Студия реального великого деланья КНрекордз 2001 г. Тюмень 1. Шесть 2:14 2. Летучий корабль 3:00 3. Подземное 1:20 4. Черный цирк лилипутов 1:48 5. Архитохель 4:39 6. Геологическая Алхимия 2:24 7. Тоска по Родине 2:29 8. Арманеншафт 1:39 9. Метафизическая археология 2:41 10. Падение Саши Соколова 3:35 11. Великое Деланье 4:46 12. Тень Бафомета 2:26 13. Эзотерическая психология 2:27 14. Лунная тинктура 1:18 15. Месса 2:43 16. Дроссельмейер 3:16 17. Деланье в черном 3:27 18. Деланье в белом 3:56 Гвидо фон Лист - маримба, вибрафон Йорг Ланц фон Либенфельс - бас, контрабас Рудольф фон Зеботтендорф - клавикорды Герберт Рейхштайн - лютня, виола де гамба Карл Мария Виллигут - гитары Александро де ла Морте - барабаны Карл Фишер фон Рыбертрупп - вокал Иннокентий Смоктуновский - жалейка КН выражает благодарность: Элистеру Кроули, Дирину и Дуалину, Тому Губбе, Джеральду Бруссо Гарднеру, Ричарду Кавендишу, Маргарет Мюррел, Ди Ди Хоуму, Артуру Мейкену, Макгрегору Матерсу, Альбертусу Магнусу, Джону Хомэни, сэру Фрэнсису Дашвуду, Энтони Ла Вею, Джейн Хорн, всем чернокнижникам, ведьмам и колдунам, пентаграммам, трискелионам и свастикам. Н а с с п о н с и р у е т д ь я в о л Предупреждение - Насыщение памяти оккультными деталями, которые не служат Великой Цели, только вызывает излишнее напряжение мозговых клеток и вскармливает гордыню. Не рекомендуется человечеству, ибо оно не играет в Эти Игры. Запись октябрь 2000 - февраль 2001 сведение 17-18 февраля 2001
Шесть повешенных на площади Пизы
Ветер их как кукол колеблет.
На камзолах облезла позолота девизов,
Шей тщедушных сломлены стебли.
Ветер вертит парней на веревках,
Сирокко как кот игрив
Лапкой трогает трупы и ловко
Улетает на ветки олив...
В Египте восходит солнце, а в Риме взойдет луна
Лопнул китайский зонтик, с дождями пришла весна
Плаксивое небо марта укроет тоской меня
И мне не увидеть город с Летучего Корабля
Укрывшись персидским пледом, чтоб бриз не унес во мглу
Мертвый шкипер синеет и держит путь на луну
Нам нужно дойти к рассвету и у Лилит взять яд,
Которым ты, моя радость, меня переправишь в ад.
Не нужен мне берег турецкий, не нужен мне замок Иф
Ведь ты остаешься за кругом, мой праздник не разделив.
Покрасят заборы лаком, и стекла протрут сукном,
Съедят пару ложек меда, и рейнским запьют вином
И через щели мира, как дымка из шалаша,
Рассеиваясь в пространство, моя просочится душа
Лопнул китайский зонтик, с дождями пришла весна
В Египте восходит солнце, а в Риме взойдет луна.
Это бледный от злости Байрон
Глядел на меня сквозь витраж.
Приоткрылась завеса тайны -
Пролетел я шестой этаж.
А потом пролетел и пятый,
Речь промолвив в открытую форточку
О судьбе Гиппократовой клятвы -
И присели жиды на корточки.
Между третьим и первым - зрителем
Я картины стал соблазнительной
Улетучилась глупая мнительность
Так попал я к подземным жителям.
Без грустных карлиц жизнь с могилой схожа,
Где крабовидные от похоти ослицы
Вопьются бивнями мне в рожу
И станет бытие темницей.
Так думал Мастер, бревна ковыряя,
Когда плешивый хитрый пилигрим
Достал его пращой из-за сарая,
Оставив дядю вечно молодым.
Природа прозябала в изумлении,
Когда ее кромсали топорами.
А Мастер постигал процесс гниения,
А пилигрим - глубины подсознания.
Жуки летают и корежатся ослицы,
Крестьяне ищут в речке Атлантиду,
Черствеют души и звереют лица,
Без карлиц жизнь похожа на могилу.
Оставь солому, нет в ней больше проку.
Жизнь посвяти безумствам и пороку.
Из-под земли до нас доходят вздохи,
В том виноват понурый Архитохель.
Не лезь в окошко - голову отрежет
Тот, Кто Питает Организм Надеждой.
Летят с небес фасоли да горохи
В том виноват унылый Архитохель.
Крестьяне пьют - алхимики посева,
Покрылись скорлупой глаза у Евы,
Устали руки, финики усохли
В том виноват угрюмый Архитохель.
Ты можешь кончить дело, что затеял
Летит железо, кроны елей брея
Гиппопотамы скачут, словно блохи
В том виноват проклятый Архитохель.
Над Цезарем взошли тюльпаны, благополучно расцвели,
Его супруга испугалась, когда геологи пришли.
Блеснул алмазик красный глаза и алчно слюни натекли,
Пойдут священные собаки геологам на шашлыки.
А в небе тучи ходят хмуро и скоро гром иссушит мозг
С царицы моментально сдуло высокомерный царский лоск.
Геологи, покопошившись, на карте что-то наскребли
И вот над Цезарем весною рога оленьи зацвели.
Фортуна - вредное созданье, не подчиняется богам
Приходит странный дядя Пушкин к геологам по четвергам.
И потому царица злая все смотрит в зеркало тайком
На то, как странный дядя Пушкин становится геологом.
Мы завтра резко постареем, а к послезавтрему - умрем,
Мы жили в разных точках мира, и так и не были вдвоем
И режиссеры наших судеб заключат души наши в мглу,
Когда геологи к царице стучатся рано поутру.
Проходя сквозь фундамент морга Адам обратил внимание,
Что структура бетона разумна и находится в вечном движении
И бессмысленность существования точно так же терзает сознание
Жизнь проходит в тоске по Родине и в бессмысленном накоплении.
А покойники в исступлении колотили в дверь холодильника,
Будто что-то оставили дома, будто их еще не забыли
Но угрюмый разум оракулов укрывал серым снегом могильники,
Так приходит тоска по Родине, так уходят в туман Валькирии.
Но без горечи и без радости грыз Адам наливные яблочки,
Ела Ева зеленые персики, бог на них смотрел в окулярчики
Раскололось небо весеннее на зеленое и бесцельное
Жизнь проходит в тоске по Родине, все печальное, все похмельное.
Прилетай на метле, любимая, приноси с собой вечер сладостный,
Мы с тобой отправимся странствовать в параллельный мир, там, где радостно,
Ведь структура бетона разумна и находится в вечном движении,
Жизнь проходит в тоске по Родине и в бессмысленном размножении.
Разве вам не нравится
Как все это выглядит
Трогают нас пальцами
Вымершие римляне,
Призрачные римлянки
Нас зовут в могилу,
Раскололась жизнь моя
На две половины.
Турки нас не трогают,
Янки нас не греют
Времена античности
Нам сжимают шею
Призрачные римлянки
Нам всего дороже
Так, что муравьи ползут
По арийской коже...
Гробы собираются в стаи и улетают в Крым.
В желтое небо мая уходит табачный дым.
Жареные мустанги копытами грунт дробя
Впадают в средневековье. Так проходит магия дня.
Так проходит алхимия ночи, сквозь астрологов и китов
Готикой архитектура потревожит бредовость снов.
Ажурный каркас сравнений, очищающий культ огня,
Метафизика ограничений, так проходит жизнь сквозь меня.
Начитавшись абсурдных басен Шлиман заступом в землю вник,
От его проявившихся башен содрогается материк,
Астронавты буравят небо, а по небу плывут гробы,
Устремившись мечтою следом в их летучесть вольемся мы.
Оставляя любимым детям то, что сами наелись всласть
Обжигающий летний ветер, пустоту и моральную грязь.
От условностей освободившись гробы улетают в Крым,
Вот так и проходит вечность сквозь меня, как табачный дым.
Лестригоны пришли вместе с бархатным западным ветром
Разлетелись по рваному небу вареные раки
Затрещали мозги от холодного лунного света
Заколдобились где-то внутри афродизиаки.
Закурлыкал Бодлер, нагрузившись до одури тленом,
Закрутилось сознанье верблюжье в кровавых хореях
Растекается финиш морфином по шелковым венам
О, приди ко мне, Роза Ветрова, от похоти млея.
Бьется в медной истерике брошенный в море раб лампы
Рушит стены моральных приличий свиной раб бутылки
Остроумные римляне скромно столпились у рампы
И с восторгом глядят в пустоту сквозь астральные дырки.
О, приди ко мне, Роза Ветрова, сквозь смерти античность
О, приди ко мне, Роза Ветрова, сквозь сна быстротечность
Разгони лестригонов, разрушь и унизь мою личность
О, приди ко мне, Роза Ветрова, и ввергни в беспечность...
Сегодня раздача слонов.
Попав на нее - крепись!
Твое имя - Ослиный Нос,
По профессии - террорист.
Ровно в полночь ослепший дом
Впишет тело твое в карниз,
И в Швейцарию звездный бриз
Унесет, как сгоревший лист.
В лунном свете все, как в кино,
Где живые, как мертвецы.
Ты пытаешься влезть в экран,
Но на страже экрана - жрецы.
И тебе остается окно,
Сквозь него ты отдашь концы,
Прорастив иллюзорный мир
Словно в оранжерее цветы.
О том доктор Фауст мечтал
Да и Кроули был не прочь
Выступает кровь на висках,
Тонкий мир набух, как орех
Хрустя огурцами впотьмах,
Оба боготворили ночь
Твое имя - Ослиный Нос,
Твое кредо - опаснее всех.
За мягкой стеной огня
Трещит колдовская кость.
Ты - все, что есть у меня
Моя воля и моя злость.
Пентаграммы сломлен каркас
И свечей оплавился ряд
Никого нет превыше нас
Наши мысли ваш мир творят.
Приходи в мой кошмарный сон,
А попавши в него, крепись,
Горит, словно глаз во мгле,
Гримуара пергаментный лист
Для кого-то свистит Орфей,
А кому-то дорога вниз.
Твое имя - Ослиный Нос
По профессии - террорист...
Магистра крючит. Единорог терзает плоть.
Чужое небо надо мной открыло двери в мир иной
Трещат костры, висит квадрат, маркиз де Сад ушел в закат
Послушай, друг Сократ, хлебни из чаши яд...
Иллюзий мастер парит поленом над землей
Тот путь никто не повторит, а кто рискнет - тот будет сбит,
Магистра крючит, дом летит, разрезав ауры гранит
Встает из океана легендарный Крит.
Сквозь рифмы жизни глядят ослиные глаза
Нездешним светом сверкнут смарагд и бирюза
С упрямством кошки крадется жизнь сквозь циферблат
Из пентаграммы на стене приходит вечное ко мне,
Стоят столбы, висит квадрат и продолжает дом летать
Магистра глючит, значит, нам не время спать...
Спускался даос с неприступных гор
Под мышкой нес заветные застежки
В деревне дико заметались кошки,
Тревоги странной запылал костер.
Закопошились в банках пауки,
Заклокотали пьяные крестьяне,
Пытаясь изменить свой мозг бараний,
Употребляя квинтэссенцию тоски.
А даос шел, как носорог
И пел о чем-то нереальном
И звезды золотом сусальным
Лучи роняли на песок.
Блеснет в глазах седой металл,
Когда в них отразится море
Ни наслаждения, ни боли
Не знают души вечных скал.
Жизнь - как чужой абстрактный бред,
Вплетенный в лирику абсурда.
Швырнуть в небытие котурны,
Где никакого бога нет.
Слушай горгону в своей глубине
И смотри в бесконечность пространства.
Голос чисел, гармония сфер,
Да наше лунное братство.
Слышишь, как Сфинкс имя пропел,
Аккордом разбив реальность.
Иллюзия мира, движение тел,
Бессмысленная гениальность.
И если бы черт не смотрел с картин,
Что творил бесноватый Веласкес,
И если б Гермес не хрустел в ночи,
Грызя деревянный арахис,
И если б в своих сумасшедших стишках
О нас промолчал Вергилий,
То мы бы так и не проявились
В этом проклятом мире.
Под бесноватым руководством черта
Колотит Бах по клавишам органа
И вот Диана, покровительница мертвых,
Зубами скрипнув, сходит с пьедестала.
Она ждала поэта, а не Баха,
Но с хрустом треснул ожиданий купол,
Когда циничная свиная ряха
Всплыла в тарелке черепахового супа.
Доходит мир до ручки или дальше,
Скрипя зубами движется Диана,
Совсем осатанев в мажорах маршей,
Колотит Бах по клавишам органа...
Я зеленел на ржавом теле рамы,
Вращал глазами и шуршал, как калька,
Когда воскрес злосчастный Дроссельмейер
Из серых форм толченого базальта.
На строгость форм Содома и Гоморры
Теперь глядят глаза иных вселенных
Запахло запредельным в коридорах,
Зашевелились в вязком мраке стены.
В подлунном мире как всегда - нехватка денег,
Вселенная свернулась, словно веер,
Когда из бочки, будто птица Феникс
Метнулся ввысь проклятый Дроссельмейер.
Пойдем, подружка, выпьем пару пива,
Пусть мир терзают Гоги и Магоги,
А наша жизнь останется красивой,
Не важно по какой идем дороге...
Расплавилось сердце под солнцем июля,
Мы в зелени неба туманом тонули,
Мы пили рассветов малиновый воздух,
Тебе было рано, а мне было поздно.
Устав от полетов в иные пространства
К иллюзиям дома и непостоянства
Потухли, сломавшись, лучи пентаграммы.
Я стал забывать цвет твоей монограммы...
От страха и боли приходит беспечность
Летят сефироты в мою бесконечность
Ехидные боги опять встанут в позу
Тебе будет рано, а мне будет поздно.
И новые знаки засветятся властно,
Тобой заслонив моей смерти пространство,
Серебряный перстень. Осенние грозы.
Тебе было рано, а мне слишком поздно.
Посмотри - облетают деревья вселенной
Нынче в ночь суицидом наполнен воздух
Я стеку по асфальту морскою пеной
Ты взойдешь на песке одинокой розой
Леонардо да Винчи не спится в марте
Душит мысли его огонь разврата
Карандаш скользит по фальшивой карте
В голове копошится идеи атом
Что еще придумать, помимо боли
Чем заполнить тоской шелестящий праздник
Леонардо натер на мозгах мозоли,
Изучая сонеты поэтов праздных
Разрослась за пределами тела мрачность
Лунный свет не остудит ее истому
От сумбурных стихов Леонардо плачет
И впадает, как брахман, в нирваны кому
Леонардо не видит себе замену,
Излагают алхимики мысли прозой
Он стечет по асфальту морскою пеной,
А она взойдет одинокой розой.
Теологи задули свечи и в бесконечный мрак ушли
Согнал их с мест бетонный Зигфрид, у них так много впереди
Резные руны на деревьях, цинично мертвые цветы
Пустынно стало в тусклом мире
Остались только я и ты.
Вращая шариками мозга, блестя хрусталиками глаз
Жуя сухие макароны, вползает будущее в нас.
Буравят землю скарабеи все глубже в поисках воды
Как стало пусто в сером мире
Остались только я и ты.
Разрушен тонкий мир иллюзий, разбужен первобытный страх
Обугленное тело бога нашли теологи в кустах
Над изменением пространства трудились буйные волхвы,
Пустынно в поднебесном царстве,
Остались только я и ты.
Приедут злые марсиане на межпланетных кораблях,
Съедят остатки нашей воли и воцарятся в наших снах.
Свиное рыло командора, сухие серые глаза
Уныло на пустых дорогах,
Остались только ты и я.
Пойдем, мой друг, посмотрим черепа,
Неведома им радость, чуждо горе.
Судьба их, как поэзия, проста,
А мы живем во власти аллегорий.
Смотри, какие славные они,
Улыбчивы и, видно, незлобивы.
Лежат себе тихонечко в пыли
И смотрят вдаль, сквозь стебельки крапивы.
Пойдем скорей смотреть на черепа,
На кости, пожелтевшие от света.
На сердце радость, на душе весна,
Когда бредешь по гулкой зале склепа...
Линки:
