Comrade investigator lights up and the room goes hazy,
Somewhere another lover of his is in bed and sleepy,
It is early March, and love drives them crazy,
On the wall a portrait squints at its nose sheepishly.
Hey comrade specter, case number so-and-so,
I am not a believer, why do you haunt me,
What is your name, I can't remember, but I should know:
Nomen nescio or perhaps nomen omen,
You use Latin there, right? -- "Nomina sunt odiosa," --
Squeezed between the desk and the portrait, the apparition
Smiles, -- "I am but a dreamy vision, a ghost, a
Disposition of mind, and by the way, I speak Russian."
Comrade investigator is not thrilled by these words at all,
He is short on time, and his nerves are frayed,
He should call the escort and dispatch this individual
To Hell, but the construction there is still underway,
It was easy to tear down, but then there was an order
That restoration calls for the pre-revolutionary
Engineers to be brought back from abroad or
Dug out from dungeons to serve in slavery.
O the hounds of former regimes! Their burr and
Their heavy neckchains of macaronic metaphors,
Their memories of feminine silks and stuffy curtains,
The beef of their text, their phonemes with guttural textures,
They know a different question for any answer that begs,
But when beaten they tuck their tails between their legs,
From surprize to fear their faces are all messed up,
And that is why it is so damn hard to stop.
To them, the investigator is no kind of a comrade,
He's weak on theology and he doesn't believe in it,
It's like women -- believing won't get you too far down the road,
Better rely on class consciousness and gut feeling.
But this comrade phantom, this honorable apparition
Only smiles as it stares, blood dripping out of its eyes,
And its stare grips the dumbfounded brain like a vise,
And in your class-conscious heart it stirs agitation.
And a realization tasting like shards of crushed glass
Cuts your tongue and slashes the walls and the ceiling,
And portends the end nothing short of ruinous:
You tried falling right through the floor, and succeeded,
For you are a ghost yourself, just your rank is lower,
Stand against the sun, and you'll cast no shadow,
You can try to find your reflection in an oval mirror,
To recall your name, but they will ever evade you.
You're only a daydream, but you bear no blame
You're a tender fantasy, the sweet froth of the torture of
A woman sleeping in the embrace of no name:
She's bored, she expected more from the vice of lechery.
09.04.2020
|
Товарищ следователь закуривает, творя туман,
Где-то спит еще одна влюбленная в него женщина,
Начинается март, и любовь их сводит с ума,
И портрет на стене смотрит на нос застенчиво.
Что, товарищ призрак, дело такой-то номер,
Что ты ходишь ко мне, я неверующий,
Как назвать тебя, в голове так и вертится,
Номен несцио или там номен омен,
Ведь у вас латынь? -- "Nomina sunt odiosa, --
Привидение улыбается, примято проходом узким
Между столом и портретом, -- я только мечтанье, греза,
Образ мысли, и я говорю по-русски".
Гражданин следователь этим словам не рад,
Времени нет и дергается щека,
Надо бы вызвать эскорт, проводить гражданина в ад,
Но строительство ада не завершено пока,
Разрушить разрушили, а потом решили:
Реставрировать нужно с применением старорежимных
Царских спецов из-за границы, или
По подвалам нарыть, чтоб в неволе нам послужили.
Ах, псы прежних режимов! Это картавое эр,
Цепь на шее из межъязыковых метафор,
Память женского шелка, тяжелых пыльных портъер,
Мясо текста, фактура фонем картавых,
На любой ответ они знают другой вопрос,
Но когда их бьешь, они поджимают хвост,
Удивленье сменяется страхом у них на лицах,
Из-за этого трудно остановиться.
Гражданин следователь им не товарищ,
Не силен в теологии и мало верит в нее,
С ней, как с женщиной, много веришь -- каши не сваришь,
Лучше полагаться на классовое чутье.
Но товарищ фантом, гражданин привидение
Только смотрит с улыбкой, из глаз вытекает кровь,
И от этого взгляда за мозг берет оторопь,
Порождает в груди классовое волнение.
И догадка, на вкус, как стеклянное крошево,
Ранит язык и режет стены насквозь,
И совсем ничего не сулит хорошего:
Провалиться в пол попробовал -- удалось,
Ты ведь тоже призрак, только пониже званием,
Стань напротив солнца -- от тебя тени нет,
Тщетны попытки отразиться в овальном
Зеркале, и ты не помнишь своего имени.
Ты всего лишь греза, и нет в том твоей вины,
Нежная фантазия, сладкая пена ада
Спящей в чужих объятиях женщины:
Скучно ей, хочется большего от разврата.
4 марта 2020
|
The baby snake says, "My life is boring like a cartoon,
Grasses ripen around me and a brushwood path winds
Through the mire; it's marsh all around and roads strewn
On it twist like snakes, like they are of our own kind."
"You know," -- says the snake -- "in the past snakes used to be bigger,
Even longer than filmstrips, and snakes had considerable girth,
And the tracks they left in the grass were thicker:
Perhaps, snake ancestors hugged closer to the earth."
The baby snake says, "I'm bored looking at stars,
Wound around a flimsy stalk in the creaky cane." --
The snake says, "These are simply night nests, they are,
Birds look down from the sky when you mention their name,
They remember the times when enormous snakes
Ate their chicks (terror makes their eyes open wide),
Sang them songs (birds listened, speechless and shaking),
And stood up on their tails, rocking from side to side."
The baby snake says: "You don't listen to what I am saying,
The prince's skull is too tight for me, and the horse's head
Too narrow, I'm tired of eating the baby starlings
And voles, I'm fed up with you not hearing what I said."
The snake answers, "Long ago, we snakes had ears,
We had ear for music, sweet voice and fragrant venom,
We had enormous mice and eggs of beefy killdeers,
And -- they say -- we drank the milk of humans,
But these days, spring hatchlings dispute every word you say,
They are mean and cross and leave the nest in July,
Leave the house empty, never lie in wait for the prey,
And there's no telling how the vagabond prince may die."
01.04.2020
|
Говорит змееныш: "Мне скучно жить, как в мультфильме,
Колосятся вокруг меня злаки и вьется гать
Сквозь болото; здесь много болот и таких извилин,
Змеевидных дорог через топи не сосчитать."
"Знаешь, -- говорит змея, -- раньше змеи были большими,
Кинопленки раньше были короче змей,
Были толще в обхвате, и след в траве оставляли шире:
Видно, предки змей прижимались к земле плотней."
Говорит змееныш: "Мне скучно смотреть на звезды:
Обвиваю стебель, и ночью скрипит камыш," --
Говорит змея: "Это просто ночные гнезда,
Птицы смотрят вниз, когда о них говоришь,
Они помнят время, когда огромные змеи
Ели их птенцов (им глаза расширяет страх),
Пели песни (а птицы слушали их, немея),
Соблюдали ритм, раскачиваясь на хвостах."
Говорит змееныш: "Ты вовсе меня не слышишь,
Мал мне княжеский череп, узка голова коня,
Мне приелись птенцы дрозда и полевые мыши,
Я устал от того, что ты не слышишь меня."
Отвечает змея: "Давным-давно у змей были уши,
Чуткий слух, нежный голос и сладкий душистый яд,
И гигантские мыши, и яйца мясных кукушек,
Молоко людей -- вот так у нас говорят,
А теперь, вылупляясь весной, норовят уползти в июле,
Ты им слово -- они впустую разинут рот,
Покидают дом и жертву не караулят,
И бродячий князь неведомо как умрет."
13 октября 2019
|
For a third day in a row I've had no wine,
I'm stirring the upturned pot of my head,
What do we have here: the blue or the white
Or the grass rustling through the body's flowerbed,
There's rustle, there's color with a faint white gloss,
There are bluish spots of the deep, deep day,
There's a path through the body for the growing grass
And there's my pot-bellied whistle of clay,
But they don't come, they turn away and scoff:
We don't want your rustle or your clay-pot whistle,
But offer us the liquid, the red and the rough,
Oozing from the bottleneck in a lopsided trickle,
As you enter the lake, so we enter the meat,
Have a sip and remember and surface again,
The Archimedes force is as easy to beat,
As this body of water is easy to drain.
30.04.2020
|
Я сижу уже третий день без вина,
Шевелю перевернутым котелком головы,
Что здесь есть, белизна или голубизна,
Или шорох сквозь тело растущей травы,
Есть и шорох, и белым мерцающий цвет,
Есть и синие пятна глубокого дня,
Есть дорога сквозь тело растущей траве,
Есть пузатый из глины свисток у меня,
Но они не приходят, воротят носы:
Нам не нужен ни шорох, ни глиняный свист,
Только красную жидкость ты нам поднеси,
Через горлышко криво ползущую вниз,
Как ты в озеро входишь, так входим мы в плоть,
Выпьем, что-нибудь вспомним, и снова всплывем,
Архимедову силу легко побороть,
Если досуха выпить такой водоем.
5 мая 2019
|
No, you tell me how it all began,
Who lived once upon and then the whole story;
There was a baldish, oldish man,
And he had a house of many stories,
His old woman used to go shopp---
-- No, cut this crap, stop,
Old man was where they put an ellipsis and say "and so on",
Tell me rather how it all began.
In the beginning there was forest, and they cleared a plot,
Dug out the stumps, laid the foundation,
Drank vodka and said to the gypsy they brought:
"You woman have got no damn shame,
So dance for us..." -- but suppose she wasn't up to it?
And why'd they give a shit?
Actually, no gypsy, they grabbed a broom instead,
Cause drunks are like that: sweep the room and hop in the bed.
You keep going off on a tangent. --
But it's true! -- I don't care where they went,
What they drank and how they partied,
Just tell me how it all started.
It started with Brahma, he was blowing bubbles,
Emptiness dwelling in his entrails,
While he slept, around him there was emptiness,
And that was called "everness" --
No, wait, this is nonsense,
I don't want to know what it means and why,
Tell it another way, give it a try.
In the beginning, there was no time,
Just an impossible dot,
Or not even a dot, but all the same,
The dot had energy, the energy was borrowed,
Somebody somewhere lost it, the dot gained,
And a big bang followed, a miracle followed,
And the Universe, thinner than your handkerchief, got
Inside already... -- to hell with it, dammit,
You're talking nonsense, it's just a trick,
It's just some fucking rhetoric,
Tell me how our love was the thing that was first,
How our eyes met, when there wasn't anything yet,
The word wasn't there, you see -- there were no words,
There were no eyes and no skies at the outset --
Suppose there were? -- then I don't want to know --
Suppose you know? -- I don't want it to show --
Suppose in the beginning there was a dough ball,
One side dipped in sugar, the other in salt,
And it rolled, and in the empty abyss
It was alone, it was all there is,
A half of everything, a fourth, a fifth,
It came up with numbers and invented death,
And death is one, and love is two,
And that is a lullaby song for you,
And now you are sleeping, Finnegan,
But Hawking says, Universe never began.
28.03.2020
|
Нет, ты расскажи мне, как все начиналось,
Кто жил-был, и что случилось однажды;
Жил-был дед, облысевший малость,
У него был дом многоэтажный,
Бабка его ходила с авось... --
Нет, ты это брось,
Дед был там, где ставят три точки и говорят "и так далее",
А ты расскажи, что было вначале.
Вначале был лес, и в нем вырубили делянку,
Выкорчевали пни, заложили фундамент,
Водки выпили, привели цыганку,
Говорят ей: "У тебя стыда нет,
Так спляши нам..." -- а что, если она не хотела?
А какое им дело?
То есть, и не было цыганки, вместо цыганки у них метла,
Пьяные ведь -- помела и рядом легла.
Это какое-то лирическое отступление. --
Нет, это правда! -- И тем не менее,
Что бы они ни пили, с кем бы они ни плясали,
Я хочу знать, что было в начале.
В начале был Брама, и он пускал пузыри,
Пустота была у него внутри,
Пока он спал, кругом была пустота,
Это называлось "всегда" --
Нет, это какая-то ерунда,
Я не хочу знать, что это значит,
Расскажи по-другому, скажи иначе.
В начале не было времени,
Была невозможная точка,
То есть, какая там точка -- и тем не менее,
Она позаимствовала энергию ниоткуда,
Где-то ушли в минус, а она ушла в плюс,
И случился взрыв, то есть, случилось чудо,
И Вселенная, не толще твоего платочка,
Уже содержала -- да ну ее к черту, пусть,
Ты говоришь не то, ты сочиняешь только,
Это какая-то, к хуям, риторика,
Расскажи, как вначале была наша любовь,
Как мы встретились взглядом, а до этого ничего не было,
Не было слова -- понимаешь, не было слов,
Не было глаз и не было неба --
А что, если было? -- а тогда я не хочу знать, --
А если знаешь? -- не хочу понимать, --
А если вначале был колобок,
Один сладкий бок, другой соленый бок,
Он катился, и в бездне такой пустой
Был один, и все заполнял собой,
Заполнял на четверть, заполнял на треть,
Выдумал число и придумал смерть,
Смерть -- это один, любовь -- это два,
Это колыбельной твоей слова,
Вот ты уже спишь, на колу мочало,
Хокинг говорит, не было начала.
14 сентября 2018
|
Among the rotting fruit, as if in a perfume boutique,
On the hints from the audience suggesting ambiguous answers
A fly crosses its legs like in a nervous tic
Ponders expensive fragrances, considers subtle nuances,
Time's decomposed into its parts, like a gob of dust,
It doesn't call anywhere, just annoyingly tickles the palate,
The fly with its three superfluous eyes stares in the stellate
Sky, its transparent wings jerk and collapse,
And the dreams about the land where you've never passed
Sweep away the dust, melt down the pain and quell it.
In that land, the coffins they know as cabins have roofs like a sieve,
Through the cracks in the road there blooms an impossible heather,
And crosses flail their arms like idols unable to believe
Who knows in what, but there's none of it up there either,
On Lenin Square there sits a cracked statue of Lenin
And behind it, an armless plaster statue of Marx
In an eerie contrapposto of Venus bending
One knee, keeps in the folds the rights of the working class.
If I could for once hear the choir of the voiceless statues,
If I could look into the empty eyes of the urban ruins,
Recognizing the wooden creaking of the aimless stairs
And embracing them with all of my bruised
Heart, as if called from the upper flights, from the broken beams --
But they never call, never even try to enter my dreams.
11.05.2020
|
Среди гниющих плодов, как в парфюмерной лавке,
Как подсказки с мест: "она когда-то", "а ты когда-то",
Муха берет на ум, перекрестивши лапки,
Смешанные оттенки дорогих ароматов,
Время, как пыли ком, разложилось на составные,
Ни к чему не зовет, только мелко щекочет нёбо,
Муха тремя глазами лишними смотрит в небо,
Тонкие крылья дернулись и застыли.
И мечты о стране, в которой никогда не был,
Размывают боль и уносят частицы пыли.
В той стране сквозь разломы асфальта цветет невозможный вереск,
В деревянных жилых гробах навсегда прохудилась крыша,
И качают руками кресты, как идолы, разуверясь
Неизвестно в чем, только этого нет и выше,
Там на площади Ленина треснул памятник Ленину,
А за ним безрукий гипсовый памятник Карлу Марксу
В невозможной позе Венеры стоит, подогнув в колене,
Сохранив в складках гипса позор рабочего класса.
Только раз бы услышать хор скульптур бессловесных,
Посмотреть в пустые глаза городских развалин,
Деревянный скрип в никуда нас ведущих лестниц
Узнавая сердцем, как будто тебя позвали
С бывших верхних пролетов, с разрушенных поэтажно --
Нет, молчат, не зовут, не пытаясь присниться даже.
20 августа 2018 г.
|
Anna tends her books like the graves of parents or siblings,
Anna looks from behind the glass and marvels
At a wasp and its victim, dragging and struggling,
At two travellers breeding love in the heat of travels.
Anna prepares a retort in English to Kipling
And ponders the nature of evil.
Books smell of dust, and the shelves cast shade for refreshment,
On a three-legged stool, a flower grows dead and dried,
Anna switches her e-book on with merely a squint,
Kolobok the dough ball rolls towards death on its side --
That's a type-four plot, a god's suicide,
Her voice trembles, and Anna whispers, "please don't".
"There's no running from fate, either way you're bust:
Gobbled up by the forest gang or your own old witch." --
"What did you say it with?" -- jaws are clenched with lust,
But Kolobok doesn't know what he said it with.
02.03.2020
|
Ухаживая за книгами, как за могилами близких,
Анна смотрит с той стороны стекла,
Как турист внушает любовь туристке,
Как оса добычу поволокла.
Возражая Киплингу по-английски.
Анна думает о природе зла,
Книжная пыль, в тени стеллажей прохлада,
На трехногом столе растет неживой цветок,
Анна включает электронную книжку взглядом,
И навстречу смерти катится колобок --
Это четвертый сюжет, самоубийство бога,
Голос дрожит, и Анна шепчет "не надо".
"От судьбы не уйдешь, все решено заранее,
Не зверье в лесу, так дед бы в дому сожрал," --
"Чем ты это сказал?" -- и скулы сводит желанье,
Но колобок не знает, чем он это сказал.
3 июня 2018
|
Among sentient ones there are gods and men
And beings that are akin to Pythagoras,
And so we cuddle down in our den,
Because Moscow is a small city for us,
Because in the thickets of sentient rowan
Where every shrub is predacious and eloquent,
A being enters -- cobwebs rumble and groan --
Like a treble picklock enters a baby grand,
Under the heel, roads rasp, well trod,
Rectangular numbers beat a marching stroke,
By the dead-end-sign god, a street-car god
Moves its whiskers-like-a-milkmaid's-yoke,
Among the sentient ones, weakling bipeds
Stagger, plucked naked, fenced in.
Quarrelsome crows of Pythagoras' kindred
Are god-like free on the garbage bin.
14.10.2018
|
Среди наделенных разумом есть люди и боги
И существа, подобные Пифагору,
И вот мы притихли в своей берлоге,
Потому что Москва -- это маленький город,
Потому что в заросли разумной рябины,
Там, где каждый куст говорящий и хищный,
Входит существо, гремя паутиной,
Как в чужой рояль со скрипичной отмычкой,
Хоженые тропы скрипят под подошвой,
Строй задают прямоугольные числа,
Бог-трамвай у бога кирпич-дорожный
Шевелит усами-как-коромысло,
Среди наделенных разумом от забора к забору
Блуждают неокрепшие ощипанные двуногие.
Сварливые вороны, подобные Пифагору,
Над мусорным ящиком вольны, как боги.
31 октября 2017
|
Clammy hands of the day of yore
Fondle me every night as I dream.
My grandfathers fought in the Trojan war,
Fucked the wooden horse in the interim,
Fucked the shit out of Hydra, Medea, bareheaded slaves,
Centaurs, all nine Muses and Spartan maids with full hips,
And when they met Cyclops, they still kept their ways,
I learned by heart the list of the ships,
Some have forgotten their deeds, but I didn't,
What I see reminds me of them, everything,
The Moirai (them, too), obedient, trembling, spinned
Their guiding thread in the flimsy fabric of being,
Mountains, labyrinths, alligators and lions,
Pikachu and the grass-plains gazelle,
And ninefold, never daring to raise their eyes
Wooden horses, the white carousel.
03.10.2018
|
Каждую ночь меня гладят во сне
Влажные руки прошедшего дня.
Мои деды воевали в Троянской войне,
Деревянного выебали коня,
Крутобедрых спартанок, простоволосых рабынь,
Гидру, кентавра, Медею и девять муз,
Встретив циклопа, они не сбились с тропы,
Список кораблей я выучил наизусть,
Кто-то забыл их подвиги, но не я,
Все, что я вижу, напоминает о них,
Мойры (их тоже) в зыбкую ткань бытия,
Покоряясь, дрожа, вплели их красную нить,
Горы и лабиринты, крокодилы и львы
Чебурашка и степная газель,
И вдевятером, не смея поднять головы,
Деревянные лошади, белая карусель.
7 сентября 2018
|
It is hard to wake up. The morning school bell
Rings by the bed. Marina slaps the alarm clock button,
A brass nut rolls out in the sky and makes it glow golden,
Marina, meanwhile, looks definitely unwell.
Geography's first, she is totally unprepared,
All the blind maps somehow slipped out of her mind.
Let someone else be tortured in front of the blackboard,
This time, the road will drag on and wind.
Besides, the bus is making a weird detour
Lurching into a long-completed construction site,
There are pits and mud, dank air doesn't smell right;
Marina shrugs and stares around, unsure.
At school, it's already period five on the clock,
This thought is vaguely uncomfortable;
As it used to happen before with Marina at school,
On the stairs she bumps into Theo and Alpenstock,
Theo coming down towards her, Alpenstock taking over.
-- Hi scumbag! -- Good day to you too, dumbass! --
He opens his bag and pulls out his geography atlas,
Bound like a magazine with indecent exposure.
Everyone thinks it is funny, the break drags forever,
Lena grabs by accident someone else's bag,
Theo has a crush on her, but this time all is proper:
In his wet hand, an asphodel springs up like a flag.
Marina knows: he picked it himself, had to bend
Down there in the meadows -- Though the way it's been
In the recent years... -- The magazine is in Lena's hand,
For the umpteenth time she is now turning eighteen:
That's on the headstone, if you subtract the dates,
It glistens like wet even if the weather is dry --
Lena is laughing -- when passers-by glance her way,
They make the sign of the cross or just hurry by.
31.03.2019
|
Трудно проснуться, школьный звонок звенит
Рядом с кроватью. Марина бьет по кнопке ладонью,
Выпала гайка и греет небо латунью,
У Марины тоже не слишком здоровый вид.
Первая география, но ничего не готово,
Про контурные карты забыла Марина,
Пусть у доски пытают кого-то другого,
В этот раз дорога окажется длинной,
К тому же автобус нелепый делает крюк,
Выезжая на стройку, которая давно завершилась,
А здесь яма и глина, и нехорошая сырость;
Марина, пожав плечами, глядит вокруг.
В школе уже прошли четыре урока,
От этой мысли неприятное чувство;
Как это и раньше с Мариной случалось часто,
Она встречает на лестнице Федьку и Альпенштока
Федька навстречу, а Альпеншток перегнал.
"Здравствуй, гадость!" -- "И ты будь здорова, пакость," --
Он достает из сумки географический атлас,
Переплетенный, как неприличный журнал,
Всем смешно, перемена кажется бесконечной,
Лена ошибкой лезет не в свой портфель,
Федька в нее влюблен, но в этот раз все прилично:
В мокрой руке топорщится асфодель,
Марина знает, он его сам сорвал,
Там, на лугах -- ему пришлось наклоняться,
А ведь в последние годы... -- у Лены в руке журнал,
Ей в который раз исполнилось восемнадцать,
Там, на камне, такая разница дат,
Он блестит, как мокрый, и при сухой погоде --
Лена смеется -- случайно бросая взгляд,
Прохожие крестятся или просто проходят.
25 апреля 2018
|
