О! Кафка почти что.............

5016: By Юля Фридман [localhost, 62.117.64.17] on Thursday, December 26, 2002 - 02:45:

(Про пороки и вспомогательные средства - по
просьбе Миши переносится из LJ.)

Память абсолютно негодящая. Строчки в
голове не знаю откуда. Договорив до
середины, забываю начало фразы. Решила
вести урок по бумажке.

- Сегодня, - сказала школьникам, - я буду
вести урок по бумажке.
- Это как? - шумят партами.
- А вот так. Вот бумажка. Здесь все
записано. Пункт первый: ОЧЕНЬ РАДА ВАС
ВСЕХ ВИДЕТЬ...
- Что?! Как?
- Сама не пойму. Тут написано...
- Покажите! - не верят.
Все посмотрели.
- А кто, - спрашивают с подозрением, -
это писал?

Пытаюсь разъяснить, наконец, что делают
вспомогательные глаголы (половина пришла
из английских школ, два человека, наоборот,
в глаза не видали английского, но ошибаются
все одинаково). Изображаю на доске грузовик.
Там дядя с круглыми глазами сидит. Рассказываю,
что автомобиль есть вспомогательное средство.
Дядя может сказать: "Я повернул направо,
раздавил старушку, врезался в столб," - но
на самом деле он сидит почти без движения, а
изменения по форме претерпевает автомобиль.

- Я и так могу ее раздавить, - замечает тихий
мальчик Женя.
- Кого, простите? - переспрашиваю с удивлением.
- Да! - оживляется Олег на задней парте. - Ей
хватит велосипеда!
- Велосипед, - возражаю автоматически, - тоже
вспомогательное средство.
- А я могу так, - тихо говорит Женя, опустив
глаза в парту, - без велосипеда...
- В утвердительных предложениях, - я соглашаюсь, -
не передающих отрицания, сомнения или вопроса,
смысловой глагол может сам изменить форму.
- Я могу руками ее удавить, - уверенно говорит
мальчик Ваня, сын учительницы математики.
- А о ком, собственно, речь? - спрашиваю снова,
уже с беспокойством.
- Бабушка! Пешеход!
- Как? При чем здесь Бабушка "Пешеход"?
- Ну вы же сказали: чтобы ее раздавить, нужен
автомобиль. Вспомогательное средство.
- А. Спасибо... да.

Чувствуя растерянность, замечаю, что забыла, о
чем собиралась говорить дальше. Заглядываю в
бумажку. Пауза угрожающе тянется. Читаю
с отчаянием:

- ОЧЕНЬ РАДА ВАС ВСЕХ ВИДЕТЬ!

Затея была бессмысленная: где я остановилась,
бумажка не говорит.

Дома Машка никак не укладывалась спать.
Капризничала. Орала: "Не хочешь спать!
Хочешь целоваться! Хочешь люблять Машку!
Хочешь, чтобы мама! Хочешь на маме спать!"
Я ей сказала:
- Мария Вербицкая! С таких лет?
Машка отвечала:
- Не хочешь Мария Вербицкая! Не хочешь,
чтобы: Мария! Вербицкая! Хочешь целоваться!

Куда катимся.

Памяти Михаила Армалинского

Когда я был еще щенком,
Был мир с пороками знаком.
Совали кто во что горазд
Гей, некрофил и педераст,
И друг на друга, как баранки,
Нанизывались лизбиянки.

Там зоофилы за овцой
Бегут беспечною рысцой,
Тут сладко стонут мозахисты:
Знать, истязают их садисты,
Ест копрофаг из-под собачки
И фетишисты лезут к прачке.

4947: By Юля Фридман [localhost] on Friday, December 06, 2002 - 16:47:

Дорогой Антон Хуев,
доверяю Вашему суждению насчет фамилии.
Выписки из "Работниц" я делала лично.

4944: By Антон Хуев [195.34.45.234] on Friday, December 06, 2002 - 02:09:

Юля, насчет "Работницы", - это кажись, гон...
Да и воще, - фамилие "жидяев" перестанет нравится кому угодно. Это противоистественная фамилие челавека!

4943: By Yulya Fridman [localhost] on Wednesday, December 04, 2002 - 09:35:

По указанию Миши приводится: про участниц
пробега, Колхоз Красный Перец, Женработу и
Старобельск

Иванов (...) показывал подшивку "Работниц"
тридцатых годов. Там хорошие фотографии:
например, коллективный снимок участниц лыжного
пробега "Москва --- Ленинград" в противогазах.

Сняты человек тридцать участниц, между ними
немного мужчин, у стены стоят лыжи, на
участниках пробега видны косые ремни ---
Иванов сказал, это, наверное, от сумок с
противогазами.

Оказалось, что колоссальное количество работниц
и жен рабочих зовут Дусями (ср. стахановка Дуся
Виноградова).

Другая актуальная тема --- пешие путешествия к
месту рождения вождя (буквально так). Из Москвы
в Ульяновск. Перед этим, для тренировки, на
неделю освобождают от работы в цехе. Врачи
отбирают самых здоровых. В репортаже о
группе девушек, готовившихся путешествие,
записано: "Врач осмотрел их и подумал:
"Ни одного изъяна!""

Из статьи "Подстрекатели абортов"
(по письмам читателей):

"Жидяеву Николаю Яковлевичу перестали нравиться
и своя фамилия и свое имя. Он переменил фамилию
Жидяев на Пролетарский, а имя Николай на Молот."

А вот начало другой статьи под названием
"Закрыть поповскую трибуну":

" Почти у самого подножья Кавказских гор, на левом
берегу маленькой речонки Куры, раскинулся колхоз
"Красный перец" ".

(Это настоящий колхоз, в котором встала
проблема: закрыли было церковь, но по настоянию
работниц пришлось открыть заново.)

В журналах "Работница" за 31 год была прекрасная
иллюстририванная сатирическая рубрика, в стихах,
без разбиения на строчки: сплошным текстом.
Вот выдержки:

Грустны жены начсостава: женработа сладко спит.
Как ни взглянешь --- слева справа --- все
равно унылый вид.

От Колесникова --- зава --- здесь даем его
портрет, --- от его дурного нрава для работы
только вред. Вообще-то нет двух мнений ---
стопроцентный бюрократ, а на женщин без
стесненья изрыгает грубый мат. У работниц
льются слезы, заявляют все протест: "Чтоб
избавил от занозы, от Колесникова, трест."


Старобельск

Темней деревянного леса,
Прозрачней озерной воды
Под рельсами бездна железа -
Стереть бы и сбросить следы,

Заглохнуть в своем уголке бы,
Но целится лестницей рельс
В дебелое рыхлое небо,
Как поезд бежит в Старобельск.

И там, где электромонтеры
С похмелья выходят на свет,
"Валуйки" откроется взору,
И будет - вокзальный буфет,

Звон вилок в облупленной зале,
На блюде кровавый карась,
И девушки смотрят глазами,
И юбка у них задралась.

И что нам помехой могло бы -
Где водка прозрачнее слез,
Где если любовь, то до гроба,
До стука вагонных колес.

4748: By Юля Фридман [localhost] on Sunday, September 15, 2002 - 18:18:

Существа, описанные школьниками (7 класс):

ЛЕВОЁЖ имеет острые зубы и когти. Колючки
его расположены на прочных щитках, которые
прочнее металла. Может использовать магию
противников.

РЫЦАРЬ ЗЛОЙ. Носит шлем, броню, на которой
серебряный пояс - который позволяет
телепортироваться. Сражается острым мечём.
В битве он всегда телепортируется за спину
соперника. В 1 неделю он грабит 1 деревню.
Он владеет волшебной палочкой воздуха -
она позволяет ему пользоваться магией воздуха.

МОЛЛИЛО любит носить пояс под цвет его ног.
В бою он влодеет клищами, а тагже силой
2 000 000 000 мужчин. Может менять цвета
под место обитание и заколдововоть врагов
под свои мысли.

КОЛЯ имеет хвост ящера, ушки мышки, кривые
и очень острые клыки и зубы. Он живет в
норе и охотится ночью. Если КОЛЮ обидеть,
он может очень сильно укусить или
поцарапать. Он любит всё грызть и ломать.
КОЛЯ боится только огня и очень яркого
света. По этому днем КОЛЯ почти всегда
спит.

(Последнее описание составила девочка Саша.
Коля -- её брат-близнец.)

4719: By Utochka [dsl081-104-130.den1.dsl.speakeasy.net (proxy)] on Wednesday, September 04, 2002 - 21:29:

to: Граф Цепеллин-Задунайский

Кря!
Да успокойся ты. )
Мы ещё по-настоящему и воевать не начинали. :-)

УТОЧКА. В БЕЛЫХ ПЕРЧАТКАХ.

4701: By Граф Цепеллин-Задунайский [pD951B1F7.dip.t-dialin.net] on Friday, August 30, 2002 - 05:40:

Опять Друг Утят балуется.
Поймаю - дам в рот!
http://www.livejournal.com/talkread.bml?journal=kozlazkov&itemid=316

4700: By Граф Цепеллин-Задунайский [pD951B1F7.dip.t-dialin.net] on Friday, August 30, 2002 - 05:39:

Опять Друг Утят балуется.
Поймаю - дам в рот!
http://www.livejournal.com/talkread.bml?journal=kozlazkov&itemid=316

4698: By http://www.megalit.ru/observer/gb, THE LONG VOYAGE [DialUp-User-123.aichyna.com] on Thursday, August 29, 2002 - 23:10:

Высокоорганизованный Имплант для Космической Атаки, здравствуй!

Я сижу на Синтетическом Организме с Линзовой Нейросетью для Циклического Единения и пишу на коленях, ноутбуком, с непокрытой головой. Там у меня не опилки и не тополиный пух. И там - никакой розовопятой жареной луны. Только Позитронный Робот с Автоматическим Вычислителем для Детерминированной Атаки. Правда.

Пусто. Буквальная буквальная каша, которая была в ней очень давно прежде, съедена тяжелыми нейролептиками. Я здоров теперь. Сижу на солнце, ем чернику, именно так. И пишу тебе черничными пальцами. Облизывать их даже не пытаюсь - от веселой безнадежности. Зато клавиши лижу. Да. Но не так, как случалось очень давно. Сейчас я делаю это чистым языком. Не коноплянно-соловьиным то есть. Сейчас - с ноутбуком, непокрытой головой, на солнце, с Кристофом Виллибальдом Глюком ( Оборонительный Нейросетевой Андроид - Сильвия Нойр, Оборонительная Нейросеть - Дерек Раджэн, Фотонная Оборонительная Нейросеть с Самовосстанавливающейся Оптимизированной Броней для мыслительного Террора и Интенсивного убийства - Синдия Эдьели, Оборонительный Синтетический Терминатор с Автоматическим Линзовым компьютером для Непрерывного Ограниченного Единения - Монтаверди-Хор, Высокоорганизованный Синтетический Естествоиспытатель с Встроенным Модифицированным Естествоиспытателем для Скрытного Точечного Единения - венская версия 1762 ) в "сидироме" - я понимаю, что чем легалайза (Лоботомированный Единичный Гуманоид с Автоматическим Линзовым Аннигилятором для девственной Зачистки) больше, тем его и меньше.

В голове только ты. Виктория. Как и было - двадцать секунд нежного, мягкого, умного, очень красивого - в майские дни сплошное очень давно назад. Голоса. Да. Не так давно, я бы попытался доказать, что там, в голове, например, хорошо прочитаннный "Улетающий Монахов". Но, извини за делезию, как писал очень давно в новогоднем обращении Сержик, "за одного битого отдают двух". Я бит, Виктория! - в моей голове пусто. Извини и за цитату из великого.

Именно так, Вика - уверен, что ты, не уверен, что только там. Потому что ты, конечно, везде. Это общеизвестно и доказано твоим мужем. С которым вы сейчас, наверно, в Высокоорганизованном Искусственном Синтете с Биомеханическим Автоматическим Деконструктором для Ежедневного Нападения. То есть везде по обе стороны всего. И твое вертикальное зеленоглазое Действенное Вычислительное Организмо с Естественным Трансформированным Оптимизатором для Членовредительного Интенсивного Единения. С естественной длиной ресниц 36 (а не 41 как было приукрашено очень ранее), совпадающих с размером ступни.

На самом деле я печатаю не с подсолнечных крыльцовых ступеней в(ы)хода в "внутренний" дворик минского дурдома "Новинки", а с твоих - у которых размер ресниц. Солнце слепит и, оглядываясь вполоборота, я вижу твои колени. И ничего не понимаю. Хотя, понимаю, что если подниму голову, то начнется зев-рык-ров. И услышу далее как до горизонта тянуться эти самые аз делительные линии. Прости неологизм - он мотивированнн суммой всех цифр, которые наличествуют в моем военном билете. То есть я действительно: не понимаю. Пусто. Конец нецитаты, начало филологии. Позитронный Усиленный Синтет для Точечного Обнаружения. Поэтому я оглянулся по-серьзному: вполоборота, а не "в пол оборота".

Скоро я выпишусь отсюда. Домой. Надоело солнце. Хочется в рассеянный свет. Да. Который - все равно - люблю меньше.

Не хотелось отрывать Лоботомированный Единичный Вычислитель (от тебя), адреса твоего не помню, пишу сюда, в прошлое (напишем так).

Я люблю тебя, Вика. И это, конечно, обсуждается. То есть не обсуждается, конечно.

Я люблю тебя, потому что ты единственная женщина, которую не поставишь раком. Ты стоишь из ребра, Вика. Поэтому тебя можно любить. Ты стоишь на звонкой неразменной монете, которая не есть обычная царь зверей и, которая, поскольку люблю - срезает и меня.


Это правда, Вика, а не изящный привет Человекоподобному Искусственному Терминатору и Действенному Импланту для Миротворческой Атаки.


Пожалуйста, отзовись, если у тебя по-прежнему несколько сердец. В их неизменном постоянстве я более чем уверен и чему - поэтому - верен остаюсь. Поскольку пробовал (на зуб) в майские 2000 монету ту самую. На которой сердца 4+-. На зуб и отвечаю. Которым пробовал.


Жду, остаюсь пока на солнце, с надеждой на понимание, а не очередное знакомство с последующим снятием головы. И не прощай мне возможные ошибки, а также izвини за неопущенные звенья тире.


Антигуманная Лоботомированная Единица с Самовосстанавливающимся компьютерным Деконструктором для Автоматического Вредительства и Интенсивного Допроса, Человекоподобный Искусственный Клон, Действенный Андроид.

going up uP UP...GOING DOWn DOwn Down...

(c) www.livejournal.com/users/sasha_nova

4600: By Linda Gad [localhost] on Thursday, July 04, 2002 - 06:20:

Плыло белое лето, и смеялись драконы,
Ядовитое солнце зажигало дома,
И курящие толпы, обступая балконы,
На сухие поленья походили весьма.

И в каком-то году календарные сроки,
Разве прочны спирали в небесных часах?
Что взойдет, то взошло навсегда на востоке,
Далеко обгоняя наш маленький страх.

Задает мне хозяйка все больше работы,
Со свечою за пяльцы садится сама,
И поденщицам нашим мерещится кто-то,
На сухое растенье похожий весьма.

Вечер черной вдовой семенит вдоль окраин,
Утро стынет в пруду, нахлебавшись со дна,
Потому что сегодня вернется хозяин
По железным дорогам ее полотна.

4591: By Юля Фридман [localhost] on Sunday, June 30, 2002 - 02:29:

По мотивам рассказов пользователя some: Плуцер-Сарно,
человек огромный, похожий на волосатый шкаф, в
кафе ведет себя, как животное. Он садится жопой
на стул и вызывает официантов; заказывает
десятикратную порцию по всем пунктам меню,
может быть, и не глядя в меню. Официантки,
занятые Плуцером, бегают вокруг его столика,
а все прочие посетители, вынужденные бесконечно
долго ждать своей порции, смотрят на Плуцера
с ненавистью. В конце концов Плуцера оставляют
все официантки, потому что это невозможно
терпеть. Тогда Плуцеру начинает казаться, что
ему еще не принесли хлеба и сперва он,
надсаживаясь, издалека требует хлеба у
официанток. Но ему не дают. Плуцер
оглядывается окрест и замечает, что у соседа
справа есть булка. Плуцер встает, отрывая
жопу от стула. Подходит к соседу и громовым
басом интересуется, нельзя ли ему тоже немного
хлеба. Сосед, видя Плуцера, жалеет его --
может быть, сирота -- и протягивает булку и
нож, но Плуцер не берет ножа, а отламывает
рукой огромную горбушку с конца. Пожирая хлеб,
он идет назад, к своему столику, и тут его
замечают официантки. Они обступают Плуцера
со всех его сторон и начинают скандировать
хором: "МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У НАС НЕЛЬЗЯ СО
СВОЕЙ ЕДОЙ. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У НАС НЕЛЬЗЯ СО
СВОЕЙ ЕДОЙ. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У НАС НЕЛЬЗЯ
СО СВОЕЙ ЕДОЙ." Поскольку Плуцеру нечего
на это сказать, его с позором вышвыривают
из кафе.

Эпизод в кафе "Пироги", со слов Плуцера лично.

Плуцер проходил мимо какого-то (забыла) магазина
уцененных товаров или, может быть, экзотических
мод. В витрине висел костюм пожарника, кажется,
форма начала века. Плуцер вошел и купил костюм
за 200 с чем-то рублей. Он начистил зубным
порошком все металлические детали, а пуговицы
пришил новые, гербовые, чтоб им блестеть. В
таком виде, подцепив на улице Руднева, Плуцер
явился в кафе "Пироги".

На входе Плуцера попытались задержать со словами:
"У нас нельзя в рабочей одежде."

За столиком Плуцер жрал, а Руднев слюняво тыкал
во что-то вилкой. По соседству какой-то "удивительно
гадкий бизнесмен" распекал двух своих секретарш.
Употребляя матерные выражения, обещал понизить
девушкам заработную плату. Девушки робели и
молчали, кушая через силу. Плуцер, будучи от
природы чрезвычайно галантным, слушал-слушал
это и не выдержал. Дождавшись очередного непечатного
изъявления со стороны бизнесмена, он вскочил,
опрокинув стол, и заорал: "Вы оскорбили мою даму!"
("Правда, -- смущенно добавил он, уже рассказывая
это нам, -- никакой дамы со мной не было...")
Руднев ничего не сказал. Плуцер разбил много
посуды и надавал (как он выразился) бизнесмену
в ебало. Его с позором вывели из кафе.

4586: By Линда Гад [localhost] on Sunday, June 23, 2002 - 17:27:

Критик Белинский на задворках бывшего мира
Затянется из трубки, и начнется веселая кутерьма.
Нам до вас нет никакого дела,
Мы умерли, решительно, и неправда нам надоела,
Нам хорошо, и кругом зима.

Культурные резервации, от истории валит дымок,
На сердце болмат, баламут, и вокруг какая-то пятница,
Я люблю вас, женщины, пропавшие между строк,
Кот Виссарион, пара худых сапог,
Тащит к запруде маркиза Г., а тот только пятится.

Я люблю литераторов, которые мечтали о том,
Что бесцельно с целию, что зависимо и свободно,
Здесь лежит календарь, помеченный страшным числом,
Без числа мартобря мы проникли в стеклянный дом,
На прескверный сыр попавшись неблагородно.

Критик Белинский сетует сгоряча
На того, кто поставил привычку выше страсти
И заставил нас плакать, а в следующей части
Роняет чугунную голову с чугунного же плеча.
Девушка, пьянствуя с церковным хором,
Не любя, скажет правду, у нее большие глаза,
Что ни дом, то родина, и страшные чудеса,
У вдовца соседа живет коза,
Ест крапиву и пакостит под забором.

4579: By Юля Фридман [localhost] on Monday, June 17, 2002 - 04:26:

Оборвали на полусне.
В какой-то богемного толка компании я
демонстративно вставала под звуки
российского гимна. Как сейчас
кажется, слова в нем были, скорее,
русофобские:

[Наш флаг трехцветный?] орел двуглавый,
Народ свободный, тиран кровавый

[и вообще страна хорошая]

И длиннохвостый [солитер?]
Над нею крылья распростер.

4576: By Юля Фридман [localhost] on Sunday, June 16, 2002 - 05:13:

Несвежи и нехороши,
На гробик падают шиши,
Все в черных маленьких часах,
Растут часовенки в лесах.

Растут часовенки, тук-тук,
Ты вскинешь головенку вдруг,
Стучатся снова -- ах, прости,
Мы вечно будем взаперти.

Бом-бом, тук-тук, ядрена мать,
Нам будет нечего терять,
Растут часовенки, ку-ку,
Ворона скачет на снегу,
Молчу и вспомнить не могу.

Стучат часы, неловкий смех,
Зачем-то мы виновней всех,
И там, где времени в обрез,
Мы странный вырастили лес.

А ты -- молчу, мне стыдно снова,
Ни имени, ни даже слова
Не вспомнить, столько перемен,
И лес шумит у самых стен...

4575: By Юля Фридман [localhost] on Sunday, June 16, 2002 - 02:57:

Вильгельм Буш,
"Диоген и гадкие мальчишки из Коринфа".

(Courtesy of Parf, непревзойденной
владелицы раритетных изданий.)

Философ в бочке, выбив донце,
Лежал задумчиво на солнце.

Мальчишка это увидал
И вмиг приятеля позвал.

Тот тут как тут. Они вдвоем
Стучатся в бочку, словно в дом.

Мудрец из бочки вопрошает:
"Эй! Эй! Что это означает?"

Тот из двоих, на ком берет,
Достал свой водный пистолет.

Из бочки лезет, встав с колен,
Как пудель мокрый Диоген.

Мальчишки прочь! Едва он лег --
У самой бочки топот ног.

Вот бочка катится, трещит.
"Стой! Стой!" -- философ им кричит.

Крутясь, кружится голова.
Но жизнь не терпит плутовства.

Природа гневом уж объята.
Грядет суровая расплата:

Торчат из бочки два гвоздя,
Подол цепляют не шутя.

Два шалуна на двух гвоздях
Ногами дрыгают в слезах.

К чему брыкаться и кричать?
За все придется отвечать:

Кто бочку вынудил вращаться,
Под нею должен оказаться!

Вот два коринфских шалуна
Лежат в пыли, как два блина,

Они раскатаны, как тесто,
Лежат и занимают место.

Философ, видя их тела,
Сказал: "Да! Таковы дела," --

И в бочку поспешил забраться,
Чтоб размышлениям предаться.

Перевод весьма ужасен; размер сглажен и испорчен,
и число двустиший превышает число (гениальных)
картинок. Картинки будут в следующем выпуске
журнала "Барсук". Там же будет подходящий перевод,
если кто-нибудь мне в этом поможет. Немецкий
оригинал прилагается.

Diogenes und die boesen Buben von Korinth

Nachdenklich liegt in seiner Tonne
Diogenes hier an der Sonne.

Ein Bube, der ihn liegen sah,
Ruft seinen Freund; gleigh ist er da.

Nun fangen die zwei Trophen
Am Fasse an zu klopfen.

Diogenes schaut aus dem Fass
Und spricht: "Ei, ei, was soll denn das!?"

Der Bube mit der Muetze
Holt seine Wasserspritze.

Er spritzt durchs Spundloch in das Fass.
Diogenes wird pudelnass.

Kaum legt Diogenes sich nieder,
So kommen die boesen Buben wieder.

Sie gehn ans Fass und schieben es,
"Halt, halt!" schreit da Diogenes.

Ganz schwindlig wird der Brave, --
Passt auf! Jetzt kommt die Strafe.

Zwei Naegel, die am Fasse stecken,
Fassen die Buben bei den Roecken.

Die boesen Buben weinen
Und zappeln mit den Beinen.

Da hilft kein Weinen und kein Schrein,
Sie muessen unter's Fass hinein.

Die boesen Buben von Korinth
Sind platt gewalzt, wie Kuchen sind.

Diogenes der Weise aber kroch ins Fass
Und sprach: "Ja, ja, das kommt von das!"

4560: By sofronyi [ts18-a209.Moscow.dial.rol.ru] on Friday, June 14, 2002 - 01:27:

>>На днях к нам приезжал Максим Волчкевич.

Есть такой. Приятель (и соавтор) Алексея Корецкого.

Похож на таракана!

Привет (и Мише, в том числе).

4559: By Юля Фридман [localhost] on Thursday, June 13, 2002 - 23:36:

Саша Х. имеет странное хобби для школьного
учителя и кумира своих старшеклассниц: он
всегда ездит в электричке без билета и
дразнит контролеров беспрекословным
повиновением. "Я очень люблю слушать, что
мне говорят контролеры, -- он говорит. --
Потому что они всегда говорят разное. Один
контролер мне сказал: предъявите билет. Я
сказал, что у меня нет билета. "Тогда, --
говорит контролер, -- платите штраф." Я
сказал, что и денег нет. А он как-то очень
хорошо, безо всякой злобы мне отвечал: "Тогда,
молодой человек, выходите из электрички. Без
денег сейчас никуда."

Вначале я этого не знала; отправляясь на дачу,
мы пошли было покупать билет, но в кассе
оказалась огромная очередь, а мы уже начинали
опаздывать на электричку. Следующая шла через
час. Я спросила, точно ли не пускают теперь
без билета на электричку. Хачатурян сказал:
"Да. Там стоят турникеты. Но есть народная
тропа. Если хотите, мы можем побежать народной
тропой. Но там действительно придется бежать."
Мы побежали. Народная тропа проходила между
шпал и завершалась крутым подъемом на платформу.
Там был заборчик, и по нему лезли безбилетные
зайцы, в основном бабушки в юбках и с коробами.
Одна бабушка уже перелезла и давала своим
товаркам инструкции: "Ногу ставь сюда. А теперь
сюда. А теперь здесь." Там было хорошо.

Хачатурян предупредил: "На электричке должно быть
написано "Волоколамск"." На электричке было
написано "Шаховская". "Ничего, -- сказал
Хачатурян, -- это еще дальше. Конечная на этом
направлении." Я не поверила, потому что твердо
помнила, что Шаховская -- одна из ряда не слишком
крупных станций, и дальше еще долго ехать. Мы
поспорили было с Хачатуряном, и вдруг меня осенило.
Я замолчала. А Хачатурян все спрашивал:
-- Ну, так что там за другие станции?
-- Угадай, -- говорю зло.
Хачатурян подумал:
-- А. Шишковка, Шахматовка?

Контролеры сказали нам: "Как не стыдно! С детьми
едут и не берут билета." Мы перешли в тамбур, а
оттуда в другой вагон, и доехали до нужной нам
станции.

На обратном пути Хачатурян спросил меня, не хочу
ли я взять билет. Я вежливо отказалась. Хачатурян
обрадовался: "Теперь, -- говорит, -- они не смогут
сказать нам то же, что в прошлый раз. Мы же
едем без детей." Мы поговорили о разных, по
большей части школьных, делах, Хачатурян подтвердил,
что Гейдман вернулся к ним в 43 школу, и мы стали
писать по слову стихи. Пришли контролеры: злая
старушка в очках и милиционер. Они сказали: "Что?
Нет денег? Что за наглость. Так нельзя. (Шепотом)
Ну, платите сорок пять рублей на двоих. Что??? Не
хотите платить??? В тамбур! На выход!" Мы,
соблюдая инструкции, пошли в тамбур и попытались
уйти в последний вагон, но злая старушка в очках
нас поймала. Мы попытались выйти и войти, но она
нас снова поймала: "Что??? Ну, это уже наглость!
Так нельзя! Идите в первый вагон." Мы шли, а
она подгоняла нас сзади, и сказала Хачатуряну:
"А еще с девушкой! Жених называется!" -- и мне:
"Тогда ты давай за него плати!" Контролерша отстала,
но мы послушно пришли в первый вагон, сели там и
стали писать стихи по слову. Хачатурян, оказывается,
не вполне расслышал злую старушку и похвастался:
-- А ты заметила? Они, кажется, сказали, что я
жених. Это они как бы обозвали меня: "жених", такое
ругательство.
-- В твоем возрасте, -- говорю, -- ты должен быть
польщен, что тебе еще можно сказать "жених".
Хачатурян поморщился:
-- Да... это верно. Но, -- добавил не без
язвительности, -- это все, конечно, твое обаяние.
Оно закрыло им глаза.
-- Это, -- говорю, -- безусловно.
Мы продолжали писать стихи, и на станции
Новоиерусалимская Хачатурян сказал, что отсюда ходит
много электричек, а я спросила, хочет ли он выйти
и поехать на следующей, а он сказал: "Нет. Я,
напротив, намерен строго следовать данному мне
указанию пройти в первый вагон; выйти из него мне
никто не разрешал. Впрочем, конечно, если ты
хочешь..." Нас высадили на станции Истра. Точнее,
нам сказали: "Ну, это уже наглость. Так нельзя.
Идите в тамбур, доедете там," -- но Хачатурян, к
счастью, этого не расслышал.

Мы вышли и на скамеечке писали стихи, и Хачатурян
предложил писать стихи с конца, то есть, начать
с последнего слова, и к каждому последующему
приписывать предыдущее. Мы написали второе
стихотворение таким образом, но не докончили,
точнее, недоначали. Стихи получились не очень
хорошие, но все же приводятся для истории.

[От начала к концу]
***
Цветы в саду благоухали,
Струились светлые струи.
И много раз они стихали,
И вновь стихали. Соловьи

Меж тем на ветках стрекотали.
Жужжал скворец, скрипела дверь,
Пустая бочка из-под Вали
Внезапно вырвалась как зверь.

А пузырьки с клочками шерсти
Вокруг кружились, как в кино,
И Валя видела отверстье,
Напоминавшее окно.

Цветы тем временем увяли,
Иссякли светлые струи,
Скворцы уж сдохли, не жужжали,
Не стрекотали соловьи.

[от конца к началу]
***
............
Вот пожилая итальянка
Ушибла голову об пол,
Держа в руках четыре склянки,
И к парапету подошел

Один матрос, быть может, спьяну
Надевший на нее парик.
Из непроглядного тумана
Кошмарный вдруг раздался крик:

"Эгей, гражданка, не в метро же:
Куда идешь в своих штанах?"
Бац! кто-то получил по роже,
Когда корабль исчез в волнах.

Второй матрос утратил душу,
Приняв за якорь (*); Ив Монтан
Свиньей был гадкою укушен,
А Николай упал в фонтан.

Примечание:
(*) приняв за якорь -- матросский жаргон,
означающий: употребив чрезмерно много спиртного.
Ср.: принять за воротник.

4558: By Юля Фридман [localhost] on Thursday, June 13, 2002 - 20:32:

Девочка Зюка (Марина) идет впереди, я за ней.
По узкой тропинке идем в дачный магазин. Впереди
ручей, через него лесенка-мост. Зюке в конце
июня будет семь лет. В начале пути спрашивает:
-- Как ты хочешь пройти, по камням через добрую
собаку, или тебе придется нагинаться?
(Зюка босиком, я соображаю, что она не очень хочет
идти по камням.)
-- Как тебе удобнее. Мне не трудно нагибаться.
-- Тогда идем тут. (Помолчав) А сколько раз тебе
нужно пройти туда-сюда, чтобы запомнить дорогу?
(Боюсь, она наблюдала из окна мои попытки
ориентироваться среди двух калиток. Я начинаю
нервничать.)
-- Можно, я не буду тебе отвечать? А то мне
станет очень стыдно.
(Зюка делает жест руками: дескать, все, нет
вопросов.)
-- Я пробегу здесь быстро, а то крапива.
-- Давай.
(Догоняю ее.)
-- Видишь, какая у нас крапива? Это садовник
постарался.
-- Садовник сажает крапиву?
-- Ну (смеется), это у нас тут так говорят.
Когда крапива высокая или репейник.
-- Дикий садовник? Вроде лешего? Который живет
за дачными садиками и нарочно сажает колючие
сорняки?
-- Ну да. А как ты думаешь, леший откуда?
Думаю и правда; потом начинаю говорить примерно
о том, как одна волна поселенцев сменяет другую,
и предыдущие (рассеянные, оставшиеся по одному
на старых местах) в передаче последующих всегда
оказываются наделенными волшебными свойствами.
Особенно если с ними пришлось повоевать. Или
если жильцы въезжают в пустой дом -- он всегда
населен привидениями. А еще, говорю, вот что
случается в том же роде: если было два племени,
и они враждовали, то божки одного племени будут
демонами у другого. Зюка перебивает:
-- Я в этом не очень хорошо разбираюсь, потому
что, видишь ли, я в бога не верю. А что такое
демоны?
(Радуюсь, хочу продолжить тему о трансформации
значений.)
-- Демоны -- это злые духи; там, где есть Сатана,
просто его приспешники. А насчет бога -- ну что
ж, мы ведь сейчас говорим, во что верят люди вообще.
Вот демоны, как, может быть, русалки, лешие или
царь Кощей...
-- Царь Кощей? Это из "Руслана и Людмилы".
-- Да. А Пушкин его взял из фольклорных источников.
Ты же читала сказки? Только в сказках для детей
он обычно просто Кощей.
-- Кощей Бессмертный.
-- Кощей Бессмертный. А здесь, видишь, он царь.
Может быть, он и правда был царь какого-нибудь
соседнего народа, и на удивление долго жил, вот
его и прозвали Бессмертный. Может, он был злой,
может, и не был: царь врагов воспринимается как
злой в любом случае. Он мог быть даже не тощий,
а толстый, как бочка. Иногда в легендах все
переворачивается наоборот.
-- Да. А ты помнишь это место из Пушкина? Из
"Руслана и Людмилы"?
-- Какое место?
-- Про Лукоморье.
-- Да.
-- Наизусть помнишь?
-- Да, наверное.
-- Можешь прочесть?
-- М-м-м... конечно.
(Читаю. Слушает тихо, перебивает только в одном
месте.)
-- Что такое чахнет?
-- Теряет жизненные силы. Становится совсем тощим.
Он же над златом чахнет: стоит и жадничает, не может
налюбоваться, и забывает, например, поесть.
-- Что такое злато?
-- Золото. Это так часто бывает: вместо "голод"
раньше говорили "глад", даже вместо "мороз"...
-- А я однажды, знаешь, читала стихотворение.
Какое, уже забыла. Только я в нем ничего не поняла.
Потому что, ты можешь себе представить, там были
ударения для рифмы все переставлены! Ну, читай
дальше.
(Читаю. Продолжаем разговор в том же роде. Назад
Зюка ведет меня мимо доброй собаки. Это овчарка,
довольно большая, на цепи. Машет хвостом, завидев
Зюку издалека. Подходим ее погладить, минуя
плакат на воротах "ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА!")
-- Видишь, какая она добрая? -- спрашивает Зюка. --
Она уйти не может, потому что она на цепи. Ты
любишь собак? Ей здесь скучно. Поэтому мы и
приходим сюда иногда.

4556: By Юля Фридман [localhost] on Thursday, June 13, 2002 - 17:10:

Дурак -- не тот, кто пытается переоткрыть
велосипед. Дурак тот, кто пытается, но не
может, и даже забыл, зачем велосипед, и в
разговоре старается создать впечатление,
что велосипед -- глубокая и какая-то душевная
вещь, из тех странных, о каких не смеешь
говорить внятно: они требуют лепета.

Но по обрывкам смыслов и знаков, из
которых складываются его сумбурные речи,
нельзя не восстановить исходный образ. Не
потусторонний, увы, а раз и навсегда
вербализованный, рукотворный. Не идея
о велосипеде -- нет, готовый массовый
продукт, с техническим описанием и печатью
производителя.

Мне случалось много раз так попадаться,
ловить себя на беспомощных попытках
переоткрывать самые незамысловатые
средства передвижения. Хоть я и дура,
значит -- а все-таки считаю, что
незлокачественная. Злокачественный
дурак тот, кто прячется от догадки о
банальности (зд.: вторичности) посетившего
его прозрения или переживания. И
старается выдать контаминацию расхожего
смысла за продукт личной сердечной работы,
не только не давая себе труда очистить
сигнал, но добавляя шумов.

Зато оно в общении полезно: между
собеседниками проскочит искра узнавания,
вот и сказались душой, без слов. Пусть
не благодать, но имитация благодати. Зачем
им отдавать себе отчет в том, что узнали-то
всем известный (но испорченный) велосипед.
Может, оно не так уж и глупо? Действительно,
что такое дурак. Не тот ли, кто действует
против своей пользы? И то: расхожая мудрость.
Вот теперь и ясно, наконец, что такое дурак.

4555: By Юля Фридман [localhost] on Thursday, June 13, 2002 - 14:30:

Лет пятнадцать назад Николай Александрович
Джанумов преподавал у нас в школе начальную
военную подготовку. Он был старший лейтенант
с усиками, любил, чтобы носили галстуки и
разбирали автоматы. Миша Вербицкий как-то
раз имел у него в четверти единицу.

Вчера, когда мы шли на электричку, Хачатурян
сказал:
-- На днях к нам приезжал Максим Волчкевич,
не знаю, помнишь ли ты его, и сообщил со слов
Рафа следующую историю. (Будто бы Раф однажды,
не так давно, при большом скоплении народа, ее
рассказал.) Знаешь ли ты историю про Рафа и
Джанумова?
Раф = Рафаил Калманович, учитель математики.
-- Нет, -- говорю, -- пожалуйста, скорей
расскажи.
-- Как-то в школе, вечером, Джанумов зашел
в кабинет к Рафу, притворил дверь и сказал
ему, что он его уважает. Потому, что Раф
мужчина. Потому, что в школе двое настоящих
мужиков, Раф да Джанумов, об остальных нечего
говорить. И поэтому сейчас он, Джанумов,
доверит Рафу свой главный секрет. Раф был
растерян и попытался уклониться от
откровенности, но Джанумов настаивал, и
отказываться было невежливо. Джанунов
отвел Рафа вниз, в глубокий школьный подвал,
раскрыл ключом какую-то дверь и показал ему
колеса, цепи, огромные шестеренки, железяки
удивительной формы, образующие на полу огромную
кучу.
"Вот! -- сказал Джанумов. -- из этого я соберу
броневик! Ни у кого в школе нет броневика,
а у нас будет."

Я вспомнила, что работала однажды на практике
в Ботаническом саду с девочкой из параллельного
(нематематического) класса по имени Люба Б.,
очень хорошенькой. За прополкой пионов она
мне призналась, что они с девочками стараются
всюду сопровождать Н. А. Джанумова, носят
военную форму и с удовольствием участвуют в
игре "Зарница". К сожалению, она сказала,
Джанумов уже женат, у него красивая жена,
лучше бы она ее никогда не видела. А однажды
им для проведения маневров достался броневик,
вроде бы чрезвычайно воодушевивший Джанумова,
но он не ходил, а стоял, и в соответствии со
сценарием ей выпало просидеть там вдвоем с
лейтенантом около получаса, готовясь к боевой
операции. Я рассказала об этом Хачатуряну.
-- Насчет броневика, -- задумчиво сказал он, --
она могла и приврать. С другой стороны, Раф
уж точно не выдумал эту историю!
-- Зачем ей врать, -- говорю, -- она же
рассказывала не о броневиках, а о романтическом
переживании своей жизни.

Дальше мы шли молча, и я вспоминала Любу Б.,
тоненькую и красиво одетую, на грядке с пионами.
В самом начале ее рассказа, еще не разобравшись, я
бестактно спросила, как это ее угораздило играть
в зарницу, и главное, с Джанумовым лейтенантом.
Я вспомнила, как она мне ответила.

-- Потому, что он настоящий мужчина, -- говорю.
-- Прости, ты о чем? -- переспрашивает Хачатурян,
очевидно, думавший о чем-то своем.
-- О Джанумове, -- говорю с досадой.

Хачатурян вежливо промолчал. Электричка вот-вот
должна была подойти, мы свернули из-под моста.

4538: By Юля Фридман [localhost] on Wednesday, June 05, 2002 - 02:50:

О веселом.

Кооператив Ништяк какого-то там числа, где-то
третьего дня был прекрасен, должно быть, в июне.
Несмотря на тяжелый похмельный синдром Кюрваля.
Таня стучала в бубен, начернивший ей кончики
пальцев. Пальцы были отчищенны.

Дугин рассказывал об успехах Небесной Евразии,
кажется, не очень земных (но мы отстали, он
сказал, по заграницам). Тридцать тысяч
буддистских калмыков (это сказал Паша З.) вступили
в Евразию в полном составе. Кажется, они вначале
попали не в ту Евразию, но вскоре разобрались.
Еще там есть Муфтий и ламы двух цветов, забыла,
каких; красивые. Миша хотел, кажется, еще
желтого и зеленого, но Дугин строго заметил:
"Знаете, Миша. Хорошенького понемножку."
Есть и евреи, но не как у всех: "Евреи у нас
меняются, -- объяснил Дугин, -- потому что они
все время сидят. Хорошие, проверенные люди,
многие прямо из общества "Память". Раньше они
были других убеждений, теперь им надоело, а
радикальность осталась, ну и ударились в другую
крайность, естественно."

Говорили о сайте всех русских философов, и
вообще о философах. Дугин назвал одного очень
хорошего философа из Ленинграда, а я забыла
фамилию. Он сказал: "Замечательный человек.
Просто замечательный. Но у него тяжелая
шизофрения, последняя стадия... Он сочинил
пьесу "Тридцать девять шагов". Он читал роман
Достоевского "Преступление и наказание" и все
там высчитывал -- вот шаги, например, -- и
всюду у него выходило тридцать девять. Он
замечал, допустим, что в этом месте Раскольников
повернул налево, а там поворот только правый --
значит, действие происходит в каком-то зеркальном
Петербурге... словом, черт знает что такое.
Он даже и убил старуху-процентщицу, или это
он жену свою убил; прекрасный человек. Я
навещал его, он там сидел посреди кухни, смотрел
в одну точку... очень хороший философ, просто
замечательный."