Через восемь лет после моего обзора, маргинальное сообщество в значительной степени -- возможно, в слишком значительной степени -- находится там же, где и было в 1986 году. Число участников увеличилось раза в три. Выходят не только фанзины, но и книги. В либеральных еженедельниках для яппи вроде Виллэдж Войс появляются обзоры, интервью и рецензии. Айвен Стэнг, использовав маргиналов как ступеньку наверх, теперь отрекается от них -- но именно они в массе своей покупают его салонные альбомы издания Simon&Schuster[Крупное мэйнстримное американское издательство] (на настоящий момент, вышло три). Очень небольшое количество литературно ориентированных маргиналов (С.П. Стрессман, Рэйн Арройо, Кирби Олсон) проникли в традиционные малотиражные литературные журналы, включая наименее традиционный из них, Изысканный Труп. Но до неизбежной (за отсутствием кого бы то ни было еще) гегемонии маргиналов в некоммерческой культуре остается лет десять, не меньше.
Рядом с моей книгой Отказ от работы и другие эссе, выпущенной в 1986, на книжной полке типичного маргинала теперь стоит много другого. Книги таких участников движения, как Джон Крофорд, Эд Лоренс, Л.А. Роллинс и Хаким Бей, я прославляю в других главах этого тома. Из антологий с большим количеством маргинального материала следует назвать Semiotext(e) U.S.A., антологию журнала Популярная действительность, и невероятно расширенное второе издание книги Лучшие хиты Лумпаникс. Меньшие количества можно найти в Культуре Апокалипсиса (под редакцией Адама Парфри), в книге Проповеди и подстрекательские листовки (под редакцией Парфри и моей) и в выпуске Re/Search, посвященном "Розыгрышам". Отрицательные примеры -- книги, изданные Переработанным Миром и Субгениями. Самая, возможно, необычная антология -- это Pozdravi iz Babilona ("Поздравления из Вавилона"), перевод североамериканских маргинальных текстов на словенский, отредактированный мной и Грегором Томичем и выпущенный в 1987 году, в том, что тогда было Югославией.
Два маргинальных издательства, Лумпаникс Анлимитед и Амок (распространяющий свои книги по почте), добились такого успеха, что попали на деловую страницу Ньюсуик. (Амок Пресс как отдельная сущность больше ничего нового не публикует, но публикуют его наследники -- Бласт и Ферал Хаус.) Кое-кто из нас, ветеранов, получить возможность наблюдать собственные труды в виде книги: Джон Зерзан, Элементы отказа (Left Bank Books), Эд Лоренс, Переоткрывая колесо... кармы (Bomb Shelter Prods), Эрнест Манн, Я, Робот (Little Free Press), а так же Бластер, антология Эла Акермана. Хотя маргинальные издательства проходят и уходят -- так, издательство Ни-Ни, выпустившее в 1987 году новое издание Нейтронной Пушки, больше не публикует -- но некоторые, такие как Аутономедиа и Лумпаникс, наверняка будут помогать маргиналам все 90-е.
Лумпаникс -- не единственное предприятие, вышедшее в высшую лигу. Издательство Скорбный Жнец, первым опубликовавшее Хаос Хаким Бея, ушло из малотиражного издательского бизнеса потому, что владелец его, Бретт Резерфорд, начал продавать романы ужасов крупному мэйнстримному издательству. Напротив, Том Метцгер, хотя и продал два романа Новой Американской Библиотеке, продолжает публиковать под именем Зиггурат. Метцгер надул НАБ, убедив их, что его закрученная сатирическая басня с моралью, Большой Герл -- это всего лишь роман ужасов, слегка отошедший от принятых формул.
Другая история маргинальной золушки совсем не смешна. Когда в Под подпольем я писал, что даже 14-летние могут вести по почте культурную жизнь, то имел в виду конкретный пример -- Эвелин Лау, подающую надежды писательницу из невыносимой семьи, которая выпускала фанзин, Голубиный помет, и со мной переписывалась. В 1989 году, Харпер&Коллинс опубликовали массовым тиражем ее книгу Беглянка: дневник уличной девочки. Книга, надерганная из ее дневников и частично литературно обработанная, описывает два года жизни в качестве проститутки и наркоманки, сопротивляющейся любым попыткам вернуть ее к родителям. Это худший кошмар любых родителей -- Дражайшая Мама и Драгоценнейший Папа, выведенные в книге, которая лежит на полке в любом супермаркете. Я говорил ей, что в ее возрасте независимая жизнь невозможна: все, что она могла продать (цитируя ее книгу) -- это, "как кто-то сказал, моя задница". Вот этим она и занялась. Последнее ура мне, консультанту по профессиональной ориентации. Этот "кто-то" был я, цитата приводилась в ее фанзине. Книга наверняка честная: автор выглядит в ней обычно жалко, порой отвратительно -- девочка, прибитая чувством вины, ненавидящая секс, полная саморазрушения и депрессии. Все, что у нее было -- это убежденное стремление стать писательницей. Я говорил ей, что первым делом ей надо написать собственную историю. Пересказав свой опыт, свои страдания, она смогла оставить их за спиной. Что ж, наверно, не все мои советы плохи.
Увлечение книгами скорее всего продлится -- как говорит Джейкоб Рабиновиц из Verlag Golem, на издание фанзина нужно столько сил, что с тем же успехом можно печатать книги. Пусть какие-то маргиналы увязают в трясине бизнеса -- например, Преп. Ломик из Издательства Популярной действительности, которому в итоге пришлось большую часть тиража книги Джона Крофорда продать оптом Лумпаникс -- их всегда сменяют другие. Есть книги, которые давно пора выпустить -- Кирби Олсона, Джерри Рейта, Джима Вита, Лэна Бракена и других. Кто-то обязательно должен собрать антологию авторов-женщин. Мы с Джоном Ф. Келли оба пришли к выводу, что нужен и юмористический сборник. Думаю, что и плакаты Эда Лоренса заслуживают полноценного собрания. "Блядь поэты" Черил Таунсенд, Том Андрола и пр. "Неологи", которых Джоф Хьют собирает в своем Тонком журнале грубого словоупотребления. Сборники лучших статей из всего от Vague до Пятого Сословия. Возможностей полно.
Но несмотря на книжный бум, сердцевина субандерграунда -- по-прежнему самиздатские журналы. Для Популярной действительности единого продолжателя не нашлось -- теперь приходится собирать целую пачку: среди лучших образцов PhotoStatic, Mallife, XYY, Сумерки идолов, Feh! и Анархия: Журнал Вооруженных Страстей. Самый плохой из хорошо известных фанзинов, Шутка для своих, прекратил выходить в 1991 году. Несколько отличных журналов появились после моей статьи 1986 года, но померли до того, как я сел писать этот текст, например, два фанзина из Бостона, которым я был крестным отцом: Анафема и Неодобренные теории. Это было уже после того, как, с моим изгнанием из Ошибочно положительного, журнала Донны Косси, все слишком поздно поняли, что журнал был плодом совместного творчества, и я был в нем незаменим. Кроме того, сколь бы несомненно американской по происхождению не была маргинальная культура, сейчас есть аналоги за границей: фанзины процветают в Финляндии, Греции, Мексике, Бразилии, а, возможно, лучшее маргинальное издание в мире на настоящий момент, Vague, выходит в Лондоне. Меня самого, если на то пошло, перевели на французский, немецкий, голландский, словенский и итальянский.
Труднее определить и описать перемены в темах, стиле, смысле и вкусе. Культура маргиналов это культура временная, и в этом ее постоянство, ее умение выживать. Включиться в игру легко, еще легче выйти из нее, когда надоест. Некоторые из когда-то выдающихся игроков отошли от дел. Гаррет Майкл О'Хара пропал без вести. Джон Крофорд когда-то был самым вездесущим из маргиналов -- любой панковский журнал был бы неполон без его комиксов о Бабуине Дули -- но теперь, по слухам, его тошнит от тусовки, и он только изредка заправляет в ручку чернила. Его место в пространстве, но не в головах занимает сейчас бездарный либеральный недоебок, вонючий хиппи "Эйс Беквордс". (Медаль за вездесущность сейчас принадлежит Полу Вейнману, чьи стихи про Белого Парня заполняют бесчисленные дыры.) Карлотта Соммерстейн и "Крис Эсти" -- только два примера из числа давишней панковской аристократии -- сейчас ни в чем не участвуют. На каждого уходящего приходится пять новичков -- тех, для кого сообщество по-прежнему в новинку, полно жизненной силы, радикально, требует участия -- и они с радостью заново изобретают колесо. А некоторые из нас, тех, кто в сообществе давным-давно, заняты более-менее тем же, что и всегда -- я в том числе -- и иногда это чертовски здорово, например, когда дело касается Тома Метцгера, Джима Вита, Эда Лоренса, Норберта Урода (Тошнотворный подросток), Дейвида Гринбургера (Планета-Дуплекс) и Бластера Эла Акермана. Сии неподражаемые знают, что делают, и пусть делают и дальше -- хотя нельзя отрицать, что многие другие упорно делают вещи, забитые до смерти.
Возможно, самое полезное приобретение, сделанное маргинальным сообществом за последнее время -- это те, кого можно назвать "образованными маргиналами". В конце 80х к чрезмерно-образованным типам вроде меня и Джона Зерзана присоединились другие, если можно так выразиться, интеллектуалы. Все это скорее всего началось в 1985 году, когда Semiotext(e) начал искать материалы для выпуска U.S.A. -- и эти поставщики эзотерической иностранщины, Бодрийяра, Делеза, Вирилио, Гваттари, всей косой команды, оказались выброшены на действительно иностранный берег -- берег своей собственной страны. "Хаким Бей", хоть и не закончил университет, тем менее самый типичный образованный маргинал -- постарше среднего, хорошо знающий несколько областей (в его случае, анархизм, Ислам и поп-физику), и честно верящий, что маргинальное сообщество -- это самое то, поскольку прожил достаточно долго и помнит, что было до того. Насколько я помню, дебют Бея среди маргиналов -- это письмо в редакцию Искры, живого, хоть и недолго прожившего журнала неортодоксального анархизма, который издавал Стив О'Киф; но действительно заметили его начиная с 1985 года, после появления Хаоса и других больших текстов. Его протеже Джейкоб Рабиновиц, написавший Луи-Луи: гомосексуальную научно-фантастическую сагу (название не соотствествует содержанию -- ну, не вполне соответствует -- но зато, как оно читается!) и некоторое время издававший Вестник мавританской науки, появился примерно в 1987 году -- специалист по греческому, латыни, ивриту, идишу, французскому, немецкому и порнографии, и кроме того, чуть ли не единственный в суб-андерграунде сионист. Недавно он закончил диссертацию по классической филологии, которую собирается опубликовать Аутономедиа, и уехал в Израиль.
Последний пример -- Кирби Олсон, тоже аспирант (со специализацией по французской литературе), который с равным успехом переводит забытых сюрреалистов вроде Филипа Супо и впаривает Хастлеру подписи к порнографическим картинкам. Только что он защитил кандидатскую диссертацию. Все эти образованные маргиналы за-тридцать действительно знают то, чем младшее поколение только хвастается (типичный маргинал это белый мужчина двадцати с чем-то лет, студент или недавний студент). Они возвратили маргиналам историческую перспективу, о самом существовании которой большинство и не подозревало. Их сексуальная раскрепощенность (из троих перечисленных, один натурал, один педофил и один "неудавшийся гомосексуалист", и все отлично пишут порнуху), владение языком и историей, готовность делиться знаниями -- все это подарило маргинальной среде целое новое измерение.
В сообществе в целом, мы видим быстрый рост, некоторый прогресс и очень мало перемен. Коллажи и компьютерные рисунки в журналах типа Ретрофутуризма Леона Данна лучше, чем когда бы то ни было; также бесконечный поток артефактов, производимых совместно в Мэдисоне "Микелем And" и "Лиз Was". Кассетной культуры так много, что выходит целый журнал рецензий, Гаджуб. Некоторые журналы, например Mallife, отдельные номера выпускают в аудиоверсии. Есть авторы, которые занялись эзотерической словесной заумью -- тем, что Боб Груманн называется "экспериодика" -- хотя мое восприятие таких вещей ограничивается джойсовского типа неологизмами, любимым предметом Джоффа Хата. Недавняя мода -- или давнишняя, но мной незамеченная? (что тем дальше, тем вероятнее) -- пересылать разного рода артефакты по почте, всякие маленькие странные вещи, влезающие в почтовый конверт. Телефонные шутки вроде игры в Фолвела по-прежнему популярны; кто-то даже выпустил книгу бесплатных номеров, принадлежащих разным нехорошим людям -- первая в мире телефонная книга, специально предназначенная для хулиганства. Несколько маргиналов увлеклись очень цельной субкультурой, субкультурой татуировок -- они заходят куда дальше, чем герои фильмов типа "Мать" и "Рожденный для беспорядков". Не удивлюсь, если в будущем татуировки вытеснят кольца в носу.
Среди маргиналов появились новые жертвы: поэты Брайан Клемонс и Лорри Джексон умерли от передозировки героина, большинство из нас более чем наслышаны о проблемах Боба З. с санитарной полицией из-за расклейки плакатов (с каких это пор плакаты негигиеничны?) и о суде над Джелло Биафрой за непристойность (он сбежал). Со своей стороны, марегиналы тоже внесли в цензуру свой скромный вклад. Factsheet Five (теперь сменивший владельца) специально изменил правила только для того, чтобы вещи, нерегулярно посылаемые мне по почте, попали в список нерецензируемого. А FreFenZine, "единственная либертарианская научно-фантастическая APA в этой блядской Вселенной", нарушила собственное правило публиковать все и задержала письмо с издевками в адрес одного из издателей, обкуренного Шона Хау, при этом прикарманив посланные мною деньги на ксерокс. Сообщники Хау по воровству -- его подстилка Сара Овенал и Сет Дж. Ферс, продавец, обналичивший мой чек на 17 долларов. Это конечно блядство, но никак не либертарианство. Кроме того, меня отказалась печатать квази-пролетарская APA Журнал дискуссий, почтовый приют для престарелых леваков, который содержит Фрэнк Джерард.
Далеко не все наслаждаются тем самовозвеличиванием, которое одно время олицетворял собой FactSheet Five. Кое-кому надоели и слова "маргинал" и "фанзин", и то, что эти слова обозначают. Хотя плагиат полезен, рутинное повторение вызывает лишь жалость. А любой рост после определенной точки становится злокачественным -- посмотрите на Factsheet Five, чьего бывшего владельца возили на самолетах по всей стране, и в Европу тоже, чтобы делиться опытом. Сообщество возникло как объединение нескольких пересекающихся подпольных культур, и если оно еще вырастет, то может распасться на составляющие элементы.
Панки, художники Мэйл-Арта, фаны научной фантастики, анархисты и все остальные вернутся каждый в свою изолированную среду -- настолько, насколько они вообще ее покидали. Половина достоинств субандерграунда сохранится -- самиздатские публикации, дающие возможность каждому лично участвовать в действии. Но другая половина будет потеряна -- сила, присущая гибридам, результатам перекрестного скрещивания разных выразительных средств, та сила, которая сейчас характерна для большей части маргинального творчества. Возможность говорить останется, желание слушать начнет пропадать. Возвращение к специализации вернет в маргинальную среду социальное разделение труда -- то, чему они бросили вызов своей синкретической практикой, в чем и была их основная заслуга -- неважно, знают они о том или нет.