Current mood:	confused
Current music:	C93, Imperium

Длинное, не читать
В подражание авторам Русскаго Удода, написать рецензию
на книгу, которая

-- начинается разговором о книгах и о книговедении,
торговля, инвентаризация, пенсии авторам, содержимое,
наконец. О том, что из серьезного постформалистского
литературоведения начисто исчезает оценочный дискурс.
Тынянов в своих статьях о литературе еще раздает направо
и налево веселые тумаки; декадентствующий или
футуристствующий автор стоит у него денщиком, выпучил
глаза и мечтает, как ему с его простецкими понятиями,
будь то ночь упоений и тоски или свист под
клинькающим буфером или что-то там саповатое,
кажется, вестернгаузы, уловить генеральскую мысль:
будет ли еще зуботычина и когда. Дальше с ходом лет в
отечественном литературоведении -- на одном конце сумбур
вместо музыки, я Пастернака не читал но, на другом --
несколько дополнительных замечаний о возможных причинах
неупотребления слова хер(*) в стихотворении К.К.Павловой
"Мы современницы, графиня" (первая причина -- Каролина
Карловна не знала слова "хер", прочие семнадцать куда
убедительней). Когда из советского полюса литературоведения
выпала ось, остались только причины неупотребления слова
"хер". Тексты стали равноправными в таком "объективном"
ракурсе, и скажем, Правила Пользования Московским
Метрополитеном ничем не предпочтительней любого другого
сочинения современных авторов... по какому принципу
выбирать тексты для изучения? понятно, что те, за которые
платят, но чего ж ради платить?

-- продолжается вопросом, в каком же направлении движется
оставленный критиками, одичавший без вдумчивого читателя,
нелитературный весьма процесс. Но как решить, куда
движется, и движется ли, если нет компаса, и если не
условиться о системе отсчета?

-- в попытках обрисовать себе литературный хотя бы вокзал,
откуда в разных направлениях выходят электрички и скорые;
хотя бы платформы, в двух шагах от которых начинаются тупики
и обрываются мосты в бездны, одна ужасней другой, автор
приходит к выводу, что нет такого вокзала, и нет таких
платформ, кроме двух-трех зарезервированных под
декоративные направления. И все оттого, что люди растерялись,
не знают, где Киев, а где бузина, забыли, как выглядит
поезд, а худо-бедно по памяти у каждого выходит по-своему.
Так, авторы популярных детективов примерно одинаково
воображают себе астрал, помнят, когда родился Пушкин, но
уже о самом обыкновенном трамвае или об уголовном кодексе
у любых двух из них несопоставимые представления. И не
каждый знает, что вообще может быть такое, трамвай.

-- автор пытается утешить читателя и себя, обратившись
к истории вопроса: так, семнадцать-восемнадцать десятилетий
тому импортированная к нам от немца мода на полунощный
фольклор сломала уютную клетку расхожих представлений о
реальности, открыв ее для... ах, вот именно что нет, не
сломала, а укрепила, ибо контраст между повседневным и
замогильным как раз и служил здесь залогом успеха, и только
один Гоголь, да Пушкин -- а впрочем, речь о другом. И
впадая в нехорошую панику, автор взывает к чувству реальности
в людях, восклицая, что оно потерялось, что, может, и нет
никакой реальности, а если и есть, с ней будет то же,
что с поездом, в котором все пассажиры сошли с ума и
позабыли все, что знали о поездах, машинист грызет пульт
управления, проводники впали в кому и спят... но проводники
всегда спят...

-- на этом месте рецензент закрывает книгу, зевает и
смотрит в окно. Что он видит?

(*)Что касается причин неупотребления слова "хер" --
прошу не усмотреть здесь намека на якобы бессодержательность или
пустопорожнесть образцов современного литературоведения. Клянусь,
я абсолютно не понимаю этих причин.

(Post a new comment)