто из этого не отменяет существования самой этой планки. Для нас, да. Эта планка заслоняет вид. Мешает видеть то, что за ней. А вдруг там солнце? С другой стороны, потребляется-то все равно не "продукт", не "вещь", и "избыток" - это не избыток супермаркета. "Избыток" - это избыток именно образов. Брендов и трендов. Собственно, "супермаркет" это уже бренд сам по себе. Я видел своими глазами, как в Алматы открылся первый (!) в Казахстане супермаркет, это был турецкий "Рамстор". Я видел, как люди приезжали в "Рамстор" одетые как на парад, по крайней мере, как будто в гости шли. Кафе в "Рамсторе", с хот-догами и кока-колой, по уровню туалетов дам могло побить любую алматинскую дискотеку. Люди ехали через весь город не в магазин за жратвой, а в "общество потребления". Турки разрешили курить внутри, но казахстанские манагеры быстренько прикрыли это дело, хотя пепельницы оставили. Потому что Храм. Я не сочувствую "темным" казахам, отнюдь. Я их и темными-то не считаю. Священный трепет перед обществом потребления - в самом деле священный. Кстати, заметил ли ты, что в московских, например, спурмаркетах всякие уж особенно экзотические продукты никогда в большом количестве не присутствуют? Они просто никому не нужны. Состав потребительской корзины - величина, которая не изменилась, ну или изменилась, но не сильно. Та же "докторская" колбаса, тот же кефир 3.8% жирности, то же масло "Вологодское". То есть все то же самое, что можно купить в обычном продуктовом на углу. Но с одной дьявольской разницей - "продуктовый на углу" есть истощившийся бренд, а вот "супермаркет" или невиданный "гипермаркет" (о котором многие просто представления здесь еще не имеют) - вот это ДА. При том, что гипермаркет - штука дико неудобная. И это реальная планка, понимаешь? Это уже есть. Пусть только в крупных городах, но это есть. Это сегодня, с этим уже ничего не сделать (если только очень сильно не постараться). Я не говорю "плохо" или "хорошо". Я говорю, что это есть также и предмет рефлексии, предмет критического рассмотрения. Реальность жизни - не красная икра без ограничений, и не "фуа гра" (также без ограничений, хотя вся - вся! - не имеющая к настоящей никакого отношения), реальность жизни - бренд "супермаркет", бренд "кинотеатр с попкорном", бренд "фильмы про царскую Россию", бренд "натовские агрессоры" и так далее. Внутри - конечно, все не однородно, но только на взгляд инсайдера. Чем "Седьмой континент" лучше "Рамстора"? Ничем. Ни-чем. С другой стороны, бренды брендам рознь. У нас готовится к печати статья Плуцера-Сарно о дискурсе репрезентации власти. Там потрясающая фраза есть: "Президент должен быть вертикален". Дурдом? А сочетание "Президент россии В.В.Путин" - не дурдом? Мне режет ухо фамилия "Путин". Она смешная. Она жалкая. Но он вертикален, и милионы народу не слышат ни смешного, ни жалкого в фамилии, над обладателем которой я бы в школе смеялся. А то же самое НТВ? А то же самое вообще все (налоги, пенсии, тепло и зарплаты)? То есть все говорят только то, что уже сказано и, будучи предварительно разобрано на запчасти, в виде конструктора лего имплантировано в язык (не в головы, я же не о зомбировании, я о реальных вещах - о дискурсе). И это тоже планка, это тоже предел, поскольку и президента, и супермаркеты народ именно что потребляет. Народ потребляет власть, народ потребляет законы, народ потребляет внутрь и наружу. Не наоборот. А ты говоришь "только помочь". То есть, конечно, помочь, но как? То, о чем я говорю, это еще один бренд. Он называется "Общество защиты прав потребителей брендов". Цзай цзянь, Postolle |
| kirill | 16:45, April 10th 2001 |
| kirill |
Приближение
Кого искать - примерно представляли. Ему около 30 лет, скорее, до 30, судимостей нет, нет вообще никаких записей, свидетельствующих о неблагонадежности. Более того, нет практически вообще никаких записей. Он учился в нескольких институтах, все гуманитарные, но ни одного не закончил. Из одного был отчислен за неуспеваемость, два других бросил сам, просто перестав посещать занятия. Похожего на него человека часто видели в книжных магазинах; разумеется, продавцы "Дома книги" или "Библио-Глобуса" вспомнить посетителя не могли, зато работники маленьких магазинчиков, вроде "Ad Marginem", запомнили его достаточно хорошо. По меньшей мере, они так говорили. По описанию он был среднего роста, черноволосый, зимой ходил в одном и том же в черном полупальто, носил очки, купленные книги клал в сумку защитного цвета - очень скоро стало понятно, что таких, как он, в магазинчик приходит человек 50 на дню. Фоторобот так же не помог, поскольку ровным счетом никаких особых примет у маньяка не было. Тем временем обезображенные тела критиков и литобозревателей продолжали находить в их собственных квартирах. Это свидетельствовало в пользу того, что все жертвы были знакомы с убийцей. Способ убийства недвусмысленно говорил о том, что милиция имеет дело с человеком психически нездоровым. Своим жертвам он отрезал пальцы на руках, причем по кровавым следам можно было сделать вывод, что это происходило еще до самого убийства. Эти самые кровавые следы, к слову сказать, представляли собой занятную картину... |
| kirill | 18:48, April 10th 2001 |
| kirill |
Убивать актеров (Блие)
С точки зрения стоящего по ту и по эту сторону. Ее нет. Основная проблема: пересказать фильм, не назвав ни одного имени. Ни имени актера, ни имени персонажа. Чем так привлекательна порнография - нет никаких имен. Хотелось бы, чтобы так было всегда. Чтобы не было имен и не было памяти. Чтобы не было ни прошлого, ни будущего, только одно настоящее в его тотальности. Зияние настоящего, не обрамленное по краям ничем. Камера, пулемет. С точки зрения глаза нет никакой разницы. Взгляд не имеет ни будущего, ни прошлого. Взгляд, конечно, совершенно особый. Смоделированный. Взгляд со смещенным центром, отыскивающий ключевые слова в монолитной, неструктурированной, хаотичной массе. Эта масса - мы. Я еще раз спрашиваю: "Кто на кого смотрит?" Масса и есть взгляд. Ключевые объекты, которые отыскивает этот взгляд, дают иллюзию идентификации. "Иллюзию" потому что для глаза нет ничего другого. Актор - ключевое слово, гиперссылка, якорь. Актор не отсылает ни к чему, но только к самому себе. Мы не узнаем себя. Мы не видим себя. Мы не видим даже его. Это был бы протест, если бы мы знали, что он живет своей жизнью, отнятой у нас. Это не так. Ни он, ни мы не живем. Мы только встречаемся - встречаем его в толпе (почти невероятно). Это полужизнь на полдороге. Нереальный, несуществующий, он заставляет нас забывать о собственном существовании. Это был бы протест, если бы мы забывали о собственном существовании во имя чего-то, что известно ему. Но ему ничего неизвестно. Позади него - пустота. Такая же, как между нами и им в тот момент, когда мы встречаемся в толпе (почти невероятно). Было ли время, когда Он, он, этот человек, встреченный в толпе (почти невероятно), отсылал к чему-то другому? И был ли он тогда? Не был ли он нами, одним из нас? За актором не стоит ничего. Противоположность симулякру. Означающее=означаемое. Как дорожный знак. Вся история Актора сконцентрирована в его мимике, выхваченной фотовспышкой из темноты подъезда, в котором только что произошло убийство. Вопрос о том, кто убил - бессмыслен. Вопрос о том, кто убит - тоже, поскольку кто бы там ни был убит, это уже ничего не изменит и никогда ничего не могло изменить - актор торжествует. Он единственный, кого здесь можно фотографировать. Он единственный, в кого можно выпустить очередь из пулемета. В сцене с пулеметом есть какая-то нечеловеческая правильность. Пулемет вместо камеры - ничего вернее придумать было нельзя. Разве что поставить на место камеры Глаз.  Расстреливать в лицо. Не важно, что он там говорит. Мы не обязаны его слушать. Он не имеет никакого представления о речи. На него нужно смотреть. Его нужно фотографировать, выхватывая его гримасу из темноты вспышкой. Его нужно расстреливать в лицо. Мы можем не торопиться, поскольку там, на свету, он не видит нас, и даже по очертаниям не всегда способен догадаться, что же перед ним - камера или пулемет. Мы все равно будет стрелять первыми. Стрелять первыми - это судьба. Вторым не стреляет никто.Не слушать его, когда он требует и протестует. Просит. Чего бы он ни просил - всегда просит только одного. Просит взгляда, вспышки, выстрела. Это - единственно доступный ему способ опережения. Он хочет, чтобы мы расстреляли его по его же просьбе. Когда он говорит, нужно затыкать уши, потому что это пение сирен. Слушая его, мы разбиваемся о скалы этого лица, у которого нет ни прошлого, ни будущего, кроме того прошлого, и того будущего, которое мы хотим увидеть. Мы должны стрелять первыми. Мы должны заставать его врасплох. Мы должны маскировать пулемет под кинокамеру. Мы должны научиться смотреть на него через прицел. Нам ничего не остается кроме одного - продолжать убивать актеров. |
| kirill | 11:40, April 11th 2001 |
| kirill |
...
"Польская порнозвезда Катаржина Ласка на эротическом салоне Eroticon 2001 в течение 4 часов публично совокупилась со 160 разными мужчинами. Достижение Ласки нельзя назвать из ряда вон выходящим: в 1995 году ее коллега Аннабель Чонг в течение одного сеанса смогла принять 250 партнеров. Аннабель Чонг, в свою очередь, уступает Жасмин Сэн-Клэр, чей показатель - 300 партнеров/сеанс. Но лучшим результатом тем не менее остаются 620 мужчин, которых в течение 24 часов сумела удовлетворить победительница прошлогоднего салона Eroticon."  horny(2 replies) |
| kirill | 16:59, April 11th 2001 |
| kirill |
Как читатель читателю
В остальное время я, как читатель, то есть как объект тактик и стратегий литературного поля совершенно асоциален и как бы вне поля нахожусь. Тем самым собственным примером руша все теории, исходным тезисом которых является тезис о критике как инструменте для расчерчивания литературной карты. Критик просто проходит мимо меня. Если я набредаю на статью о книжке, которую собираюсь в ближайшем будущем прочесть - я эту статью не читаю. Ставлю на нее закладку, кладу (если газета) под пресс-папье, но не читаю до того момента, пока не закончу книжку. Критерий здесь - прикинуть, забуду ли я эту статью до того момента, когда возьмусь за книжку. Зато по прочтении ситуация совершенно обратная. Читаю все, что попадается, даже специально ищу рецензии и упоминания. Если необходимо высказаться, то высказывание выстраиваю в контексте уже о книжке наговоренного. Естественно, всех высказавшихся нежно-нежно любя. Исходных пунктов два. Во-первых, как читатель я считаю себя умнее всякого критика. То есть выбор, что читать, я оставляю только за собой, за собственной интуицией и так далее. Еще раз - как читатель. Во-вторых, прочитав, и, по необходимости переходя в ипостась критика, я, на самом-то деле, пишу не для читателя, который в скором будущем пойдет покупать книжку, то есть совершенно последнего в поле зрения не держу. Пишу только для тех, кто книжку уже прочел и о ней высказался. Также для тех, кто прочел и не высказался, но высказаться готов. То есть для таких же "не-читателей", каким сам в этот момент являюсь. Никакой, словом, гармонии. С другой стороны, гармония, наоборот, полная: читаю как читатель, пишу - как больше-не-читатель. Как читатель читателю - мне нечего сказать. Как обозреватель читателю - тоже нечего. То есть разом снимаю с себя всякую ответственность за половозрелого и уже даже не очень молодого Читателя, который, если не полный мудак, все-таки что-нибудь да прочтет. Этим нехитрым выводом, собственно, и закончился проект "Чтение online". Главное - сохранить внутреннюю независимость. Себя-читателя - от критиков и обозревателей, себя-критика и себя-обозревателя - от себя-читателя. Практическая методология вышеизложеного хорошо известна и говорить о ней скучно. |
| kirill | 15:16, April 13th 2001 |
| kirill |
Странности вчерашнего дня - 1  Сцена в хичкоковском "Spellbound", где героиня Ингрид Бергман и ее бывший профессор (по имени Alex Brulov) анализируют героя Грегори Пека. Пек только что рассказал им свой сон (который, как сообщается в титрах, снят "по мотивам произведений Сальвадора Дали") - помещение, наполненное глазами, "потекшее" колесо и так далее и тому подобное. По ходу действия герой Пека на анализ и метод свободных ассоциаций не ведется, все, что о нем известно - одна фобия (параллельные линии на белом фоне вызывают ступор) и, собственно, этот сон. Так вот, в этой сцене, после того, как Пек входит в очередное реактивное состояние (роняет чашку и сидит, тупо глядя перед собой), метод свободных ассоциаций спонтанно применяет к себе самой героиня Ингрид Бергман, а Alex Brulov - за аналитика. Интересно, что МСА срабатывает - в итоге героиня Бергман докапывается до причины не своего невроза (образ лыжни, несчастный случай, произошедший в детстве с братом героя, развившийся невроз и амнезия).Там же шикарная фраза, которую произносит Alex Brulov (адресована герою Пека, естественно): "Вы не помните своего имени, не помните ничего из своего детства, не помните, куда шли и откуда, но вы точно знаете, что Фрейд - идиот". На французский язык "spellbound" одним словом не переводится. |
| kirill | 15:22, April 13th 2001 |
| kirill |
Странности вчерашнего дня - 2  Пассаж из "Застенчивого порнографа", где фотоиндустрия Порнополиса описывается как тотальная открытость - никаких недоговорок, никаких полутонов, к тому же постоянно педалируется выбритость причинных мест у актеров. Странно, поскольку в остальном Фробениус выступает как толкователь Бодрийяра (реклама как порнография и наоборот) и отчасти Батая (глаз Петера Фема, который в итоге выкалывает шилом главный герой, напрямую заимствован из "Истории глаза", не говоря уже о Глазе как таковом (объектив)). В то же время, если подумать, то по Бодрийяру порнография вообще вряд ли существует, как и производство и дискурс, а все, что существует, получает мандат на существование со стороны обратимости, каковая есть свойство соблазна. Соблазн же не может быть неприкрытым по определению. |
| kirill | 15:40, April 13th 2001 |
| kirill |
Странности вчерашнего дня - 3
По Вишняковскому переулку вверх от Бахрушина идет под руку пара - парень и девушка. Алкаш перебегает трамвайные пути, подскакивает к ним и начинает клянчить. -Молодые люди, угостите безработного медной монеткой! Молодые люди не реагируют, судя по всему, денег давать не хотят. Алкаш не отступает. -Молодые люди! Ну Христа ради! Пасха все-таки! Не реагируют. Алкаш начинает нервничать. -Люди вы или нет? Ради бога у вас прошу! -Бога нет, - бросает через плечо парень. Алкаш стоит, разведя руки в стороны, с выражением удивления на лице. Пара сворачивает с тротуара и входит в церковную ограду |
| kirill | 02:17, April 17th 2001 |
| kirill |
Кто жил в Советском Союзе?
Вопрос, который уже пора решать с привлечением в том числе и археологических методов. Мне казалось, я знаю, кто жил в Советском Союзе. Именно "казалось" - поскольку помнить это время я практически не помню по молодости лет. Поводом для сомнений послужил один странный предмет интерьера, который достался мне от хозяйки съемной квартиры. Дело в том, что в квартире не работает центральное отопление. Старый дом, забитые 50 лет назад трубы, первый этаж - я уже собрался устраивать хозяйке скандал, когда она позвонила и, рассыпавшись в извинениях, сказала, что через полчаса мне привезут электрокамин. Причем пообещала, что на время отопительного сезона не будет брать с меня плату за электроэнергию. Я представлял себе "электрокамин" как обычный обогреватель, размером чуть больше телевизора. Поэтому когда перед окнами остановился грузовик, я никак не мог связать его со звонком хозяйки. Потом в дверь постучали. Двое грузчиков на ремнях внесли в квартиру нечто размером 1.5 х 2 метра. Поставили его к стене. Ушли. Я был в панике. Нечто оказалось действующей копией камина мощностью 1 кВт. Нечто обладало тремя спиралями и "блоком симуляции", то есть системой подсветки и электромоторчиком, который вращался и должен был имитировать мерцание углей. Внутри нечто было кирпичного цвета, поверх подсветки располагался кусок пластика, имитирующий угли. Слева вверху были четыре кнопки красного цвета, загоравшиеся изнутри при нажатии. Камин занимал примерно четверть комнаты. Включить его не представлялось возможным, поскольку он тут же начинал вонять. Причину вони объяснила позвонившая хозяйка (прийти она не решилась) - оказывается, в камине, который уже три года как не использовался, спала ее кошка, мол, его надо просто вымыть и все будет в порядке. На мытье камина у меня ушел целый день. Сперва его надо было отодвинуть от стены (килограм 90 не меньше), затем снять заднюю панель и вместе с пылью извлечь: Я отнесся к этому как к следам эпохи и все аккуратно разложил на подоконнике. Потом сгреб в ящик. Выбрасывать не стал, как не стал выбрасывать и 12 (!) будильников, которые обнаружил в квартире (все в той или иной степени сломаные). С внутренней стороны задней крышки камина была приклеена принципиальная схема устройства, прочтя которую, я и задумался над тем, что же это за страна такая была - Советский Союз. Дело в том, что кроме обогревательного блока и блока симуляции (название для постмодернистского романа) в камине был еще и холодильный блок. Забыл сказать, что псевдо-кирпичная пасть занимала примерно три четверти поверхности фронтальной панели, одну же четверть занимали два ящика с дверцами. Открыв верхний, я и обнаружил в нем холодильный блок. Это был настоящий примитивный холодильничек, естественно, в совершенно нерабочем состоянии, разве что лампочка загоралась когда открываешь дверцу. Потом, пристальнее вглядевшись в принципиальную схему, я нашел название этого прибора - "камин-бар электрический". Год выпуска - 1974. Ровесник, то есть. В конечном итоге, я вычистил и как мог починил этот аппарат, заменив все элементы изоляции, какие только мог заменить. Моторчик, который противно жужжал, я отсоединил, благо все элементы включались параллельно. Под конец января я к камину даже привык и перестал замечать. Дело, собственно, не в камине. В некотором смысле, он настолько идиотский и нелепый, что уже даже становится стильным, особенно в сочетании со старой мебелью и следами лепнины на потолке. Сидя напротив него приятно курить гашиш, запивая его красным вином. На него можно поставить небольшой кальян и шахматную доску. В ящиках можно много чего спрятать. В конце-концов, он греет, за что ему можно простить даже потребляемый кВт/ч. Дело в социальной группе, которая, наверное, каким-то образом учитывалась теми, кто запускал этот предмет в производство. Кто мог быть потенциальным покупателем этого агрегата? Во-первых, кто-то, обладающий достаточно большой квартирой. Во-вторых, располагающий деньгами для оплаты электроэнергии (оно конечно, дерьма не жалко, но кВт/ч - это немало, даже по российским меркам, самым гуманным в мире). В-третьих, имеющий возможность хранить что-то в охлаждаемом баре (водка не в счет, ее лучше в морозилке хранить). А что можно было хранить в охлаждаемом баре в 1974 году? Что? И кто это мог хранить? Ответ напрашивается только один - камин этот был ориентирован на богатых людей. Богатых, даже зажиточных и живущих на широкую ногу. Я вовсе не хочу сказать, что в Советском Союзе таких не было. Я хочу сказать, что, даже если такие и были, они не должны были учитываться плановой экономикой (хозяйка квартиры никакого отношения к закрытым спецраспределителям не имела и камин купила, очевидно, в обычной торговой сети). Они могли только феноменально существовать. Как пережиток, как вредители, как "не наши". Но учитываться и обслуживаться - нет. Не могла плановая экономика в 1974 году учитывать вместимость охлаждаемого бара (10 бутылок по 0.75 л) Так я думал, пока не увидел этот камин-холодильник. Что теперь думать - я не знаю. Это напоминает мне одну историю из моего школьного детства. Мои родители жили достаточно близко от родителей моей матери (Беляево - Юго-Западная, 10 мин. на автобусе), и, возвращаясь из гостей от бабушки с дедушкой мы часто ездили домой на такси (потому что поздно, близко и сестра была тогда совсем маленькой). И вот как-то однажды на каком-то дебильном школьном уроке (я был классе во втором- третьем) училка спросила детей, какие они знают виды городского транспорта. Кто-то ответил "автобус", кто-то ответил "трамвай", а я ответил "такси". Училка очень нехорошо на меня посмотрела, сказала, что я не прав и вызвала родителей в школу. Да, она сказала, что такси - не пролетарский вид транспорта. У меня тогда возникло едва ли не первое в жизни состояние ступора, абсурда по Камю ("разум, сознающий свои границы") - "жопа есть а слова нет". С камином - все наоборот. Слово есть, а жопы быть не должно. Не должно. По идее. Платоновской. Вот я и спрашиваю - кто жил в Советском Союзе? Кто? Или Платон посрамлен? |
| kirill | 02:03, April 19th 2001 |
| kirill |
Люди Новой зари
У второго темные волосы, достаточно длинные, чтобы закрывать лицо до скул, острый нос, глаз не разглядеть, пока он сам на тебя не посмотрит. Когда ветер из открытого окна трамвая откидывает волосы с лица, видно шрам в форме перевернутой буквы "Т" в центре щеки (понятно, почему родители его не стригут), небольшой, размером с половину спички, но очень заметный - ярко-красный, хотя на свежий не похож, скорее всего, нарушение пигментации. Второй рассказывает первому историю, начала которой я не слышал, конца тоже, а середина была примерно такова: -И когда она упала, ей зажало дверью голову, но вагон не остановился, а поехал дальше, и голова свисала из дверей прямо на рельсы. Волосы начали наматываться на колесо. Ее стало вытягивать наружу, головой вперед, а руки и ноги оставались в вагоне, и голова попала под колесо. У нее задралась юбка, а руками она вцепилась в бабку, которая стояла у дверей. Бабка кричала и била ее по рукам палкой с острым наконечником. Потом ей расплющило колесом голову и все колесо было в мозгах, а она била ногами - судороги у нее начались, как у курицы. Потом трамвай останавливается, вагоновожатая открывает дверь и выходит наружу с какой-то палкой в руках. Увидев палку, темноволосый отчетливо говорит белобрысому: "Все, ловить тут больше нечего, идем". Когда они отходят шагов на десять, темноволосый кричит, обернувшись в сторону ковыряющейся в трамвайном нутре вагоновожатой: "Палка - ракета - бомба". Уходят. Идут по улице Новая заря. |
| kirill | 02:15, April 19th 2001 |
| kirill |
Приближение
Зато когда поворачиваешь на Духовской - глаз радуется. Цветы, венки, гирлянды, синее, красное, желтое, зеленое: праздник, выходной. От самой остановки до кладбищенских ворот - цветы, цветы, цветы. И ведь не людно вовсе. Скорее, пустынно. |
| kirill | 00:47, April 19th 2001 |
| kirill |
Приближение
На этой улице тоже живут люди. Некоторые даже в многоэтажных домах, из которых открывается удивительный вид. |
| kirill | 16:37, April 24th 2001 |
| kirill |
Некоторые занятия, охлаждающие воображение
|
| kirill | 16:38, April 24th 2001 |
| kirill |
Некоторые занятия, разжигающие воображение
|
| kirill | 18:58, April 24th 2001 |
| kirill |
Гутенберг опять еще не родился
Скорее, наоборот, Интернет вернул человека во время догутенберговское.  Печатный станок, определивший принцип эпохи книгопечатания, то есть принцип идентичной воспроизводимости текстов, вовсе не отменил рукописной книги. Рукописная книга поменяла статус, но никуда не исчезла.Кроме этого поменяло статус письмо, вернее, процесс письма. Принцип идентичной воспроизводимости текстов предполагает, что с какого-то момента работа над текстом считается завершенной. Количество вариантов, конечно, всегда есть, но сводится к минимуму. Есть, так или иначе, издание, которое считается образцовым, каноническим - именно его имеют в виду, когда говорят о тексте произведения. Хотя в то же самое время никакого "канонического" варианта произведения не существует. Во-первых, такого варианта не существует по той простой причине, что автор, живущий в эпоху книгопечатания, просто не имеет другого выхода, кроме как остановиться в произвольно выбранный момент и прервать движение текста, поставив последнюю точку. Известно, что во втором издании "Опытов" Монтеня добавилась третья книга, составленная из тех дополнений, которые были внесены автором в верстку первого издания. Во-вторых, такого варианта не существует по той причине, что ни один текст, выдаваемый за окончательный и не подлежащий исправлению кроме как по воле автора (и то лишь в последующих переизданиях) не может быть "окончательным" в отрыве от того множества предварительных записей, черновиков, исправлений, удалений и расширений, которые в свою очередь физически не могут быть учтены никаким изданием, но которые имеют важное значение не то что для понимания, но вообще для адекватного прочтения произведения. Конечно, последнее еще раз свидетельствует о том, что прочтение невозможно в принципе, и что единственное, что вообще может делать человек (единственное, что он, собственно, и делает в каждый, практически, момент своей жизни) - это писать, но невозможность прочтения вовсе не является оправданием издательской парадигмы, которая призвана уничтожить произведение, упаковав живой организм в целлофан и предварительно обрубив все корни и ветви. Что происходит в эпоху, которую уже успели назвать постгутенберговской? В первую очередь, принцип идентичной воспроизводимости текста отступает, сдает позиции письму. Принцип идентичной воспроизводимости сводится исключительно к честному слову владельца сайта, что он (владелец) не будет с умыслом или без менять написание некоторых слов в тексте, вывешенном на всеобще обозрение. Да, суть-то в том, что текст - один. Один текст, одна рукопись, множество читателей - собственно, все, что изменяется - количество читателей. Во вторую очередь, доступный архив рукописей во всем своем ризоматическом великолепии не представляет никакого технического затруднения. Более того, в определенном смысле, именно эта ризома и есть отличительная черта так называемой "постгуттенберговской" эпохи. Прочтение невозможно, акт чтения сводится так или иначе к акту письма (составления, соавтроства - все, словом, по Малларме), "читатель" не существует, есть лишь совокупность оперирующих единицами того или иного уровня "авторов", правильнее сказать, пишущих инстанций, скрипторов, писцов. И что здесь "постгутенберговского"? Вообще-то, ничего. Все это лишь возвращение в эпоху, когда не существовало печатного станка. Еще раз: основной принцип которого - принцип идентичной воспроизводимости текстов. Этот принцип отменяется так же, как внедрялся - исподволь, "снизу", со стороны узуса. Собственно, оппозиция "произведение - текст" (Ролан Барт, о том, что "текст существует только на кончике пера") не получает никакого третьего члена. Маятник просто начинает движение в противоположную сторону, на этот раз от "произведения" к "тексту". Так называемый "Гутенберг" - только стадия в этом размеренном и однообразном процессе. |
| kirill | 00:18, April 25th 2001 |
| kirill |
Приближение
Трамвай встал на Дубининской. Вся Дубининская улица стала, узкая, пыльная, грязная, пыль на грязи, заводы, сараи, только что тюрьмы нет. Кто-то один впереди стал - и вся улица стоит. Четверть часа, полчаса, сорок минут. В трамваях по Дубининской известно кто ездит - старушки в монастырь, старушки на рынок, старушки на кладбище. Монастырь - рынок - кладбище, кладбище - рынок - монастырь. Сначала изменяется общий тон - трамвай всегда гудит, это не метро, в трамвае хоть и громыхает, но слышно. Иногда даже реплики долетают. Поднимается рвотная масса, подступает к глотке, стоишь в углу и думаешь - к чьей раньше прорвется? Обычно это высокая и тощая старуха в черном, маниакальный тип, узловатые пальцы, кожа на висках облипла череп, глаза и щеки черные, подбородок колючий вперед. Кричит. Длинные, сложноподчиненные даже. И голос такой же - худой, высокий и узловатый. -Мильонщики проклятые, давить их к черту, ехай давай, чего стоишь, у них у все по три машины и себе, и детям, а тут люди. Ее, конечно, успокаивать. Она - отвечать. Ее - успокаивать. Она - отвечать. И - про жыдов, и - про жыдов, и - про жыдов. Думаешь - где сойдет? Монастырь? Рынок? Кладбище? А она просто исчезает - на какой-нибудь Хавской улице вдруг хватишься - нет ее. Растворилась. А перед ней сидит бабулька в белом платочке и синем пальто, вся круглая, укутанная, по сторонам не смотрит, что-то там из кошелки выуживает, разворачивает, тихая такая. Потом присмотришься - а она банку достала, белую пластмассовую, с крышкой на резьбе, открыла и ложечкой вроде медицинских, только из дерева что-то из банки ест. Серое. По виду - "Геркулес" на воде. Крошки на пальто падают, даже слюна из рта течет - она не замечает. Ест себе и ест. Ест себе и ест. Доела, ложечкой банку изнутри выскребла, ложечку обсосала, все в кошелку спрятала, сидит и молчит, как молчала. Лет восемь-девять назад был у меня знакомый, самодельный йог и суровый человек по жизни - в армии охранял ядерный шит страны. Я ему как-то говорю, мол, Саша, ты никогда не замечал, что в центре сумасшедших больше, чем в новых районах? - Вестимо, ответил тогда Саша, в центре улицы ведь какие? Узкие и кривые. По ним ходишь, думаешь, разговариваешь сам с собой. Вот и случается. Быть сумасшедшим было таким трэндом. И возраст здесь ни при чем. |
| kirill | 00:47, April 25th 2001 |
| kirill |
Приближение
Монастырь - рынок - кладбище - психиатрическая больница. Психиатрическая больница - кладбище - рынок - монастырь. Хотя в ритм не укладывается. |
| kirill | 17:50, April 27th 2001 |
| kirill |
Ю хав проблемз, мистер (евразийское)
Нас - 20 человек, преимущественно американцы, соросовские преподы, Анжел, я и три eastern scholar. Через таможню идут сначала истерны, потом мы с Анжел, потом американцы. Прошли уже почти все. Вот остался один, последний. Вот он дает таможеннику декларации, вот таможенник смотрит на декларации, вот таможенник поднимает удивленный взгляд на американца и говорит ему фразу следующего содержания и именно что в такой фонетической форме: - Мистер, ю хав проблемз. И все. И улетели мы только на следующий день. Азия. А баксы парень просто потерял, как оказалось. Но никому не рассказал - стеснялся. |
| kirill | 14:06, April 28th 2001 |
| kirill |
Ассиметричный ответ
Один всего раз наблюдал я нечто непостижимое. Человек, вышедший из магазина с пакетом и едва не наступивший на пачку баксов, уже с Ломом за спиной, вдру, неожиданно для всех (и, полагаю, для себя тоже) не нагнулся за целлофановым счастьем, а поддал его носком ботинка и, не прекращая движения, даже бормоча что-то вроде "разделить, говоришь, ага?" пошел по Кузнецкому мосту, футболя эти деньги, как будто бы все заранее знал (или знал). Лом, Ошалевший от такой неадекватности, растопырив грабли, шел позади и пучил глаза - ты че, мужик, ты че, бабки ж, мужик, делить пойдем - а мужик, профутболив бабки еще метров десять, коротко так размахнулся и ка-а-а-ак вмажет по пакетику... Лом никогда прежде не видел дождя из десяти- и двадцатидолларовых банкнот. |
| kirill | 16:37, April 28th 2001 |
| kirill |
Озон
Это во-первых. Что еще плохого в Озоне? Собственно, смотрел я только "Капля дождя" и "Любовников". И везде нашел что-то плохое. Странно то, что плохое в Озоне искать приятнее, чем хорошее. Например, в "Каплях дождя" очень раздражает драматургия. Не только потому, что театр для меня - closed case, что театра как феномена для меня просто не сущестивует и существовать никогда не будет, полагаю. В основном, драматургия (то есть, в данном случае, театральность всего фильма, все эти окна, в которых многозначительно замирают фигуры, все эти мизансцены, все эти театральные диалоги) раздражает потому, что сдерживает воображение. В начале уже понимаешь, что совокупность ощущений и мыслей, инициированных фильмом, будет равна точному какому-то числу. Что Озон это все просчитал и выверил. Что ничего "сверх" не получишь и ни одной двери сам не откроешь. Я считаю это в корне порочным. Потому что я слишком люблю себя в качестве читателя/зрителя (кстати, может, пора термин придумать для этого какой-нибудь один? reader+spectator = reactator?), слишком люблю собственную позицию во время чтения/просмотра, слишком зациклен на собственных ощущениях, переживаниях, мыслях, мне слишком скучно анализировать дьявольски сложную личность режиссера/писателя, мне гораздо веселее анализировать собственную дьявольски сложную личность. Так вот, в "Каплях дождя" мне предлагают анализировать личность (даже две!) драматурга и режиссера. Мне это не интересно. Я не могу анализировать все личности, которые мне предлагается анализировать. Жизнь слишком коротка для этого. Меня, по большому счету, не интересует ничего, кроме себя самого. Мне интересно, что происходит со мной, когда я читаю или смотрю кино. Только это и ничего больше. Когда я смотрю "Капли дождя", я заранее знаю, что будет со мной происходить. Я смотрел "Капли дождя" с плохо скрываемым отвращением к этой дешевке - чужой личности. Меня, кажется, даже тошнило. Точно не помню, потому что мне пришлось напиться, чтобы досмотреть кино до конца. Чтобы просто не быть в состоянии встать с дивана. Наверное, поэтому я не способен воспринимать театр - меня тошнит от живых людей. Я не могу, органически не в состоянии принимать заранее известные правила игры и делать вид, что правила игры, которые известны заранее, мне интересны. Они живые, они шевелятся - это их приговор, это даже уже не обвинительное заключение. Это было во-первых. Во-вторых, насчет "Криминальных любовников". Анжел говорит, что полиция так себя не ведет. Анжел прочитала всего Кастанеду и знает, что говорит. Я тоже знаю, что я говорю, хотя Кастанеду я не читал. Так вот: это не полиция. Это изгнание из рая после того, как Человека трахнул Бог. И, будучи посаженным в вонючую машину для перевозки заключенных (каковая машина есть символ Общества), человек видит сквозь Решетку, как Люди избивают Бога ногами. Очень важно, что Общество расстреляло Женщину. Очень важно, что все, кто принадлежит к Обществу, не имеют лиц, а носят на местах, где должны быть лица, черные маски. Очень важно, что впереди Общества бегут Цепные псы. Очень важно, что Бог есть сам и скармливает Человеку ногу Жертвы (которая человек). Очень важно, что Человек, который сидит в машине для перевозки заключенных, имеет на шее Ошейник, как у Псов. Но это все сводится на нет отвратительной сценой Совокупления Человека и Женщины, когда к ним сходятся все Звери и даже Голубь сидит рядом на ветке и смотрит на Совокупление. Я, конечно, понимаю, что эта сцена была вмонтирована затем, чтобы объяснить всем, кто смотрит фильм, что на самом деле это Рай, а Человек, Совокупляющийся с Женщиной, только что был трахнут Богом и ел после того мясо Жертвы. Однако именно это и ограничивает мое наслаждение как зрителя. Потому что без этой сцены у меня был шанс сделать вид, что я сам догадался до расклада. Это отвратительный фильм. В то же время это нечеловеческий фильм. Фильмом "Криминальные любовники" Франсуа Озон открыл новый жанр. Этот жанр следует назвать "говеный шедевр". |
|
[ Kirill's Livejournal
| info
|
Add this user | Архивы Kirill |
Оглавление |
memories ] 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | |
