Мифы Романа Неумоева.
Про этого человека ходят уже легенды.
Пересказывают их в разнообразнейших кухнях, салонах, подвалах. Восторженно закатив обесцвеченные глаза и с непременной привязкой к Егору Летову - московские панки. Со священной брезгливостью, нервно теребя германские сигареты и поминутно поминая еврейский вопрос - околотеатральная богема. Мудро сипят в своих обветшалых блочных домах, отложив на минуту "Розу мира" Даниила Андреева - старые тюменские тусовщики.
Кто же есть сей объект страстей? Антисемит? Пророк? Переодетый уголовник?
Существует романтическая версия, что давным-давно, в догорбачёвские времена мрачный коренастый Ромыч возглавлял лихую бандитскую шайку, грабившую партийных толстосумов в глухих околотюменских лесах. Уже тогда отличался бесстрашием, беспардонностью и безжалостностью. Шёл, что называется, до конца. Как-то раз банда нарвалась на милицейский отряд, и в ходе перестрелки пуля вошла в неумоевскую плоть. Криминальные братья успели укрыть раненого командарма в ближайшем подлеске, но бесповоротный крест на его бандитскую карьеру уже был водружён.
Праведный убийца
Плачет у креста
Гордая невеста, каменная фата
Подлые герои в пламенной ночи
А у мира час до полночи
В 1985 году в Тюмени уже существовала ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ - бурно-неуёмное детище мягкого панк-лирника Игоря Жевтуна и безумного поэта Мирослава Немирова.
Недавний бандит Неумоев, грубый и властный, навалился нахрапистым медведем и подмял под себя юную ИпВ - пронзительное знамя "энергетической точки на карте нашей страны". Он провидел свой небесный азимут в панк-стезе. С тех пор смутные контуры полуосознанной сверхзадачи, пугая и маня, вычерчивали извилистый путь конечного существования Неумоева на Земле.
Говорила мне звезда
Про любовь
Да про чёрный серп по сердцу - беда
Да про белый неземной огонёк
Да про выбор мой, что был навсегда.
Знакомство с Игорем Летовым. После непродолжительного периода первоначального увлечения Неумоев остыл к кумиру панковской Сибири. Нутряное, с кровью продирающееся сквозь башлачёвский "колтун на ресницах" романово чувство животно-космической жизни отторгало егорову леворадикально-оксфордскую схоластичность. Неумоев рвался к звёздам, библейской морали и палицам, перешибающим медвежьи хребты. И вместе с тем он беззаветно, по-детски любил зверей.
Из горящих окон прыгают наружу
Раненые звери с добрыми глазами
Детвора смеётся, в детских лицах ужас
До смерти смеётся, но не умирает
В 1988 году Ромыч впервые серьёзно задумался о евреях. Стихийная мифологичность его дремуче-сибирского сознания толкнула мысли по накатанной дорожке. Неумоев узрел в евреях мутное стекло, леденящее огненную русскую порывистость. Мифологизм раздувал пламя недоверия, и муть стекла сочилась в неумоевский мозг змеями раковых метастаз. Ослеплённый ужасом и ненавистью, Ромыч пишет год спустя статью памяти покончившего с собой новосибирского гитариста Дмитрия Селиванова, в которой косвенно обвиняет мировой сионизм в гибели Селиванова и Башлачёва. В остальном по языку и по силе эмоций статья была близка к гениальности. Её не напечатало ни одно издание Советского Союза /так тогда назывались эти места/.
На рубеже последнего десятка тысячелетия Неумоев поддался очередному модному поветрию - презрению к рок-инфантильности. Армагеддон грянет. Нужно понимать, с каким жизненным багажом подойдёшь ты в итоге к этому пределу. А тут рокеры, бля. Сопляки, возомнившие себя архангелами. Не они обладают личностной устойчивостью. А кто?
Так Ромыч стал кооператором. Основав какое-то таинственное МП-СП, он стал появляться в Москве в мрачных пиджаках, утыканных фирменными авторучками, строгих брюках на пуговицах, с дипломатами, полными бланков, печатей и сосудов, искрящихся серебристым блеском.
Да будь хоть негр
А тем более, ч тоя русский
Значит, я не имею права
Торговать грустью
Торговать сердцем, торговать верой:
Вот то ли дело - товарные ценности.
:Шло время, и вечный выбор Ромыча вновь завлёк его в коварную колею духовности. Так вот неожиданно, казалось бы, "завязавшая" ИНСТРУКЦИЯ дала согласие на участие в московском фестивале "Индюки" /апрель 1991 г./. Фестивале, который Костя Преображенский в штопоре клишированного ерничества незаслуженно обосрал / "Дикая Дивизия" № 1/. Отличный был фестиваль, этапный, и все нормальные люди это понимают.
Убить жида
Безумие сердца кипит, заглушая боль
Убить жида
Всё тот же небесный закон голубой
Не спрашивать имя судьи
Что завтра предстанет судьбой
Убить жида, купить пистолет
И дождаться того, кто придёт за тобой
Это был единственный куплет самой нашумевшей песни "Индюков", который Ромыч в запале спеть забыл. Из другого - спетого - однако же, однозначно явствовало, что пресловутого "жида" в финале всё равно Бог спасёт.
Ох, как не любил этот Роберт Смит арабов. Прямо как герой пресловутой повести Камю, так нежно любимой покойным кинорежиссёром Лу Висконти.
А один из редакторов "Рокады" Саша Маркевич по этому поводу сказал, что известного французского писателя спокойней было бы называть Андре Еврей.
И вообще, донельзя много было разговоров на эту тему. Всем известно, что и президент Буш сейчас антисемит. А тут уж:
Эдуард Лимонов в романе "Молодой негодяй" вспоминает, что в молодости однокашники сильно критиковали его любовь к фашисту Кнуту Гамсуну. А Лимонов мучился и кричал, что хороший писатель не может быть фашистом. Повзрослев, однако, он понял, что защищать Гамсуна и не нужно - достаточно пожать плечами и сказать: "Ну, фашист и фашист, это было его личное дело, он с тех пор умер."
Роман Неумоев жив. Если закрыть на это глаза, мне остаётся подписаться под великими лимоновскими словами.
С. ГУРЬЕВ.
Первоисточник - журнал ОКОРОК, № 1-3-8.
