Возвращение к форме? Как бы не так! Первые две песни -- вполне могла быть и Гражданка времен Русского Поля, если только не прислушиваться к тексту. А если прислушаться -- ошалеешь: давняя пара-концептуальная игра Егора и Кузи с революционной песней и эстетикой военного коммунизма (на 30-ти с лишним альбомах Коммунизма) обернулась для Егора полным срастанием с субьектом -- мы имеем две полностью революционные песни, равно достойные быть петыми из сталинских, царских или будущих демократических казематов.
...Горизонты теснились в груди
Утопали в кровавых слезах
И сияли звезды в цепной грязи
И пьянела полынь в небесах.
И правда, так ли уж далека эстетика панка от революционных зонгов Брехта или даже народного творчества времен Варшавянки? Как будто время, пьяное, заблудилось и кругами гуляет -- а революция, еврейская революция-мессия, преданная Маяковским и евреями ради денег, Троцким и евреями ради идеи, Сталиным и евреями ради Империи, пробудилась и нашла своего поэта в 1996-м...
В третьей песне умирает Бог Черного Лукича, поднимают гроб на розовых руках, а в Ленинских Горах кричит и умирает тот, кому не нужен Бог, в морозных небесах, подернутых дымкой рассвета и талой крови. Ничего, кроме жалости и презрения, нет к филистимлянам. Если вы не слышали эту песню на альбомах Черного Лукича -- пойдите и удавитесь, кому вы нужны. А если слышали, а еще слышали Инструкцию по Выживанию -- пластинку Егоро-Кузиных обработок песен Романа Неумоева -- вы знаете, чего ожидать. Неудержимое и залихватское, свирепое пение Егора накладывается на в общем довольно нежный апокалипсис Черного Лукича, и в результате -- песня, цвета чернее самого черного бархата, розовее самого розового раствора крови в пробирке, безнадежнее самого белого, самого бушующего ядерного взрыва...
Закричал и умер Бог...
Если вы слышали сольные альбомы Кузьмы Рябинова, вы знаете, чего ожидать от четвертой песни. На каждом альбоме должна быть песня про любовь, так? Кому про цветочки полевые? Заказывали -- получайте. Не волнует, уплочено. На su.fido.music народ был до крайности этой песней недоволен. Так держать, Кузьма!
Следуют еще две революционные песни Егора, такие же бесшабашные, как и две первые. Пятая заканчивается кошмарным индустриальным сэмплем, записанным, согласно обложке альбома, "во время прохождения ритуальной процессии мимо наших окон" и мне лично напоминающим больше всего записи черных-пречерных оккультных демонических инкантаций традиции придворного елизаветинского алхимика Джона Ди (Еноховских Зовов). Интересные же у них в Сибири ритуальные процессии! Шестая, с провокационным названием "Наши", состоит в основном из инструментала, в общем похожего на панковские забои 20-тилетней давности, Buzzcocks или Swell Maps, но с неприсущей этому жанру лютой свирепостью, и вкраплениями текста -- "Жили-поживали, жили-поживали, море по колено, небо по плечу..." В общем похоже на ГО времен гитариста Селиванова, удавившегося шарфом, только длиннее и лучше.
В конце первой стороны есть минут 7 свободных, и я записал две песни из недавно вышедшего альбома Legendary Pink Dots, Under the Triple Moons, содержащего их самые ранние и лучшие, до сих пор не издававшиеся, песни, особенно милые ужасным качеством записи (1980 год) и общим наплевательством. Летовская гремучая смесь панка, психоделии и высоколобого прогрессива гармонирует с розовыми точками как нельзя лучше.
Вторая сторона начинается с песней, выходившей на концертных пластинках Егора -- "Победа". Посвящение ("героическим защитникам Дома Советов в октябре 1993 года") тактично убрано, но дикий напор противления злонасилию и экзистенциального политического протеста не убрать никому. Я думаю, если на Альфе Центавра есть разумные обитатели, то и там есть Россия, свой палач Ельцин, и пушистые восьминогие восьмирукие осьминоги поют на своем Альфа-Центаврском диалекте
Следует очередной гениальный опус Кузи УО -- еще одна жизнеутверждающая песня, на этот раз о религии. Особенно поразителен аккомпанимент -- я это вообще без слез слушать не могу, у меня в Америке чайник был со свистком, и он когда закипал, всегда то же самое делал. Великолепный марш, жизнеутверждающий такой, плюс сэмпли -- Лайбах небось кровавыми слезами от этого писяет. Бога нет, товарищи, это медицинский факт.
"Гордое слово в остывшей золе" -- еще одно почти-возвращение к старой ГО, на этот раз времен Красного Марша. Вольное слово стынет в золе, сухость, сладость долгота одолевает Егора Летова -- имя, отчество, женщину, орден -- в Огонь, все в Огонь... Юное пламя. Вспомните, как вы в первый раз услышали про Махно и золотой огурец, пойманный в мешок, поплачьте над ушедшей молодостью и подложите хвороста...
Трудно сказать, какая
композиция на альбоме лучше прочих --
ни одного проходного номера здесь просто нет,
а претендовать на мессианскую гениальность может чуть ли не
полпластинки. Старому дураку, выросшему на вышедшем из моде
прогрессиве, мне больше всего нравится
предпоследний -- "Так". Только пара слов,
и те в самом конце, видимо, сочиненные Кузьмой Рябиновым --
Как в покинутом городе
Музыка, похожая, да и то немного, на последнюю, инструментальную
композицию со "Ста Лет Одиночества", смотрелась бы к месту на
Олдфилдовском "Tubular Bells" и
"Hergest Ridge", да только не сочинить такого
Олдфилду, при всей его виртуозности -- кристальной,
невозможной чистоты прогрессив. Нигде такого не делают,
да и не делали никогда -- а сколько пытались!
Считали мы деньги с тобой
В стране, обреченной на самопоедание,
Самоупокоение, самопобивание
Как зарплату с тобой получали мы,
Хохоча и рыдая
В городе, приговоренном к высшей мере безнаказанности
Как среди светофоров, дождей, зазими
С тобой делили мы деньги
Честно заработанные
В переполненной гонорарами пустоте
В переполненной гонорарами пустоте...
Пластинка заканчивается эпической "Невыносимой Легкостью Бытия", играющей ту же роль, что Прыг-Скок на первом альбоме Егора и Опизденевших. Впрочем, аналогия совсем неаккуратная -- "Прыг-Скок" -- песня тяжелая, слушается тяжело, поется почти акапелла, а вот "Невыносимая Легкость Бытия" -- светлая, наполовину, при всей ее длине, инструментальная, с прогрессивной инструментовкой, напоминающей "Победу" с этого же альбома, массой вставных инструментальных номеров в духе убыстренного трехкратно Genesis, амбиентными какими-то сэмплями, медленными кусками в духе инструментальных композиций со "Ста Лет Одиночества", пинкфлойдовскими чайками с Меддла... В этой песне есть все, ну, почти все. Добавить бы там рэйва, оркестр и растянуть эту песню на 50 минут -- Atom Heart Mother умрет от зависти. А так -- неоконченная немного песенка, ну примерно как если кто попытается уложить все песни со Ста Лет Одиночества в одну десятиминутную композицию. Поганая наша жизнь...
После отмерянного конца Гражданской Обороны, совпавшего с концом страны и хабитата и добровольно-принудительным вымиранием миллионов россиян, после каталогизированного Егором и Опизденевшими разложения трупа, утонувшей как Офелия Янки и позорной, безоговорочной поддержки в выборах умеренного, розового как поросенок конформиста Зюганова -- два альбома, обжигающих как солнечный свет и одуряющих как гашиш и опий... Оправдание эпохи?
Миша Вербицкий