1. Осень 3:25
2. Рай 3:24
3. Брокэн хэксэ 2:37
4. Танго епископа 2:13
5. Берендеи 3:09
6. Персы # 2:28
7. Без тебя # 3:10
8. Серафим 2:30
9. Прокруст # 2:58
10. Аравия # 2:03
11. Вечность # 4:04
Рыбьяков Кирилл Юрьевич - вокал, гитара, чернокнижье.
Сан Саныч Андрюшкин - барабаны, бас, слайд и прочие гитары, рояль,
клавикорды, вибрафон, маримба, перкуссия, бэк-вокал,
подлинно-фулдупский маразм, крабомесие.
Жевтун Игорь Владимирович # - гитара, пьяное буйство.
Сарпалетония - красота и вдохновение.
Снегопа - Он же Прокруст, он же Китаец,
он же Прораб, он же Апогенс - сгинул в болотах Ишима
Семь состояний сознания
12. Конец 1:41
13. Тельман 1:36
14. Плохие новости 2:01
15. Пара-бара-бум 2:08
16. Сквозняк 1:17
17. Бамбук 7:24
18. Джимми ослиная шкура 2:29
19. Шрайбикус 1:59
20. Рахиль 3:02
21. Гроза Малевича 4:23
22. День 2:24
23. Бернштейн 3:21
Карл Фишер - вок, гитара
Граф Алехандро Андрюшкини - барабаны,
бас, гитара и всё остальное.
общее время 66:16
Все песни - Р. Кирилл
Аранжировки - Кооператив Ништяк.
Звук - Епископ, Кюрваль.
Студия Неотвратимого Армагеддона
КН рекордз, 1998, г. Тюмень
[
MP3 |
рецензии ] на "Магические
Ребер Мерлина"
и "Семь Состояний Сознания"
ОСЕНЬ Во мне поселилась осень - расстроенная цимбала И душу тревожат грозы ночными вспышками страха. А ненависти не зватит, чтоб в ужасе лопнула кожа. На составные боли рассыпалась ведьмина пряжа. Даже когда смеётся над нами ослепший клоун И столбовые дворянки лепят из воска кукол Тихо грызёт орехи задумчивый Мартин Борман И пишет маслом картины неугомонный Геринг Долго молятся рису игрушечные китайцы И маршалы копят баксы, продавая арабам танки Бабочки жрут капусту, а время течёт сквозь пальцы И ангелы к будущей пьянке им наполняют банки Нет уже в нашей кухне весёлого парня Гесса И зрители просочатся сквозь непроницаемый север И снова просит веселья неугомонное сердце И снова закружит по городам холодный сибирский ветер Давай разукрасим небо чугунными карандашами... РАЙ Под афишами странного рая Режиссёры откроют мешки В них насыплют сполна самураи Килограммы отборной тоски. Полетят те мешки в неизвестность Пролетят надо мной и тобой И рассыплется небо чудесной Многогранной отборной тоской Нам не выгнать её и не спрятать Из холодных насмешливых глаз А на улице майская слякоть В неизменность замесит всех нас Утром город сожжёт свои сказки. Утром город порвёт свои сны. И окрасятся улицы вязким Веществом из отборной тоски. БРОКЭН ХЭКСЭ Наше время не ответит, где тот корень мандрагоры, Что старухи Брокэн Хэксэ закопали на рассвете, Лишь от яда рассыпаются кладбищенские воры Их пурпурным лёгким пеплом днём в снежки играют дети А небесное светило освещает чудный камень В этот камень в прошлом веке поселился дух Венеры, Только камень этот древний я делить ни с кем не стану Позабудь, не то, милейший, в кандалы, да на галеры Чёрным чаем вечереет. И по кухням, как по норам Разбредаются вампиры насосавшись крови за день Нарисованный святоша рожу им кривит с иконы, Значит день прошёл неплохо, зачит всё, на месте камень... Закопай моё тело в песке, Освящённом дождём среди таинства ночи Забирай мою душу себе, Чтобы вечность казалась короче....... Свет и мир тебе, прохожий, что зарезал свою лошадь Оттого, что надоела, оттого, что путь неблизкий, Оттого, что ты - татарин, оттого, что бог - художник, Оттого, что плоть парная так давно закисла в миске. Оттого,что ветер юга не приносит больше свежесть, Оттого, что мной сегодня в кабаке пропита нежность, Оттого, что пьяный боцман пробуравил в днище дыры, Значит рано или поздно мы с тобой пойдём по миру... ТАНГО ЕПИСКОПА Глядят ифриты сквозь извёстку На то, как Кранах кашу ест. Деревья на его картинках На трещины судьбы похожи. Стальную проволоку мозга Взъерошит шквалами Норд-Вест Придёт означенное время Достанет он шампур из ножен Во глубине земли клокочут Лихие страсти Вельзевула. Хрустальный купол неба прочен, Во лбу сияет кельтский крест. Придёт означенное время, наступит смена караула, ну а пока глядят ифриты На то, как Кранах кашу ест. БЕРЕНДЕИ Берендеи в дубраве жёлуди В бересту собирают бережно Огрубелостью пальцев кожистых, Что устали в морозах Севера Бесконечна дорога к ярмарке, Где девицы торгуют нежностью. Наплевать в наши души рваные, Что стремятся к упругой вечности. Но и там нас не ждёт ничего, как всегда Лишь глухая тоска... Корифеи на медных котурнах Дионису поют диферамбы. И летают на мраморных урнах В небесах деревянные дамы. Пьют вино молодые гречанки Из отделанных золотом кубков. Алчно смотрит из кресла-качалки Мир потрескиваний и звуков. Но и там нас не ждёт ничего, как всегда Лишь глухая тоска... ПЕРСЫ Проклятьем мой сон зашит. Дельфины вскопают зимнее дно. Шаманы вгоняют в гранит Последнее наше тепло. Богема на плоскость отвесных скал Наносит малиновый грунт вина Ты слышишь, уходит с обвалом вдаль Последняя горсть тепла. А в прошлую пятницу Шёл для нас снег И персы с летучих голландцев Плевали в открытое море... БЕЗ ТЕБЯ Предположим, что сегодня В звонкий стон трамвайных линий Перейдёт истома ночи Как в похмелье дивный грог Дни, как снег - однообразны Впереди - простор великий И летит зловонный пепел То бежит единорог. Нас ослы везут куда-то Нас царапает терновник, А в желудках наших дыры Сверлят злые мухоморы. Развлекается с принцессой Взбудораженный полковник, А вокруг цветут сирени, А вокруг снуют шпионы. Родная, родная, родная земля Молочные реки, бескрайние поля, А наутро болит голова... В церкви крабятся кастраты Пьют портвейн и жрут капусту, Наблюдают в щели окон За молекулами мира Их оранжевая кожа Вожделеет мух укусы, Им нашёптывает мысли Мутноокая Сивилла Нам ни похоти, ни злости Не оставили пропойцы, Тополиным пухом ветер Раскидает нас по миру Не помогут заклинанья И магические кольца Нет ни горечи, ни злости Нет ни дома, ни могилы. Родная, родная, родная земля, Молочные реки, бескрайние поля, А наутро болит голова От тебя, моя родная, Не добраться мне до рая И топор святого Павла Покачнулся, угрожая И ножи речной осоки Перережут наши глотки Задубевшие от песен И прожжённые от водки... СЕРАФИМ Беспечностью и жаждою гоним Плывёт по небу сизый серафим Нас распирают чувства, мы за ним Из выхлопной трубы летим, как дым А в поле обморожена ботва Есть масса мудрых мыслей у кита Он хочет переделать древний мир Морскую воду превратив в кефир. Устала жизнь моя от колдовства, Уже близка могильная доска. Беспечностью и жаждою гоним Я поплыву, как сизый серафим ПРОКРУСТ Тихо во тьме к тебе подходит Прокруст. В потной руке принесёт сиреневый куст. А ночь длинна и тоска голодна, Выпьет тебя, как бутылку вина, И уже не продрать глаза От тяжёлого сна. В старых закрытых бутылках арабы сидят. Сквозь зелень стекла горит настороженный взгляд. Давай поиграем с тобой в пустоту, Откроем бутыль и зарежем мечту... Лемурам надоело в ямах спать. Им хочется отсюда убежать На волю, Ведь Не осталось больше ничего, Лишь чай и изжога... В мутной воде водолазы стирают сны. Харон поскучнел, ему б догрести до весны. Утлую лодку на яркий корабль Сменит сатрап, ему мифы не жаль И пьяный дешёвым вином к нам стучится сентябрь... АРАВИЯ Бесконечностью сны задушены, Растворят нас квартиры душные, Принесут в песке ветры южные Острый запах восточных кушаний. Молча ткут мишень В серебре пустынь Пауки аравийской пустоши Претворится в ночь Венценосный день, Метко выстрелив нами в будущее Где давно нас ждёт старуха Злая ключница Варвара, Что сбежала от калифа Из далёкого Багдада, Где ножами изувечен Апельсин плывёт в стакане, Где невольницы на рынках Будут восторгаться нами... ВЕЧНОСТЬ Как перед грозой тучи хмурятся Долгим был поход по стеклянным улицам Снегом тает сон, остаётся грусть Я с небес к тебе больше не вернусь... Выпьешь крепкий чай, выйдешь в серый дым День тебе споёт голосом моим А в стекле шуршат листьями цветы Мне не долететь с этой высоты... Нам не суждено к серебру дойти На развилке той разошлись пути Кончится сентябрь, высохнет трава Не упасть на дно, ведь в небе нету дна... В жёлтых куполах жёлтые мечты, Я свернусь в четверг, в среду сьедешь ты... Снегом тает сон, остаётся грусть Я с небес к тебе больше не вернусь... Будут как всегда звёзды по ночам, Будет тяжело груз нести плечам Будет серебрить стужа ветки в декабре Только не придти с неба мне к тебе...
КОНЕЦ
Приходит конец наслаждений
Кубическим грузным искусством
Оракул уехал в Гвинею
И там занимается климатом
Давай и мы на дрезине
С рассветом отправимся в Турцию
Построим свечной заводик
Устелем пляж керамзитом
Ковязин из тьмы объектива
Зрит в устрашающий Космос
Ему наплевать на климат
И кубическое искусство
Всю жизнь он лепил Дульсинею
Из липкого жёлтого воска
Выпить любил винишка
И уважал капусту
Но вот наступает вечер
Любимое время суток
Недолго родина помнить будет
Подвиги Матиста Руста
Будем лопать картошку
И ощипывать уток
Кончилось, кончилось время
Кубического искусства.
ТЕЛЬМАН
По небу пронесётся зелёная ладья.
На ней пропойца Тельман, как видно без меня
Умчится в даль лихую, в козлиный рог трубя.
Обрыдла в одночасье морозная земля...
Хрустальные колодцы, в них животворный сок.
Вергилий без сомнений ел кварцевый песок,
А флибустьеры морем везут в Иран чеснок.
Прекрасна Вэнди Вильямс - елейный голосок!
Татары на планете желают хапнуть власть!
От них одни убытки, алкоголизм и грязь!
Давай, подружка жахнем по миске отрубей,
Осталась только проза до старости моей...
ПЛОХИЕ НОВОСТИ
Круг на масляной воде разойдётся к четвергу,
Привяжу к своей ноге деревянную дугу,
Прогуляюсь у реки, посмотрю на облака,
Там живут мои враги, здесь живёт моя тоска.
Знал бы мёртвый Марк Шагал, как тревожно на душе,
Он бы руку мне пожал, весь в восточном неглиже.
Он бы даже дал деньжат и ослицей угостил...
Грустно карлики лежат, те, кого он оскопил.
Неподвижны и немы трупы с косами стоят,
Был бы жив мой друг Шагал, он ссудил бы мне деньжат...
Плохие новости из центра
Вселенной...
ПАРА-БАРА-БУМ
Из Царь-Пушки в Египет была выпущена стрела.
А за стеной плещется море, а за стеной Весна.
Древнеримские тоги съела пархатая моль,
Небо взорвётся светом, и принесёт нам Боль.
А из снесённых крыш вьётся табачный смог.
А в харчевнях зловонных варят поганый грог.
Пьнством да богохульством славен наш мёртвый король...
Небо взорвётся светом, и принесёт нам Боль
Как нам выйти из круга, не разрушив заклятия вязь
Карлики в лабиринтах разливают в бутылки грязь
Принеси меня в жертву, если помнишь секретный пароль...
Небо взорвётся светом, и принесёт нам Боль
Бара-бара бум, Бара-бара бум,
Бара-бара бум, Бара-бара бум.
СКВОЗНЯК
В мою пирамиду проник сквозняк.
Пронзительно пискнул испуганный рак,
Гневно мурлыкнул измученый грек,
Когда глаза покатились в снег...
В моём стакане живая вода.
Не суй свои грязные руки туда.
Пройдём через сотни дверей, а потом
Крепкий коктейль, очищающий сон...
ШРАЙБИКУС
Растворится сахаром в мире доброта,
Инкрустируй малахитом ручку топора.
Над холодным праздником пронесётся джаз
Поиграем с Дьяволом, ведь Дьявол любит нас
А в стихах неизданных горечь да тоска,
Превратятся листики в книги из песка,
Обезумев, Шрайбикус выжжет нас до тла,
Поиграем с жизнью до последнего глотка
Воздуха!
Аравийцы ныкают мумии в песок,
По ночам у пигалиц нежен голосок,
И ласкают тело крючья да болты,
А святые мясники так грустно далеки...
Пролетают годы, пробками звеня,
Рыжие скотины оберут меня,
Над холодным праздничком пронесётся джаз,
Поиграем с Дьяволом, ведь Дьявол любит нас!
БАМБУК
Из колодца выходит Бамбуковый Дед
У него в зубах трубка, набитая мхом
Через время пронёс он серебряный бред,
Значит мы не согнёмся под судьбы топором.
А гуси летят сторожить мрачный Рим,
А турки на рынки завозят мешки,
Наши дети в безумии жрут кокаин,
Мы с тобой на Планете остались одни...
А жизнь нежна, как китайский шёлк,
Странен Шёлковый путь и непонятен Восток
Обольстительна Дама Желавшая Знать,
Инквизиция в горы закинула рать...
Познакомь меня с Дедом, спой песню о нём,
Мы на поиски клада с ним пойдём лунным днём.
Ноют зубы от страха и немеет рука,
Наши головы нынче пойдут с молотка...
Раздвигаются стены, как двери купе,
Проводник постным взглядом обводит перрон,
Пьёт цейлонский чай человек в галифе
Мы с тобой на Планете остались вдвоём...
А жизнь нежна, как китайский шёлк,
Вечен Шёлковый путь и недоступен Восток.
Нарисуй чёрной тушью магический знак,
И Вселенная с нами сыграет в трик-трак.
А жизнь нежна, как китайский шёлк,
В четырёх углах легко спрячется волк,
Сила чисел прольётся сквозь символа знак,
Вечный Космос промолвит вдали слово ТХРАК!
А жизнь нежна, как китайский шёлк
этой шёлковой нежностью
ДЖИММИ ОСЛИНАЯ ШКУРА
Ничего не сказал мне в ответ слепой,
Озадаченный Будда умчался вверх,
Обеззубленый мельник махнул рукой,
И, укрючив ослицу, разорвал тугой нерв...
Лопнул череп, наверное был тугим,
Опустел карман, неприятность в том,
А мечты с табаком превратились в дым,
Приходи ко мне в дом, мы умрём в нём вдвоём...
Может чай, может кофе, а может кефир
Мне предложит унылый Хозяин Тоски,
В этом вареве лопнет мой маленький мир,
Полетят клочки в закоулках земли...
Демиурги заучат мои стихи,
Им по нраву бессмысленность и зима,
Их детишки мне гвозди загонят в виски...
Продолжайся веселье, продолжайся Война...
РАХИЛЬ
Фрау Рахиль не спится, фрау Рахиль ждёт,
Когда в тело вопьются спицы, и Дед Карачун придёт.
Начистив до блеска шмайсер, Снегопа влезет в вагон.
Рахиль не спасут задвижки, Снегопа хитёр, как слон.
Снегопа лыс и практичен. Он знает что ждёт Рахиль.
Как горн его голос зычен, и слышен за много миль.
Мясник у Снегопы папа, а мама его продавец.
Погожим июньским утром Рахили придёт конец...
ГРОЗА МАЛЕВИЧА
Утром тебе в глаза попали огни грозы.
Будет казаться день долгим, как листопад.
Утро разрушит смерть, и обезличит сны.
Ночи бумажный лист рассвета рукою смят...
С утлой циновки встав, Малевич жуёт кизил.
Ясность квадратных снов сьедает густой туман.
В плоскость холста стены он кистью наделает дыр,
Малевич устал от искусства, и от себя устал,
А за окном зима. Он пьёт её, как кефир.
Малевич устал от искусства, и от себя устал.
Врач из соседних шатров залечит гранит руки,
Мастерски вправит в лицо гипсовые глаза,
Малевич глядит в горизонт, и зычно читает стихи,
И у врача из соседних шатров выступает скупая слеза.
В странных стихах день. Гоголевский бульвар.
Пьяный Снегопа крушит витрины пивных ларей,
Глупые продавцы, шипя, превращаются в пар,
И улетают в Сибирь, посмотреть на живых снегирей.
Хозяйка медной горы болеет бубонной чумой.
С Джойсом она была, и со Снегопой непрочь,
Но скоро закончится век, Малевич спешит домой,
Ведь скоро закроется дверь в горизонт, и в душах наступит ночь,
Скоро закончится век. Малевич спешит домой.
Ведь скоро закроется дверь в горизонт,
И в душах наступит Ночь...
ДЕНЬ
Утром подул южный ветер, а мы так устали к рассвету
Закапывать карликов в мокрый мох.
Завтрак был необычен, мы легче чем перья птичьи,
И мысли гремучи, как в банке горох.
Дорога нам кажется длинной, дорога нам целится в спину,
Дороге мы снимся в кошмарном сне...
Давай обьегорим время, вобьём ржавый гвоздь в его темя,
Утопим астральное тело в вине...
Снег принесёт нам радость, он снимет печаль и усталость,
Засыплет сугробами дыры души,
Страх переходит в талость, и вот нас уже не осталось,
В Квадрате Волка бессильны ножи...
Ты можешь туманом литься, ты можешь с Лисицей слиться,
Ты можешь умножить свой Логос на Семь,
Но Нефельхейм безграничен, Мы легче, чем перья птичьи,
Для нас странный Брама придумал День...
БЕРНШТЕЙН
В дело пойдёт гранит взорваного моста.
Крепкой руки мазки заполнят просторы холста.
Персы смотрели вверх, когда небо упало на них,
Сшить его нитками нервов не хватит персидских портных.
Так смейся, фройляйн Бернштейн, над разбитой любовью своей,
Демоны власть захватили над больной головой твоей,
Джинны семи пустынь вторглись в твой тихий дом,
Мёртвые братья Гримм пьют вино за твоим столом.
В дело пойдёт стилет, в дело пойдёт топор,
Глянцем блестят гробы, в гробах лежат дети гор,
Смейся, фройляйн Бернштейн, инжиром набив подол,
Короток будет праздник, треснет под телом стол.
Пьяный Бетховен стар, слаб и к советам глух.
Он сочиняет жигу для гигантских космических блох.
В дело пойдёт кастет, в дело пойдёт багор,
Ведьма, вернувшись с пирушки, пойдёт вместо дров на костёр.
Так смейся, фройляйн Бернштейн, над разбитой любовью своей
Свастика входит в небо, выжигая слепых червей!
В дело пойдёт гранит, в дело пойдёт земля,
Смейся, фройляйн Бернштейн, любовь свою хороня.
Линки:
[
MP3 |
рецензии ] на "Магические
Ребер Мерлина"
и "Семь Состояний Сознания"
