Театр
В детстве я хотел стать непременно летчиком-милиционером или на крайний случай никем. Вокруг хотели быть шоферами, спецназовцами, шварценеггерами и актерами. Я этого совсем не понимал - зачем хотеть быть актером. Тогда всем казалось, что пока жив и здоров Митхун Чакраборти, остальные лицедеи могут строиться и с песней идти топиться. Я не знаю, зачем нам привозили столько индийских фильмов, но они полностью разладили колхозную жизнь и пуще прежнего вогнали крестьян в пьянство.
Я тогда думал, что актеров нужно всех собрать и расстрелять, чтобы не пиздели. Оставить одного следователя Знаменского, чтобы для всеобщей потехи работал швейцаром в нашем сельсовете.
Потом я об актерской судьбе долго не думал, потому что меня хотели забрать в армию и сделать наконец-то летчиком-милиционером, а я отчаянно сопротивлялся, то есть лениво прятался. Потом меня выгоняли из аспирантуры и мне снова было не до театра.
И вот вчера, наконец, круг замкнулся.
- Нет, конечно, были у меня и заметные роли, - сказала одна прекрасная девушка, - к примеру, я играла человека, который весь спектакль только и делал, что говорил: "да-да... да-да... да-да".
- Кайф! - восхитился я и пожалел, что это ей, а не мне, заслуживающему такой роли, достался "да-да".
- Потом я играла глухонемого. Мне полагалось мычать и ронять тазик.
- Кайф! - восхитился я еще раз и уже согласился, что "да-да", бог с ним, не мое. Мое - ронять тазик.
- Не, это не кайф. - сказала она, - кайф был позже. Когда я играла нефть...
- Нефть? - изумился я, - Как, нефть?
- Ну так. Нефть - обычную, черную, вонючую, булькающую.
- Мамочки, - только и сказал я, - Бред... А сам подумал, что нефть - это удивительно прекрасно, только совершенно непонятно, как ее играть.
- Нефть, конечно, вещь, - сказала она, - но в общем, это не сложно. Сложно - это когда я играла провинцию. Не провинциалку, а именно Провинцию со всеми ее противоречиями, прелестями и прочей хуйней...
- Блять... - сказал я и, честно скажу, зарыдал.
[ Home | Update Journal | Login/Logout | Browse Options | Site Map ]