ну, что вы, друзья мои сердечные, ну, ей-богу! к чему эти непродуманные выкрики из задних рядов, этот свирепый румянец на щеках сидящих на сцене, эта общая неясность и потертость ситуации? зачем патетически вставать на табуретку и трясти у меня перед лицом вашими дорогими сигаретами и vjlysvb xfcfvb? и при чем здесь запотевшая бутылка водки и свежие малосольные огурчики, nfr fggtnbnyj стоящие у меня в холодильнике и требующие неотложного внимания? нет уж, давайте не будем ссориться по мелочам и друг друга перебивать. лучше посидим тихо да послушаем как я разнообразно провел время d ckfdyjv ujhjlt-uthjt чикаго.


[и был утро]

душный конференц-зал. в просиженных креслах беспокойно ерзают Шестерки. чуть приоткрыв тяжелую дверь, pfukzlsdftn Комдив и некоторое время тяжело смотрит на присутствующих: правый глаз сверкает начальственным презрением к окружающему миру, в левом прочно утвердились желудочное расстройство вперемешку c rfhyfkmysvb vsckzvb к личной секретарше.

Комдив (почесывая пах): э-э-э... дык, эта... все, штоль, собрались?
Шестерки: да-а-а...
Комдив (отгоняя муху веточкой): а, эта... стоящую перед нами ghjbpdjlcndtyye ghj,ktve все готовы обсуждать?
Шестерки: ну-у-у...
Комдив (глядя на трофейные часы): и я шо, вовремя пришел и вы только меня и ждете шоб yfxfnm?
Шестерки: ага-а-а...
Комдив (поглаживая обширную грудь личной секретарши): отлично, я тогда пойду, пожалуй, сделаю еще пару звонков...

Шестерки стройным хором молчат. Комдив старательно пукает и выходит. Шестерки провожают его njvysv dpukzljv и начинают выкусывать друг у друга блох.

[и был день]

Мудак: e vtyz dct ujhbn! нам просто необходимо собраться и решить эту проблему сию секунду!
Мудила: у меня срываются все сроки! скорее бы уже сесть и что-нибудь сделать с этой чудовищной неувязкой!
Мудозвон: да, нам всем - gbpltw! это жизненноважное решение нужно обсудить и принять как можно быстрее!
Мудак: блин! у меня забита вся следующая неделя!
Мудила: да-да, ltk ghjcnj невпроворот в следующем месяце!
Мудозвон: черт! абсолютно все расписано на полгода вперед!
Мудак, Мудила и Мудозвон (хором, взявшись за руки): но, все-таки, надо, надо собраться и необходимо, необходимо решить... но, все-таки, надо, надо собраться и необходимо, необходимо решить... но, все-таки, надо, надо собраться и необходимо, необходимо решить...

[и был вечер]

уютный город
уютная музыка
уютная пробежка
уютный пот
я медленно нагреваюсь горячий воздух душит меня моя плоть начинает таять мои мышцы стекают на асфальт мои внутренности обнажены они гниют под вечерним солнцем и мерзко воняют там где у меня должна быть душа ничего нет из этой пустоты течет дерьмо я плаваю в собственных нечистотах я не хочу дышать прохожие смотрят на меня с отвращением я ненавижу себя и их я чувствую как остатки моих рук превращаются в стальные инструменты убийства
уютные инструменты убийства
они будут кромсать её например её совокупляться и кромсать её мокрые спутанные волосы худенькие плечи тепло любимого зверька и перед тем как моя правая рука-меч отрежет ей голову мой сапог раздавит её грудь она чуть поднимет ангельское лицо бесконечно улыбнется и робко скажет слегка прищурив светлые глаза "ебаный в рот где ж ты пидар был всю мою жизнь"

и над этим будет парить марсианский закат -- грязно-желтые облака и кровавое солнце. таким он был, таким он и будет.
так что,
хуй с ним,
собственно.
он себя
исчерпал.

вот, допустим, собираются вас насиловать - навалились сверху, одежду порвали, дышат перегаром, руками шарят где попало - а вы его, такого-сякого, раз! и ножиком.

60 раз.

Poll #47605:
Open to: all, results viewable to: all

можно ли это считать самозащитой?

View Answers

хм, да, пожалуй
5 (21.7%)

нет, чушь, конечно
2 (8.7%)

я только что зарубил(а) топором свою семью, меня лучше не спрашивать
7 (30.4%)

господи, как уже надоели эти проплаченные лжеюзеры со своими опросами
9 (39.1%)

совершенно случайно набрел на убойную группу с симпатичным названием Ulan Bator. первый диск, девять трэков - все выпуклые и тугие, как тело молодого гимнаста.

приятно переливаются от разноцветного пост-рока на панковской основе а ля Mogwai до холодного, качественно выполненного минимализма а ля Stereolab.

достать, к сожалению, очень непросто. посему, выкладываю один трэк, который мне особо понравился.

Грязной сукой была моя мать. Я отрубил ей голову и подвесил у себя над кроватью, чтобы кровь могла свободно стекать на подушку, прямо ко мне в рот. Я съел оставшуюся часть её трупа как легкую закуску, пока смотрел телевизор. Каждые пять минут я поднимал глаза, смотрел на её голову, висящую надо мной, и плевал в неё жеванными костями и хрящиками. Иногда я попадал, иногда нет. Когда мой отец вернулся домой из командировки, я отрубил голову и ему, только прежде чем съесть его труп, я выебал его в задницу. Потом я подвесил его голову рядом с маминой - пусть болтаются вместе, прямо над моим лицом, и глядят сверху на то, как я мастурбирую, смотрю новости, ковыряюсь в зубах.

Со временем, у меня над кроватью появилась целая коллекция голов - в основном, друзья, которых я заманивал к себе либо обещанием потрахаться, либо подарками - смотря кто на что клевал. В какой-то момент, моя комната была просто забита головами - я даже не мог по ней толком пройтись без того, чтоб случайно не задеть каких-нибудь бывших знакомых или родственников. Я проводил большую часть своего времени в постели, уставившись в телевизор и изредка поглядывая на их головы. Мне не нужно было никуда выходить, я мог перманентно поддерживать себя, питаясь только их мясом.

Майкл Жира (1983)

в жывом журнале, совершив поистине героический обходной маневр, появилось telo без органов.

оно же
[культуролог, фотограф, художник, дизайнер, мечтатель в широких штанах, фокусник-иллюзионист, тонкий ценитель орфографических словарей, функции lj-cut и русского авангарда, революционер-подпольщик со стажем и просто смачный персонаж с бесконечно милым, обнадеживающим русским именем]
алексей

вынужден сразу признать, что от остального жж-ого стада (которое я, конечно же, люблю как родное) алексея выгодно отличают два немаловажных обстоятельства:

1. когда-то, очень давно, мы вместе учились. чему и зачем - сказать сложно, помню только сырые подвалы, подпольные выставки, невнятных женщин и дешевое пиво

2. в отличии от сопливых жж-ных интеллектуалов, алексей читает адорно и хабермаса, и посему является человеком серьезным и веским, с литым подбородком, стальными мускулами и волосатой грудью, перепоясанной пулеметными лентами

короче, прошу любить и жаловать. а, главное, не забудьте читать - медленно и проникновенно, обхватив руками голову и тяжело дыша от невесть откуда навалившихся сомнений в правильности выбранного пути...

Каждая строчка должна быть написана кровью, иначе не стоит писать вовсе.

над нами висело тяжелое кровавое небо. проходя мимо пустыря, заваленного использованными шприцами и маленькими кусочками бытовых трагедий, алексей неуверенно вскинул голову, посмотрел куда-то вбок и, озабоченно поправив очки, спросил:

- а сегодня точно суббота? было бы херово, если не суббота... там никого не будет, да и дверь, скорее всего, не откроют...

валерия и я тревожно переглянулись. она чуть замедлила шаг и вопросительно выставила руку в ожидании дальнейшего развития событий. я сурово предложил ей перерезать горло всем диджеям города нью-йорка и продолжал отрешенно идти вперед, истекая кровью и думая о нелегкой судьбе местного андеграунда.

telo

вчера я совершенно случайно напился. потом плохо спал ночью и нестройно работал днем. сейчас, вроде, полегчало.
я сижу у компьютера в семейных трусах, тихонько замаливаю грехи и во мне копошится непонятная субстанция, похожая то ли на теплоту, то ли на сочувствие - хочется целовать младенцев в пухлые, розовые попки, кормить пенсионеров кашкой с ложечки и нежно гладить всех, без исключения, котяток.
посему, решил сегодня выложить добрую, симпатичную сказку со счастливым концом, который не оставит равнодушным ни взрослого, ни ребенка. true family entertainment, так сказать. спокойной ночи...


Не в силах больше выносить запаха своих разлагающихся родителей, маленькая девочка вылезает из кроватки, оставляя за собой уютное тепло мягкого одеяла, и идет по коридору к их комнате. Её маленькие босые ножки неслышно ступают по толстому ковру.
Она открывает дверь. Смердящий воздух обдает её с ног до головы удушливой волной. Она входит в комнату, тихонько сблевывая в ладонь небольшие сгустки кровавого гноя.
На кровати нет живого места - она погребена под тучей мух, копошащихся в гниющей плоти её родителей, откладывающих там яйца, из которых будут выводиться все новые твари. Рана, которую маленькая девочка оставила на шее отца, кишит ими, так же как и голова матери, лежащая на его плече с открытым ртом.
Нож лежит на полу около кровати. Ковер медленно впитывает в себя кровь. Она подбирает нож, любуется своим отражением в сверкающей между кровавых пятен стали, потом отбрасывает его в угол.
Чуть помедлив, она идет к окну по другую сторону кровати и, с огромным усилием, открывает его. В комнату врывается холодный зимний воздух. Мухи заползают глубже в плоть её родителей в поисках тепла.
Она снимает ночную рубашку, стягивает с кровати покрывало и уютно устраивается промеж родительских тел. Через минуту, она покрыта плотным слоем мух. Натянув покрывало до самого подбородка, чтобы хоть как-то спастись от ледяного воздуха, она постепенно засыпает, чувствуя как мухи щекочат её кожу, словно маленькие птички, пытающиеся поднять её в воздух. Она нежно трется ножкой о холодный живот своего отца и видит яркие сны.

Майкл Жира (1986)