Не то чтобы все рок-журналисты были бляди. Конечно, все рок-журналисты мерзавцы и бляди, но ведь и все рекламщики бляди, и телерепортеры тоже бляди, и экономисты, и банковские чиновники конечно бляди. Не говоря уже о депутатах Государственной Думы. И все же, в самом занятии рок-журналистикой есть нечто дополнительное, непостижимо и фундаментально отвратительное. Ни рекламная работа, ни тележурналистика, ни даже депутатство в Государственной Думе никогда не будут столь нечеловечески мерзки и ужасны. Рок-журналистика есть род социальной язвы, наподобие алкоголизма, дианетики, макдональдса или налоговой службы.
Если всех людей, которые пишут статьи о "роке", свалят в один большой мешок и утопят в сраном говне, человечество станет счастливее и здоровее. Рок-журналистов следует морить дустом, как тараканов.
Рок-журналист никогда не слушает музыки. Я знал одного рок-журналиста, который считал, что для улучшения качества звучания компакт-диск следует подержать минут 5 в кипящей воде. Все диски, которые ему презентовали, рок-журналист варил в кастрюле.
Концерты, которые рок-журналисту доводится посетить, он проводит в фойе либо в баре, общаясь с себе подобными тоже недочеловеками. Об относительных качествах той или иной группы рок-журналист узнает только от коллег.
Существование рок-журналиста посвящено обслуживанию одного-единственного социального заказа; поддержанию подлого, некрасивого и абсолютно ложного мифа. Якобы есть два рода поп-музыки. Одна из них для лохов: группы Демо, Руки Вверх, Мираж и Алена Апина. Другая называется "рок", "альтернатива" и в силу этого самого названия она непременно лучше. Противостояние этих самых "рока" и "попсы" есть основной и системообразующий конфликт молодежной культуры; этот конфликт, созданный на пустом месте кастой рок-журналистов, единственно и оправдывает их пакостное, мелкое существование.
Мне понятно, для кого играют группы вроде Руки Вверх, Демо или Миража - для лохов они играют; другими словами, для публики. А для кого играет Александр Ф. Скляр, Мумий Тролль, или группа Тотал? Для кого пел Курдт Кобэйн и группа Rage Against The Machine? Для рок-журналистов и тех несчастных идиотов, которым промыли башку на "Нашем Радио" и его нерусских аналогах.
Это явление и называется "альтернатива".
Структурно, "альтернатива" отличается от "попа" потоком мутной, маскулинной энергии (если и попадется случайно баба в "альтернативной" группе, то непременно страшно прокуренная, испитая пивом, а обыкновенно еще и с обритой головой вроде манекена). Еще "альтернатива" не стрижет грязных нечесанных волос и играет на стремных электрогитарах, а "поп" пляшет и вертит сиськами под фонограмму. На этом разница между "альтернативой" и не "альтернативой" благополучно заканчивается.
Роль рок-журналиста здесь понятна - увлекая почтенную публику ложным противопоставлением "попа" и "альтернативы", он вытесняет за пределы знакового поля все, что не является, грубо говоря, группой Вирус и Юрием Шевчуком. В России это явление известно под названием нанайской борьбы - для обоюдной прибыли два живоглота делают вид, что воюют друг с другом не на жизнь а насмерть, а в это время оборотистые подручные обирают карманы почтенной публики.
То же самое происходит, разумеется, в политике, религии, искусстве и вообще в любой области человеческой деятельности; подлая гадина в каждом из этих случаев называется одинаково - журналист.
За первые 5 лет существования группы, были опубликованы, кажется, всего две сколько-нибудь информативные статьи о "Раде и Терновнике": интервью в порнографической газете Еще и в желто-голубом Московском Комсомольце. И там и там рассказывалось об эротике, андрогинности и других аспектах полового вопроса, в применении к творчеству.
Музыка "Рады и Терновника", действительно, заряжена эротикой - весьма и весьма. Не в том смысле, что солист, как это случается с другими коллективами сопит, стонет в тяжело дышит в микрофон, а выкрашенные ядовитым пергидролем с завитыми кудряшками гитарист с басистом имитируют половой акт в жопу; но сама динамика, композиция и даже запредельная голосовая эквилибристика Рады - апеллируют к самым непосредственным, базовым, телесным функциям организма. К любви, к дыханию, к смерти.
Первый альбом группы назывался Графика; записанный в 1991 году, этот диск являл собой своего рода фокус, абсолют наступавшей на территории бывшей России полярной ночи. Мир "Графики" не просто богооставлен; он оставлен всеми богами, добрыми и злыми - кроме чисто географических знаков, идолов, демонов и гениев места. Гордо заявленная ("аристократы окраин") маргинальность не оставляет слушателю никакого выхода, никакой (ни позитивной, ни негативной) иерархии и никакого порядка. Действительно, "Графика" (несмотря на хорошо выстроенный звук и композицию) - один из самых хаотических и радикальных в абсолютной непредсказуемности альбомов советского, да и пос-советского рока. Ни о каких рамках жанра или стиля речи не возникает; неудивительно, что альбом этот благополучно проигнорировали все до единого рок-журналисты и бытописатели андерграунда. Протеическая и бесформенная музыка "Графики" не поддается рациональному объяснению; единственно содержательная рецензия рецензия ( "Пойдешь за реку..." Саши Шермана) являет собой коллаж, нарезанный из текстов Рады.
1990-е и до сих пор Рада и Терновник провели как концертная группа. Выпущенные в это время альбомы являют собой в основном не слишком удачные попытки воссоздать в студии. концертное звучание. Лишенные магической концертной харизмы Рады, эти диски сваливаются - местами - то в ритм-н-блюз то чуть ли не в хард-рок. Психоделичность "Графики" на месте, но от хаоса и непредсказуемости звуковой не остается практически ничего. Плоский, форсированно выстроенный студийный звук не дает никакого представления о самых магических концертных моментах - моментах неразрешенности, импровизации и вдохновенного хаоса.
Последний диск Рады - "Саламандра" - здесь занимает совершенно особое место. Если звук более ранних студийных альбомов выстраивался по канонам сов- и хард-рока, то на концертах группа звучала - давно уже - как инструмент для импровизации, психоделических и почти амбиентных гудений, этереальной вокальной эквилибристики. Короче, на концертах Рада и Терновник звучали, как будто сейчас 1990-е, а не 1970-е: как готическая группа, в духе неоклассики и апокалиптического фолька. "Саламандра" берет этот самый элемент неоклассики и выстраивает звук от него по новой; выстраивает его не вокруг вокала, а вокруг - виолончели и фагота.
Ни для кого не секрет то, что Рада и Терновник гораздо известнее в Европе, чем в России. В России продать n штук копий одного альбома - проблематично и за полтора года; во Франции эти n штук расходятся за полгода. Это и понятно - нанайская битва "попа" и "рока" ведется там куда менее напряженно, что дает возможность для реализации различных маргинальных тенденций. Сознательно или нет, "Саламандра" записана в жанре весьма модной "там" неоклассической готики, с наложенными один на другой бестелесными вокальными линиями, романсами, амбиентными звуковыми фигурами посреди барочных опытов фагота и виолончели.
Впрочем, неоклассика у Рады получилась не без эксцессов - фагот, часто употреблявшийся мастерами барокко для комического эффекта, достигает прямо-таки монти-пайтоновских высот на великолепном мелодическом трэке "Помнишь, девушки плясали". Чуть ли не половина песен спродюсированы в соответствии с привычной "Раде и Терновнику" парадигмой - со звуком, тщательно, болезненно и абсурдно построенным вокруг одной вокальной партии. Этот подход (страшно, вообще-то говоря, кривой и неадекватный) звучит в окружении барочных готических песен довольно дико и забавно; непривыкшие к сему западноевропейские буржуи, мне думается, будут просто-таки кипятком мочиться от "Саламандры".
А наши, надо думать, альбом проигнорируют, как проигнорировали все предыдущие. Вне довольно узкой (но до фанатичности лояльной) фэнской базы, Рада и Терновник фактически неизвестны. То есть многие, конечно, слышали, что есть такая группа; но воспринимается она страшно неадекватно.
У московских и питерских клубных групп есть определенная общность стилистики, амбиций и интеллектуальных интересов. Все эти группы (от Умки до Богушевской, от Желанной до Калугина и Квартала, от Ночных Снайперов до Арефьевой, Айги и Регулярных Частей Авантюристов) звучат похоже, думают похоже, едят одно и тоже и срут в одном и том же месте; я уверен, что их говно выглядит одинаково. Клубная сцена есть по сути одна огромная сточная яма, полная самодовольных, протухших, однообразных и никому не интересных фекалий; Рада и Терновник, приписанные по тому же департменту, воспринимаются точно так же. Люди вообще склонны соотносить что угодно только с тем, что им знакомо; а если кому-то знакомы Ночные Снайперы, то и Рада будет соотноситься с Ночными Снайперами. Контекст определяет все. Когда контекст настолько безмазовый, унылый и до полной бесцветности политкорректный, своей бесцветностью он заляпает любого, кто имеет неосторожность к нему прикоснуться.
И это печально весьма. Единственный мне известный способ из этого контекста выпростаться - вступить в радикальную политическую организацию и сочинять песни с пропагандой немедленного тоталитаризма и национальной революции - Раде определенно не подходит; это значит, что политкорректное интеллигентское гетто есть нечто кармически и абсолютно неизбежное. Увы.
Юань Мэй рассказывает:
Около озера Куньминху в Юньнани крестьяне копали землю и вырыли железную коробку, на которой были написаны непонятные заклинания; сбоку же шла надпись уставным почерком кайшу, которая гласила: "В первом году правления под девизом Чжи-чжэн Ян Чжэн-жень запечатал своей печатью". Не зная, что в этой коробке, крестьяне разбили ее мотыгами; внутри оказалась ящерица гекко величиной чуть побольше цуня; полуживая, она извивалась. Один мальчишка кинул ее в огонь, и в то же мгновение ящерица выросла до целого чжана, сердито встопорщила чешую, взвилась в воздух и исчезла.
Тут же налетел вихрь, полил дождь, небо и земля окутались тьмой. Однорогий огненный дракон сражался в воздухе с двумя драконами; землю усыпал ледяной град, повредивший без счету жилища и урожай.
Новый альбом Рады называется "Саламандра".
