Yulya Fridman 
          (yula@ihes.fr; Friday, March 20, 1998 01:19:46)

          Здравствуйте, граждане дорогие. 

          Ходила по Шермановской ссылке в Русский Журнал: солидное 
          учреждение, однако. Чего только там не увидишь. 

          Статья Костюкова "Параллельный мир", конечно, правильная 
          и своевременная (товарищи), но что в ней страшного, я не 
          знаю. Плоская она, правда, а предмет у нее уж больно 
          объемный. И это, по-моему, не слишком здорово. 

          Дело даже не в том, что классические фрейдистские 
          уподобления вроде: 

          % Возникают две литературы - не умозрительные концепции, 
          % а реально существующие в рамках одних и тех же институтов. 
          % В центре одной расположено нечто вроде огненного столба, 

          и дальше: 

          % Другая литература напоминает огромную плоскую территорию, 
          % огороженную невысоким забором. 

          --- с головой выдают неофита. Само по себе это не беда. 
          К тому же, греки, веков двадцать пять тому, помещали 
          огненный столб в центр мироздания, а потом землю от него 
          разными сферами отгораживали --- точнее, цилиндрами 
          бесконечными. Этот ли столб имел в виду автор, или 
          что другое, судить не берусь, но на древних архетипах 
          всегда удобно строить образную систему. 

          И то, разные бывают народы: есть греки, а есть китайцы. 
          Вот что думают китайцы: 
          "Долго закалял себя Чисун-цзы, и наконец он мог уже 
          прыгать в огонь и жечь самого себя. В бушующем пламени 
          его тело то поднималось вверх вместе с дымом, то 
          опускалось, в конце концов и плоть его переродилась, 
          и кости стали другими --- он превратился в бессмертного, 
          отправился на гору Куньлунь и поселился в каменном доме, 
          в котором некогда жила Си-ванму." 

          То есть, знать об огне и смотреть в огонь недостаточно. 
          Наверное, на фоне тех, кто его и замечать неспособен, 
          знающим есть чем гордиться. Но есть занятия заведомо 
          более плодотворные, чем стоять и гордиться, и не так 
          скоро разрушающие способность видеть огонь. 

          Костюков пишет: 

          % Как дорого стоят взвешенные и точные слова уважения и любви, 
          % сказанные Гумилевым о Блоке - тем более что Блок не платил ему 
          % взаимностью. Слова же Цветаевой о Пастернаке - салют вместо 
          % прицельной стрельбы, кликушество вместо серьезной критики, Георгий 
          % Иванов прямо говорит об их недостоверности, о неловкости и за 
          % Цветаеву, и за Пастернака. Сильнее кошки зверя нет. 
          % Мышь фокусирует оптическую систему критики. 

          Вот еще что, к слову о Мыши, рассказывают китайцы о 
          горе Куньлунь, где живут бессмертные и стоит дворец 
          Хуан-Ди: 

          "Хребет кольцом опоясывали огненные горы, на них росли 
          деревья, никогда не сгоравшие дотла. День и ночь горели 
          они, но даже ураган не мог раздуть огонь сильнее, а ливень, 
          льющий, как из ведра, не мог погасить его. 
          В этом огромном пламени жила мышь, величиной, однако, 
          поболее быка, а весом в тысячу цзиней. Эта мышь, 
          обитавшая среди огня, была красного цвета, но стоило ей 
          выйти из пламени, она становилась белой, как снег. Выйдя 
          из огня, мышь обливала себя водой и издыхала, и тогда ее 
          шерсть стригли, пряли нить и ткали ткань, а потом шили 
          из нее одежду." 

          Пользуясь принятой выше символикой, Гумилев закалил свое 
          тело, а за время пребывания в огне научился узнавать тех, 
          для кого огонь --- среда обитания. Язык их тоже усвоил, 
          как родной, и хорошо научился с него переводить. 

          Марина Ивановна, Мышь поболее быка, ему поэтому нравилась: 
          он одним из первых похвалил ее юношеские стихи, в которых, 
          на тренированный слух, не было ничего, кроме вопиющей 
          безвкусицы. (Воплощения огненной Лилит, как известно, 
          чужды хорошему вкусу: зная о существовании ограничений, 
          они все же не способны их замечать.) Марина Ивановна, 
          уважаемая Мышь, знала только один язык, зверей из огня. 
          Когда с ней пытались говорить на другом, она огорчалась 
          и сердилась, потому что не понимала. Переводить она 
          поэтому не могла. 

          Наконец, созерцатели огня умеют распознавать хорошие переводы: 
          они знают, что за этим стоит настоящий язык. Но что делать, 
          если они никогда не слышали этого языка своими ушами?! 
          Красная мышь не должна выходить из огня: ее не поймут, 
          она побелеет, обольется водой и издохнет; а воды не найдет, 
          так повесится. 

          Можно бы и дольше об этом толковать, но гостевая книга, 
          наверное, не резиновая. Что же до предложения Костюкова, 
          обращенного ко всем зрячим, объединиться ради спасения 
          огня для литературы... масонУтво --- вещь, конечно, 
          хорошая, или там сионские мудрецы. Известно, однако ж, 
          что истинный рыцарь Розы и Креста никогда не признает 
          публично своей принадлежности к Ордену. А на прямой 
          вопрос ответит уклончиво, например: 

          % "А что такое хорошо и плохо? У вас есть только нравится 
          % и не нравится, и с качеством они никак не связаны" 
          % (Д. А. Пригов, Круглый стол в РГГУ). 

          (У вас, гр.Костюков, точно, ничего другого и нет: иначе б 
          не стали ставить Гумилева и Анненского в один ряд с 
          жуликами Ивановым, Адамовичем и жеманником Набоковым.) 

          Юля Фридман.

End of the World News.