Книга "Низший Пилотаж" не о том.
На заре индустриальной музыки, Грэм Ревелл расшифровал крылатую фразу "Мы все -- немецие евреи". Тотальность отчуждения привела к тотальной маргинализации бытия каждого. Вступая в сношение с бездушным механизмом общественного устройства, каждый человек превращается в еврея -- узника Освенцима. "Работа делает свободным".
Герои книги "Низший Пилотаж" убивают себя. Их бытие механистично. Бездушно. Бессмыссленно. Герои книги "Низший Пилотаж" хуже роботов.
Рассмотрим простого человека. Простой человек ходит на работу и работает. Потом он идет домой и смотрит телевизор. У простого человека есть 1-2 орущих дитя, которых он ненавидит и которые ненавидят его. Простой человек не любит свою работу. Рабочее место, которое он занимает, создано в результате дорогостоящей правительственной кампании по борьбе с безработицей. Простого человека можно заменить роботом.
Простой человек заменяет робота. Его бытие механистично. Бездушно. Бессмысленно. Все его эмоции придуманы. Не им самим придуманы -- взяты из телевизора. Простой человек хуже робота.
Может ли робот задуматься о механистичности своего бытия? Способен ли робот осознать, что он есть бездушный механизм? Герои книги "Низший Пилотаж" осознали. Герои книги "Низший Пилотаж" лучше роботов.
Этим герои книги "Низший Пилотаж" отличаются от простого человека.
Их бытие абсурдно. Абсурд -- творческий элемент бытия наркомана. Наркоманские имена, -- Навотно Стоечко, Седайко Стюмчек, бесконечные девахи с окончаниями на три согласные -- Нинка Хуеглоттт, Ира Недоеббб... Наркоманские игры с гипнозом и галлюцинациями... Абсурд как творческая стихия. Собачка с коротенькими ножками -- "вроде ничего -- до пола достают..." Наркоман -- Барон Мюнхгаузен постиндустриального пейзажа.
Наркоманов ненавидят. Наркоманов ненавидят те же люди, что ненавидят евреев. Защитники устоев сжигали ведьм и травили атеистов цикутой -- сегодня они сажают мальчишек и девчонок в Бутырки за грамм-полтора конопляной сечки. Наркоман по определению маргинал, а защитники устоев охраняют общественный механизм от большинства населения, маргинализованного общественным механизмом. Раньше это были евреи и гомосексуалисты, теперь наркоманы. Скоро они придут за тобой.
Герои Низшего Пилотажа совсем не такие. Сравнение с гениальным Барроузом неправомочно -- Шантор Червиц, Навотно Стоечко, Блим Кололей и другие колоритные персонажи не находят в наркотиках освобождения. Наркотики как символ косности бытия.
Ты жрешь свой кусок булки с ковбасой, чтоб наполнить себя силой, которая складывается в жировые отложения, по которым можно производить раскопки твоей истории. Ты хаваешь винта, чтобы извлечь из себя свою силу. Понятно?
Винт не дает -- как и работа от 9 до 5 в конторе, он забирает, не давая ничего взамен. О кайфе говорится, но как-то вскользь и сквозь зубы. Примерно так говорят об удовольствии доконченного квартального отчета госчиновники. Жизнь наркомана подчеркнуто неэстетична.
Наркоман презирает обывателей, невежественых в отношении наркотиков. Это презрение -- презрение автомата прозревшего, автомата, сказавшего "я есмь" -- по отношению к роботам, ходящим на работу с 9-ти до 5-ти, а дальше смотрящим телевизор.
Одна есть радость в жизни наркомана: когда много терок, много компонентов и много винта. Никуда ходить не надо, сиди и ширяйся. Эта радость называется -- свобода. Обыватель не знает, что такое свобода, а наркоман знает ее и ищет. Свободы с наркотиками -- или свободы от наркотиков?
"Свободы не было, не будет и нет..."
Он открывает глаза и видит перед собой лежащий на кушетке баян. Клочкед протягивает к нему вооброжаемые руки и пытается поднять. Сила мысли его такова, что кажется будто баян вот-вот оторвется от насиженного места и взовьется к потолку. Но чего-то не хватает, и шприц пока остается на месте. Но Клочкед не оставляет это дело. Попытки следуют одна за другой... Этим-то он и будет заниматься всю ночь...
Книга "Низший Пилотаж" -- против наркотиков.
Мне на это возразить нечего.
В нашей (мухами занюханной) отечественной словесности появилась книга "Низший Пилотаж". Это ли не агрумент в пользу наркотиков? Пласты сознания и бытия, слои видения, вселенная образов -- наркотические галлюцинации неумолимо перетекают из широкого сосуда Баяна Ширянова в насквозь проширенный веняк русской литературы. Та не дается, выворачивается всеми четырнадцатью поколениями общечеловеческих ценностей, кричит во весь рот:
Хуесос пидэрастический! Залупа говенная! Мудозвон охуевший!
Но никто не слышит. Кому ты нужна, старая?.. Все ушли давно.
Музей Низшего Пилотажа
Миша Вербицкий