Метафизические триллеры Кирилла Воробьева
Тексты Воробьева занимательны, неконвенциональны и дают симпатичный инсайт в народные представления об оккультной работе. Их кажущиеся недостатки (коммерциализация, неграмотность, отчужденность от литературной традиции) -- на самом деле их достоинства. Коммерциализация как таран, ломающий клетки застарелого массового сознания; неграмотность как отказ от конвенций и литературных традиций -- механизма зацикливания на порочном круге рекурсивной литературной рефлексии.
Дефицит аутентичности. Рекурсивная рефлексия свела на нет аутентичность любого опыта. Экзистенции больше не существует. Мы наблюдаем симулякры. Кирилл Воробьев аутентичен как носитель единственно актуальной культуры -- трэша.
Работы Кирилла Воробьева: детективы, action и ужасы. Автор отдает себе отчет в низкопробности данного жанра и упивается низкопробностью. От этого так мало внимания к стилю, сюжету, языку, и прочим фитюлькам, паразитирующим на древе изящной литературы. Воробьев -- это не литература.
Взгляни вниз. Ищи под подоконником. Под подоконником. Лекарство -- не пилюля, а означаемое -- не означающее. Map is not territory. Чистопородный trash, производимый в товарных количествах Воробьевым -- композит из народного оккультизма конца 20-го столетия, голливудских боевиков и триллеров, и не сдержанного ничем желания автора заработать денег -- к литературе относится в той же степени, в которой забытая в вагоне бутылка пива относится к той же бутылке, изображенной на литографии. Литература отстранена от означающего стеной рекурсивной референции, называемой также рефлексией. Писатель описывает состояние души. Причем это описание ложно в той же самой степени, в которой писатель подвержен рефлексии. Это описание литературно в той же степени, в которой писатель подвершен рефлексии. Тексты, лишенные рефлексии -- это не литература. Носитель и адепт масс-культурного сознания трэша, Воробьев лишен рефлексии начисто. Мы не любим рефлексию, мы любим Кирилла Воробьева. "...Литература везде и всюду выполняет одно назначение: помогает начальникам держать в повиновении солдат и помогает судьям чинить расправу над обреченными." Зачем нам литература?
Писатель -- это помесь попугая и попа.
Предлагаемые читателю тексты сознательно избавлены от редактуры, даже в сравнении с (весьма грубой) редакторской работой, которой подверглась их версия на бумаге. Воробьев интересен непосредственностью сознания, своего рода action directe от словесности -- зачем литературному террористу красивости и прочие конвенции литературы? Трэш-культура не нуждается в условностях языка.
