Воспитательная беседа

Позор мне, не память, а решето. Эту формулировку мы сочиняли вчетвером, причем, практически безрезультатно. Сначала втроем: я пришла к начальнику второго уровня N2. за отчетом о том, как меня наказали, а у него уже сидела дама (коллега), потому что они оба экспериментаторы. Судя по тому, что они обсуждали, у них был некомплект приборов для масштабного эксперимента, и они от этого страшно нервничали. Мне они немного обрадовались, но в общем-то не особенно.

-- Я все выходные думал, -- с отчаянием в голосе сообщает H2, двигая ко мне незаполненный бланк отчета. -- Так и не понял, что тут писать. Вы можете что-нибудь предложить?

-- Я все узнала, -- говорю, -- согласно трудовому кодексу РФ, бывает выговор, выговор с занесением, еще какой-то выговор и увольнение сотрудника.

-- А замечание? -- спрашивает дама-коллега. -- По-моему, есть еще замечание.

-- Да, -- говорю, -- точно, это я забыла. Но замечание самое маленькое. Здесь больше подходит выговор. Нарушение-то серьезное.

Дама-коллега, подумав, кивает и обращается к Н2:

-- Пишите: объявлен выговор.

-- Да ну его к черту, -- не выдерживает Н2, -- не хочу я ничего этого писать. Зачем мне это надо? Пусть они катятся, там... -- в присутствии дам он пока еще не может сказать, куда, будучи человеком старого воспитания.

Мы ему объясняем терпеливо, что писать надо.

-- Ну вот эта женщина, куда вы все это понесете, из режимной комнаты -- чего она от вас хочет? -- он спрашивает.

-- Да ей это вообще все равно, -- говорю. -- Там есть начальник, он сидит в таком окошечке. Вот он любит, чтоб был порядок.

-- Ну и к черту тогда... -- снова начнает Н2.

-- Да выговор-то нормально, -- примирительно говорит дама-коллега. -- Кому от этого хуже? Если без занесения.

-- Выговор, -- я поддерживаю. -- Мне точно не хуже, не знаю, может быть, даже лучше.

-- А вам еще не объявляли ни разу? -- спрашивает дама-коллега.

-- Нет, -- говорю, -- никогда в жизни. Кажется, нет.

-- Ну вот, -- удовлетворенно говорит она.

-- Да какой там выговор, это же что-то такое значит, -- недоволен Н2.

-- Ничего это не значит, -- говорю. -- А нет, так к вам же придут и скажут: у вас, мол, сотрудники пропуска теряют, а вы мух ловите.

Н2 коротко сообщает о своем отношении к такому исходу событий. Мы пытаемся убедить его, несмотря на это, объявить выговор.

-- Или нет, -- задумчиво говорит дама, -- а если ты его через два месяца опять потеряешь? Может быть, стоит оставить опцию выговора, ну вот это, на случай повторного нарушения. А сейчас тогда замечание.

Тут входит третий экспериментатор К. Он существенно моложе, но и на нем уже висит какая-то серьезная административная должность. Разобравшись в ситуации, он говорит:

-- Какая-то тут формурировка была. Мы ее с [Н3] полдня сочиняли два года назад, когда у меня вытащили бумажник с пропуском.

-- Где ты был раньше! -- говорит Н2. -- Давай, диктуй, а лучше сам напиши.

-- Да я не помню ее, -- огорченно вздыхает К.

-- Проведена беседа, -- думает вслух снова приунывший Н2, -- может быть, воспитательная беседа... беседа о том, что... о том, как... -- и тут он поднимает голову, -- а К. -- замечание! За то, что не помнит формулировки.

Мы записываем: (1) Проведена разъяснительная беседа о недопустимости подобного отношения к документам. (2) Сотруднику К. сделано замечание за то, что забывает формулировки.

-- Вот что, -- говорит Н2, скептически разглядывая очередную версию черновика отчета. -- Не беспокойтесь, гражданка, вас вызовут. Я сейчас позвоню Н3, обсудим, что он подпишет, а что не подпишет, а когда все разъяснится, вам перезвоню.

И я ушла работать. А когда меня вызвали, на столе лежала формулировка потрясающей бюрократической силы. Но теперь я ее забыла. Помню, почему-то из нее выпала фраза о замечании, сделанном сотруднику К.

Дневниковая запись от 20 января 2020
Юля Фридман

Фото из архивов Е. Казакова