ТАК ПОЖЕЛАЙ МНЕ ВОЙНЫ!

Полина: Насколько я знаю, вы одна из старейших групп Тюмени. Начинали в каком-то глубоком...

Кирилл Рыбьяков: ...в 83 году все было начато. Вообще-то мы начали с "Кагора". Я учился в 9-м классе, а Игорь Бу был уже на первом курсе универа. Мы с ним в одном дворе росли. Когда я был маленький, он меня катал в коляске. Потом разъехались. Как-то захотелось мне ни с того, ни с сего научиться играть на гитаре, захотелось петь блатные песни со страшной силой. Купили мне предки гитару. Ну где мне учиться? А Игорь закончил какую-то там школу по игре на гитаре. Мама привела меня к нему - вот научи сынка играть. Игорь со мной общаться вообще не хотел, но я же настырный парень. Показал он мне три аккорда. За два дня я их выучил, он так недовольно показал еще два. Я и их выучил. Потом купил бутылку "Кагора" и пришел к нему. Выпили мы этот "Кагор" и я предложил сделать группу. Я сочинил две совершенно жуткие песни, за которые мне сейчас стыдно.

П.: Первый концерт вы вдвоем давали?

К.Р.: Конечно вдвоем. У нас была электрогитара "Урал" и пианино. Вот мы собрали его предков и сыграли.

П.: И что родители?

К.Р.: Папе очень понравилось. Мама пришла: "Ну-ка послушаем, чем вы тут занимаетесь, не антисоветчину ли под моим крылышком поете?" Потом мы решили крепко выступить в университете. Наняли какого-то барабанщика кабацкого, который на концерт не пришел. Но нам-то что, нам было все пофиг и мы вдвоем засандалили все это. Нам понравилось очень.

П.: Это самое главное.

К.Р.: Праздник был настоящий. Потом со страшной силой пошли писаться разные песни.

П.: А когда к вам присоединился Саша Андрюшкин?

К.Р.: Тогда мы уже назывались "Кооператив Ништяк", это было кажется в 88 году. Однажды сижу я в училище искусств. Смотрю ко мне подходит девушка и говорит: "Здравствуйте, я ваш новый барабанщик". Мне как-то не по себе стало, но говорю: "Хорошо". Это оказался Саша Андрюшкин.

П.: Саша, Вас-то что занесло в эту компанию? Вы ведь такой весь из себя, папа у Вас дирижер.

Александр Андрюшкин: Однажды мой приятель, с которым я учился на одном курсе в училище искусств по классу ударных инструментов пригласил меня на сейшен, на котором он должен был играть на барабанах в рокенрольной группе. Я долго отказывался и страшно было туда идти, там же наверняка - наркоманы, проситутки, волосатые ублюдки.

П.: А Вы разве не были тогда волосатым?

А.А.: Я был волосатым, но я всгда был таким книжным мальчиком, который сидел дома, читал книжки, и слушал старую, добрую музыку, начиная от Баха, Генделя, Шопена и Берлиоза, кончая Битлзом, Дип Пеплом, Лед Зеппелином и Кинг Кримсоном. И я в конце концов отправился на этот сейшен. А тогда же это все было таким подпольным, страшным. Кругом гоблины ходили злые. Приходилось прятать волосы, чтобы не очень было страшно и больно за мучительно прожитые годы. Все это проводилось в общаге, аппаратура была горестная. Народ зато душевный. Куча разных групп выступало: "Инструкция", приятель мой играл там какие-то рокенролы. И потом смотрю - выходит такая занятная группа. Вокалист у них оторванный совершенно, ведет себя на сцене спокойно, расковано. Мне сразу тексты понравились. Потому как у всех предыдущих были крик, шум, гам и никакой информации, а здесь и красиво, и в то же время энергия валит. И вообще музычка интересная, там флейточки, скрипочки какие-то в то время были. Оказывается это был знаменитый Р. Кир и группа тогда еще называлась "Крюк". Прошло какое-то время. В училище искусств учился на подготовительном отделении некто Варела. Тогда гитарист "Инструкции", который в последствии ушел в кабак и до сих пор там погрязает. Вот он ко мне подходит как-то и говорит: "Старина, хочешь с нами играть?" Я говорю: "Да не знаю...ну в принципе..."

П.: Но рокенрол уже запал в душу?

А.А.: Вообще! Я посмотрел, люди-то ого-го, мой приятель на барабанах лупил, порвал пластик на бочке, на рабочем все сокрушил, но, тем не менее, сорвал апплодисменты. Я подумал: "Черт, я ведь тоже кое-что умею". Ну и Варела тут еще заронил зерна в мою душу. "Пошли, - говорит, - там, на скамеечке сидит один человек из группы "Крюк" - барабанщик им нужен". А про Кирилла тогда всяческие слухи ходили. Трудно сходящийся с людьми, он напускал на себя ореол таинственности и высокомерности, общался очень снисходительно, и молчалив был изрядно. Он только вернулся из Питера, где познакомился с БГ, подарил ему свою кассету, нажравшись с этим же Гребенщиковым, сломал ему об голову пластинку какую-то, то есть устроил настоящий панк-рок. И после этого ходил по Тюмени очень гордый. Подползаю я к скамейке, смотрю - сидит тот самый Кирилл. Ну и договорились. Причем, это все произошло накануне концерта в ДК Строймаш. Открывался очередной сезон очередного тюменского рок-клуба, который благополучно сгинул.

П.: По-моему, в Тюмени жуткое количество рок-музыкантов.

А.А.: Тюмень называют столицей панк-рока. И когда в Тюмень приехала группа "Сектор газа", и написала на афишах: "Самая крутая панк-группа Советского Союза", эти афиши безжалостно срывались. На концерте их заплевали всячески. Потому что приехать в столицу панк-рока и играть какой-то убогий попс - это излишне экстравагантно.

П.: Ну бог с ними. Кирилл, как тебя угораздило стать директором тюменского рок-клуба?

К.Р.: Однажды я таскался без работы. Настроение у меня было поганое, потому что денег не было, на шее у предков надоело сидеть. Моя жена тоже искала работу. Она зашла в только что открывшийся клуб "Искра", поговорила там с директором, пришла домой и говорит: "Знаешь, Кирилл, тебе стоит туда пойти, потому что там такой директор хороший". Я ужасно не люблю всякие двери открывать. Для меня это тяжко. Чем открыть дверь в какую-нибудь официальную контору, лучше повеситься. Ну как-то пересилил себя, зашел. Сказал директору: "Давайте, я сделаю рок-клуб", - "Делай, что хочешь". Так и устроился.

П.: Саша, расскажи про твои первые гастроли с "Кооперативом".

А.А.: На свои первые гастроли я ездил в Свердловск. Папа-дирижер не решился отпустить меня в это страшное вместилище темных сил одного и поехал со мной. Я был юн. У меня еще не было ни усов, ни бороды. Когда мы играли, папа-дирижер сидел в зале и смотрел на все это. Его до глубины души поразило то, что мало того, что все с электрогитарами, так они еще в каждый барабан по микрофону засовывают. Барабаны и так громко играют, а тут еще с микрофонами. Он сидел в зале и услышал там такой диалог: "Кто у них там на барабанах играет, девчонка что ли?", - "Да нет, мальчишка какой-то молоденький", - "Ну, зверь!". Папа-дирижер порадовался.

К.Р.: Там до смешного доходило, когда мы пришли на первую репетицию в общагу универа, у нас еще скрипач Владик был. Он подошел, Саше ручку поцеловал. Потом когда все ушли, Владик спросил у Варелы: "А что это за девушка была?" Варела говорит: "Так это не девушка, это наш новый барабанщик - Саша Андрюшкин", Владик схватился за голову: "А я-то ручки целовать полез!"

П.: Саша, как к твоему увлечению панк-роком относится папа-дирижер?

А.А.: Да как? Печалится. Особенно когда он понял, что это может не совсем благополучно отразиться на моей ксилофонной деятельности.

П.: Почему?

А.А.: Ну времени же отнимает достаточное количество. К тому же техника игры на барабанах и ксилофоне в принципе разная. Он наслушался разных компетентных и прочих знаменитых музыкантов, которые ему наговорили про меня черт знает чего. Что я могу революцию в ксилофонном искусстве произвести, что мне не только в Тюмени, но и в Союзе делать нечего, что мне надо на Западе пластинки ксилофонные выпускать. Папа-дирижер стенает. Посмотрит он какой-нибудь рок-концерт по телевизору. "Это что за публика, это же кошмар! А с кем ты играешь? Это что, музыканты?"

П.: Ну и как тебе нравится с "Кооперативом"?

А.А.: Местами здорово и интересно, местами, когда это действо переходило, как мне казалось, грани дозволенного, становилось несколько страшно, иногда становилось противно.

П.: Что ты имеешь в виду?

А.А.: На концертах происходит кровопролитие чуть ли не постоянно. Как-то раз притащились мы на свердловский фестиваль "Регенерация-2". Вот там был настоящий ужас. Когда мы запели наш старый хит: "Плевать я хотел на советский рок", на сцену полезли какие-то гоблины чудовищные с ножами. Они стали спихивать Кирилла со сцены. В первом ряду сидел Шахрин из "Чайфа" с вылезшими от ужаса глазами. Потому что перед этим к нему подошли и сказали: "Ты жаловался, что тебе выступать не с кем. Вот из Тюмени приехала отличная группа "Кооператив Ништяк". Там все как надо. Посмотришь". А тут такое началось!

П.: Никого не порезали?

А.А.: Нет. На гоблина упала какая-то лестница. Я смотрю на все это из-за барабанов. А потом на сцену вылез совершенно лысый человек и стоял, замерев в позе "Хайль!", а второй расстелил возле него свой пиджачок, закатал левый рукав и медитативно-тупо покачиваясь, начал резать свою руку как колбасу, слизывая с ножа кровь.

П.: Его никто со сцены не пытался снять?

А.А.: Ну потом-то девушки заорали в истерике: "Уберите мужика со сцены, он себе руки отрезает!" Этот крик души я услышал даже за ревом аппаратуры. Но на этом шоу не кончилось. Наш звукорежиссер Серега Жидов надрался до изумления и, естественно, за пульт его никто уже не пустил. Он уснул где-то за сценой в обнимку с батареей и потерял полностью ориентацию в пространстве и во времени. А он толстый, маленький и тяжелый, как покойник. Мы отыграли с горем пополам, уползли со сцены. Я смотрю: Сереги нет. Нужно уже уезжать. А все злые, пьяные, очумелые, говорят: "А черт с ним, поехали без него". Я говорю: "Ну что вы! У него же нет денег". Нашли мы Серегу, а он как студень лежит, такая огромная расползшаяся медуза. Мы его взяли за ноги и поволокли. В это время какая-то свердловская жизнерадостная рокенрольная команда на сцене играла. Вообще в Свердловске все группы, как одна большая песня, музыка свердловская - это просто ужас какой-то, тьфу. Народ на сцене веселится, а мы перед сценой тащим Серегу. Он ничего не может понять, глаза открывает, а они у него, как у бешеного таракана. И он начал всем своим тяжелым, студенистым телом сокращаться, его огромные сосисочные руки вырываются из моих хрупких рук. Он падает, я наклоняюсь, чтобы его поднять, он размахивает клешнями и мертвой хваткой вцепляется мне в волосы. Это страшно. Я тут же рухаю, как подкошенный, и пытаюсь его сосисочные пальцы от себя оторвать. У меня перед глазами мгновенно проплывает картина, что сейчас в его толстых пальцах окажется клок моих волос с обрывком кожи, просто скальп такой сорванный, потому что боль дикая. У меня глаза на лоб полезли. Я кричу "Ай-яй-яй!", он дергает руками, я чуть ли не бьюсь головой об пол. На сцену уже никто не смотрит. Весь зал смотрит на продолжающееся шоу "Кооператива". И вот чтобы вывести его из состояния пьяного ступора, его начинают пинать. Вроде хватка ослабилась, я еле-еле освободил свою бедную ботву. Тут какие-то свердловские организаторы фестиваля на нас налетели. Подумали, что мы кого-то избиваем. Давай прыскать из баллончиков. Кошмар!

П.: Прямо в зале?

А.А.: Ну конечно. Там такое началось. Какой "Секс Пистолз"!? О чем можно говорить? И вот время от времени на концертах что-нибудь творится такого типа.

П.: Саша, на хрена тебе весь этот рокенрол? Что ты делаешь в этой компании панков? Они же Вас не понимают, Вы такой романтичный!

А.А.: А на кого ж я их покину?

П.: А как ты попал в "Инструкцию"?

А.А.: Звонит мне Ромыч, чем меня изрядно изумляет, потому как мы с ним достаточно близко не были знакомы, и говорит: "Ты понимаешь, старина, нам нужно помочь, у нас сегодня концерт, в танцзале. День города какой-то. Французская группа будет там выступать, еще какая-то реггей-группа тоже западная, ну и нас пригласили. Аппарат хороший, барабаны "Ямаха". Я говорю: "Да я же с вами ни разу не играл". - "Ерунда. Ты там чего-нибудь..." - "Ладно, давайте". Пришел, сыграл и все. А потом встретил Ромыча перед достопамятным несостоявшимся концертом 19 декабря в ДК Горького, который разнесли. Он говорит: "Нас призывают в Москву, платят деньги. Можно выступить. Там будет еще "Гражданская Оборона". То сть все солидно. Давай репетнем пару раз и поедем". В то время у меня было и время, какой-то задор, ну интересно же в Москве сыграть.

П.: А как Кирилл ко всему этому отнесся?

А.А.: О, Кирилл очень ревностно относится к музыкантам, поскольку в свое время пережил безумную текучесть кадров. Почти каждый новый альбом записывался новым составом. И когда я в первый раз уехал с "ЦКБа" на "Индюшат", я Кириллу сказал: "У меня бабушка заболела в Свердловске, надо съездить, навестить. Меня какое-то время не будет". Когда я уехал с "Инструкцией", я его клятвенно заверил, что у меня опять заболела бабушка. Кирилл мрачно так не меня посмотрел и сказал: "Ну и много же у тебя бабушек, Саша".

П.: А когда ты уехал с "Обороной"?

А.А.: Ну, тогда уже все, Кирилл изрядно огорчился. Проклял меня, видимо, ренегатом обозвал.

П.: Постоянного состава у "Кооператива" нет?

К.Р.: Он постоянно менялся. Но сейчас как-то вроде стабилизировался. Сейчас есть концертная команда.

П.: В ваших альбомах присутствуют такие песни: "Свастика", "Освенцим", "Бухенвальд". Откуда такая тематика?

К.Р.: В театре я работал бутафором. И это во мне осталось. Это просто бутафория.

П.: А почему в эту сторону?

К.Р.: Да мне с детства нравилась их форма. Очень красивая.

А.А.: Что входит в задачу настоящего художника - это нагнать подобающего мрака на слушателя. Чем я, кстати, и в классической музыке занимаюсь. Отсюда все эти Паганини и прочие дела. Вот. В то время, когда в Тюмени все пели остро социальные темы, Кирилл нашел замечательную мистическую жилку. Это благодатнейшая почва для полета фантазии. У нас всегда в музыке присутствовало некое готическое начало. В конце 80-х появился альбом "Черная Месса или фан-клуб Фредди Крюгера", где уже все это писутствовало в полный рост. А потом постепенно дойдя до апогея, в некий момент эта линия свернула в сторону фашизма, который, как известно тоже был крепко замешан на всяческой мистике, хиромантии и астрологии. Ну и Кирилл вдохновился, насочинял целую кучу альбомов. Был у него такой период.

П.: А сейчас?

К.Р.: А сейчас вообще уже присутствет все.

П.: Эклектика?

К.Р.: Да.

П.: Сейчас активно обсуждают тему фашизма...

А.А.: Фашизм же сейчас обсуждают какой? Какой-то ведь вообще не понятный, абстрактный. У нас-то он, по большому, счету, такой игрушечный, бутафорский.

П.: Я знаю, что вы еще выпускаете журнал. Вам стало мало песенного творчества?

К.Р.: Да, мы решили заниматься литературным творчеством. Журнал был задуман как печатный орган, который освещает жизнь и творчество "Кооператива" и всего, что для него интересно, полезно и хорошо.

П.: Саша, я знаю, что ты пишешь романы.

А.А.: Да. Когда я кончусь как барабанщик, тогда, наверно, запрусь в своем древнем замке и начну писать романы. Ну, не начну, а займусь этим плотно, как подобает. Воплощу наконец-то то, что хотел бы, все плоды своего больного воображения. По натуре я - отшельник.

П.: У "Кооператива" безумное количество альбомов. Где вы их записываете?

К.Р.: Почти все альбомы "Кооператива" записаны в "Искре". Там репетируем, там же и записываемся. Там уже своя энергетика. Часто происходят разные мистические истории. Например, "Венок на бледный лоб Диониса" мы записывали в последние дни весны. Мы втроем его записали - я, Андрюшкин и Игорь Жевтун. За два дня. Договорились с братом Игоря, чтобы он мой магнитофон отвез в "Искру". Накануне было очень тепло. На следующий день я проснулся - кругом снег лежит. Брат Игоря, он был так недоволен, говорит: "Знал бы я что такая погода будет, никогда бы не пообещал помочь". Буквально наступила настоящая зима. Деревья ломались под тяжестью снега.

П.: Кирилл, а как тебе пришла в голову гениальная идея создать женскую панк-группу?

К.Р.: Я давно думал о создании женского коллектива. Я слушал группу "Плазматикс" (правда, это не совсем женская команда) и у меня загорелась душа сделать женскую группу, и не просто группу, а панк-группу. Тут была некая Лена Васильева и я ей сказал, давай, набирай девчонок, сделаем группу. Она откуда-то их выкопала. Так возникла "Белая горячка". Начиналось все великолепно. Играть они, естественно, не умели. А сейчас мне эта группа уже не нравится.

П.: Но ты не очень расстраиваешься. Сейчас у тебя новая девчоночья команда.

К.Р.: Да. "Акционерное Общество Закрытого Типа". Ну там совсем молодые девчонки. Солистке лет пятнадцать. Но они уже в всю пишут песни, собираются записывать альбом.

П.: Что ж, пожелаем им удачи.