- Птица гугук
- Превращение Йожина
- Опята
- Тоже письмо
- Страшные сны на дне
- Божена
- Облава на супергероев
- Акция на водонапорной башне
- Малахитовые
дела
Я шел по улице, думал о невозможном,
Пыльный ветер раскачивал провода,
Стояла будка, а в будке сидел сапожник,
Я спросил: "Вы сапожник?" -- и он сделал знак, что да.
Не было сапога, но я снял с ноги ботинок,
Ведь я двуногий, в плаще, и в шляпе моей перо,
А над моей головой проплывают стаи утиных
Дирижаблей, что ли, каких-то ночных пород,
А в будке сидел ботиночных дел работник,
Выше ноги, казалось, он не глядел.
Слепые прожектора кругами по небу бродят,
То слева, то справа его берут на прицел.
Раз или два он что-то помазал клеем
И протянул мне мой ботинок из рук,
Я достал из кармана запасы бумажных денег,
Но он обернулся птицей и начал кричать "гугук".
Я был недоволен: люди вы или птицы,
Я не хочу бесплатно ваших услуг,
И мне неприятна манера вдруг превратиться
В крупную птицу с громким криком "гугук".
26 апреля 2009
В зарослях колючей проволоки леший чистит усы.
Он потерялся; он гордый, да и некого звать,
Йожин с Бажен попался, среди колхозных пустынь
Председателева дочка тянет его в кровать,
Не то, чтобы нет страшнее: конечно, страшнее есть,
И даже где-то приятно возиться в кровати с ней,
Но научишься бриться, начнешь в телевизор смотреть,
Утром встанешь немым, и нет ничего страшней.
И так уже забываешь, что было, в каком году,
Щеки матушки круглы, насмешка в ее лице,
Высоко она кружит в своем небесном саду,
Где космический холод и вечная карусель.
Жжется электричество, намотанное на хвост,
Неплохая вещь, но здесь растет сорняком,
А корни его на том берегу сквозь мост
Уходят в хороший железный, безлюдный дом.
Люди бегут из деревни, и прошлого словно нет,
Хотя иногда (он провод задумчиво ртом жует)
Вспоминаются руки, фонарика круглый след,
Стрелки часов в зеркале наоборот,
Огненная вода и кувшин из стекла,
Вода обжигалась, помнишь, как забывал,
Как вошла без платья и рядом легла,
Председателем тогда народ называл.
7 июля 2009
Ни берега, ни озера, фонарь без головы,
Дома как заморозило, стоят не шелохнутся,
И незаметно в зарослях дремучей трын-травы
Ползут воспоминания, и надо бы проснуться,
Да некуда. А девушка высокая стоит,
Она в витрине шляпника, ей люди не по росту,
С другими манекенами, надменными на вид,
Такая бессердечная, любить ее непросто,
Хоть это только сон, а ты ее возьми попробуй тронь,
Рука в руке останется, да только мало проку,
Нежна ее конструкция и холодна ладонь,
И для штыря отверстие на сочлененьи сбоку.
Вздохнешь, пойдешь по улице -- и там они стоят,
На шляпках оперение и юбки выше, уже,
Дома покрыты порослью немыслимых опят,
Лиловых и сиреневых, сверкающих, жемчужных.
10 сентября 2009
Лена ела колеса, черная вода подступала из-за угла.
Тянут крошки знаки вопроса в свой вопросник возле стола,
Строчки, как колени натурщиц, впереди надежный приют,
И солдаты ползут по-пластунски, по окопам залпы дают.
Лена комкает злые письма и не хочет писать ответ,
Ей не нравится лисий шорох экстрасолярных планет,
Там косматые почтальоны мокрые конверты несут.
Лена ловит радиоволны, как козюли в своем носу.
Многоточия расхватали, месяц черной кашкой зарос,
Мимо ходят звезды с хвостами, смотрят в зеркало вод,
Видят свою судьбу, и мир пускается в рост,
И нефтяные буры лезут к Земле в живот.
У Лены другие планы, она хотела уснуть,
Ей все равно, куда почтальоны ползут целой ротой:
Лена тоже письмо, и пора отправляться в путь
В деревянном конверте с насечкой и позолотой.
3 октября 2010
Когда я спрошу мать Карфагена, куда положить весло
(Бог, суди меня не как бог, а как матрос, которого съело море!) --
На ветках календаря, обрываясь, шуршит число,
Все деревья станут голыми вскоре.
Куда как приятней ворочать во тьме глазами,
Хрустящие шары выдвигать на длинном стебле,
В нижних этажах коралловых зданий
Подстерегать добычу, если плывет к тебе.
(Ты не поверишь: снилось, нет плавнику опоры,
Мягким дырявым телом управлять без хвоста
Приходилось, вплывая в квадратные норы
Вроде крупных раковин, и говорить изо рта.
Невозможно охотиться: жадная злая рыба,
Как зараза, накрывшая водоем,
Баламутит мелочь, и, затрудняя выбор,
Светит сверху то белым, то желтым своим фонарем.)
20 сентября 2010
Божена выходит на голую площадь, на площадь,
Изрытую рылами, которые хрясь с размаху,
И нежно рокочет асфальт: город знает ее на ощупь,
Как Спарта Елену и как Илион -- Андромаху.
Божена поднимает красивую руку и хлопает по ноге,
По красивой ноге, едва прикрытой подолом,
Звук поднимается в небо, и звезды глядят наглей
На плевочки с хвостами, дрожащие по погонам.
Божена, облизав губы, открывает красивый рот,
Кто не мечтал -- но об этом сейчас не будем,
Выдохнув изо рта, она лавочников зовет,
И лавочники идут на задних лапах, как люди.
Божена кричит, торжествуя -- торжествуя, она кричит,
Отзываются стекла в модных бутиках,
Треснутое зеркало или сердце, как древний щит,
Катится по земле, привлеченное криком.
Докатившись, к бедру прислоняется и встает.
Транспаранты, плакаты качает пьяно,
И выходит на площадь, похожее на народ,
Пушечное мясо из дорогих ресторанов.
Губошлепствуя, хнычет единоросс,
Теребит себе коррупцию, не смея признать причину,
Интеллигентная женщина морщит нос,
Напрягает мускул интеллигентный мужчина.
Полмосквы, надевая в катышках свитера,
Представляя собой нечто бесформенное на ощупь,
То ли кричит "позор", то ли шепчет "ура",
И выходит на площадь -- полмосквы выходит на площадь.
15 декабря 2011
Бэтмен висит вниз головой
В наручниках из сильно диамагнитного серебра.
Он ничего не помнит, он хочет домой.
Звенят ключи, входит с инъекцией медсестра.
Носят какие-то анализы с терпкими консервантами,
Донорская жижица и злые бактерии в ней.
Он выходил один на один с мутантами,
Ему нужна свежая кровь от плохих парней.
Здесь нечего делать. Только малышки летучие мышки,
Только Супермен в соседней титановой клетке,
Он оброс бородой, он давно не бреет подмышки,
Ультразвук дает модуляцией тока в розетке.
Коп сказал, что облавы лоббирует Сэйлор Мун
И какие-то полуголые официантки
Из объекта фастфуда -- но кто поверит ему,
Супермен говорит -- Сэйлор Мун пока в несознанке.
Шансы еще есть: Человек-Паук на свободе,
Он придет, он ворвется в этот кошмарный сон.
Супермен сказал -- он потому не приходит,
Что у него на днях открылся брачный сезон,
А у них, как известно, это небезопасно.
Нужно ждать и верить, и быть наготове.
Паукам везет: жизнь томительна, смерть прекрасна,
Он бы и в рот не взял этот анализ крови.
ноябрь 2011, для проекта Р. Лейбова "Стихотворения на случай"
Макар залез на водонапорную башню
Для привлеченья вниманья к проблеме,
На крыльях ночи спускается день вчерашний,
Смотрит -- реки чернил засохли и обмелели,
Смотрит, как в зеркало, в крышку твоего гроба,
Наклоняется, что-то шепчет дырявым ртом.
Ищет укрыться рядом с тобой -- еще бы.
Хрустальный гроб качнется в сердце моем.
Если бы были внуки, я бы им рассказала,
Что видела компьютер, занимавший целый этаж,
Видела печатный станок из дерева и металла
Размером с корабль, и женщину-экипаж.
Но корабли давно разбросало море.
Башня вросла в асфальт, и Макара укроет мрак:
Злые голодные звери с глазами гурий,
Выйдя на небо, его не найдут никак.
Федор тем временем молится урагану,
Разобрал печь, сложил алтарь, глядит в пустоту:
"Алиса, -- он шепчет, -- Барбара, Синди, Анна..." --
Женские имена слаще изюма во рту.
Между тем -- сверхсекретная новость с рога на рог антенны,
Нам свободы воли на глоток осталось, увы:
При поддержке Правительства Москвы
Воскрес Бог и наполнил Собой вселенную.
Эта благая весть обладает эффектом взрыва.
Апостол Лука нашел в лесу экскаватор,
Петр в Большом Свинорье развел мужиков на трактор;
Душа офицера ГАИ, как бутон, и дрожит стыдливо.
27 марта 2013
Стар Данила-мастер, рука его помнит узоры
А сердце уже не то, и бог знает что варит котелок,
Эй, старик, брось свою зеленую розу,
Не долби малахит, девка хочет живой цветок.
Но глаза Данилы на девку смотрят -- не видят,
Ладная девка, как по лекалу идет рука,
Каменный цветок выйдет или не выйдет,
Медной горы хозяйка примет ученика.
Стар Данила-мастер: ни начальнику в рожу,
Ни заделать бабе ребенка,
Он-то стар, а хозяйка, говорят, невозможна,
Мальчишки над ним смеются, бегут вдогонку.
Померли уже все, кто ее видел,
Померли, кто о ней слышал, кто о ней говорил,
У Данилы было много других дел,
Может быть, и розы он рвал с могил,
Позови назад! по приказу твоих зеленых
Глаз гора откроет подземный ход,
Руки подземных рек, скрипы подземных кленов,
Каменными садами Данила снова пройдет.
Но она не зовет. Данила роняет слезы,
Воду с солью вместо драгоценных камней,
И тогда осколки зеленой розы
Громче мертвецов говорят о ней,
Поднимает голову внучка, мигает глазом,
Чистый малахит; взгляда не оторвет,
И осколки сердца -- и по ее приказу
Голова-гора открывает подземный ход.
27 июня 2018
|
