Роман Неумоев в фойе ДК "Геолог" со скульптурами Александра Чемакина
(между прочим, слева не просто расписанная гитара,
а сделанный специально муляж, т.е. именно скульптура),
26 июня 1999 г.
1. Двухдневный рок-фестиваль "Июньский шторм", организованный клубом "33 оборота" во главе с Олегом Цируком и Романом Неумоевым.
2. Футбольный матч между командами рок-центра "Белый Кот" (который сейчас возглавляет Коля Рок-н-ролл) и арт-центром "Ступени", грубо говоря, между рокерами и попсовиками.
3. Концерт группы "Чернозём" в клубе "Белый Кот".
4. Презентация книги "отца-основателя сибирского панк-рока и социально-музыкальной формации ИПВ" (в одной афише), а также "приличного поэта-матершинника" (в другой афише) Мирослава Немирова "Несколько стихотворений, расположенных в алфавитном порядке", оформленной Флоренским и изданной митьковским издательством "Красный Матрос".
5. Презентация нового альбома, вновь возродившейся в прошлом году, после десятилетнего перерыва, легендарной тюменской группы "Культурная революция" "Просто хочется жить".
И я, забыв об отдыхе и сне, посетила эти мероприятия, побеседовала с основными участниками событий и сделала фотографические снимки.
Дабы вы, други мои, смогли бы убедиться,
что культурная жизнь бьёт ключом не только в столицах.
Ну, вот. Уже стихами заговорила. Видите, до чего доводит такое плотное общение с различными выдающимися личностями.
1. Рок-фестиваль "Июньский шторм" проходил 26 и 27 июня в ДК
"Геолог". В его рамках должно было пройти четыре концерта, но 26-го,
после дневного концерта, возник локальный конфликт с администрацией,
в результате чего, вечерний концерт был отменён. Однако, тюменским
музыкантам не привыкать к подобным ситуациям. И продолжение банкета
состоялось на ступеньках вышеозначенного ДК .
Открывал фестиваль Роман Неумоев в акустике. Сильно мне понравилось
полу-акустическое выступление группы "Центральный
Гастроном".
Электрического не получилось из-за отсутствия некоторых
музыкантов. Но всё равно было здорово. Володя Медведев ("Джагер")
очень проникновенным голосом исполнил, в частности, песню на стихи
Владимира Богомякова, и песню Димона Колоколова. Безумно жаль, что
никто не вёл аудиозапись. Но так уж они относятся к жизни, эти
тюменцы.
Владимир Медведев, группа "Центральный гастроном"
на концерте рок-фестиваля "Июньский шторм" в ДК "Геолог",
26 июня 1999 г.
продолжение концерта
на ступеньках ДК "Геолог"
после того, как
администрация выгнала
музыкантов и зрителей
из зала. С гитарой
Алексей Шляков
(лидер группы "Нева),
26 июня 1999 г.
- Расскажи о вашем фестивале "Июньский шторм".
Р.Н.: "Июньский шторм" - это один из нормальных для нашей тусовки бардачных фестивалей. Проводится выставка. Картины Володи Глухова, а скульптуры Саши Чемакина. Мы, конечно, хотели бы видеть на фестивале митьков, но митьки до нас, к сожалению, не добрались. Но у нас теперь есть свои митьки.
- Как возникла идея фестиваля?
Р.Н.: Идея возникла спонтанно. Мы создали зимой клуб "33 оборота". Простое название: пластинка 33 оборота... Он отработал ещё недолго, только несколько месяцев.
- Кто мы?
Р.Н.: Группа "Пиастры Флинта", в лице её лидера Олега Цирука, так же наши старые друзья - Женя Шабалов, Гоша (они в своё время писали Янку), и я к ним присоединился. Вся та же наша тусовка, которая поддерживала Янку, поддерживала Летова и т.д. Всё это так и осталось. Все люди, которые что-то делали, они так и продолжают делать. Просто к нам влились ещё художники. Если раньше Гузель Саловатова, когда делали фестиваль 88-го года, подряжала художников-любителей, которые расписывали стены, то сейчас это вылилось просто в километры расписанных стен.
- Я видела в городе расписанные заборы.
Р.Н.: Но ты ещё не видела километры расписанных заборов. Ребята, в частности Саша Чемакин, проводят титаническую работу по украшению нашего города. Это делают профессиональные художники. Это действительно украшение нашего города, а ни какие-то карикатуры., это живопись, которая вышла на улицы, вышла на заборы. Используя при этом традиционную для нашей страны беду. Мы все беды в нашей стране всегда превращаем в наши победы. Мы заборы, которые являются долгостроем, превращаем в выставки. И они стоят годами эти выставки. Очень всех нас радуют, очень радуют окружающих. Ну, а что делать? Если за этими заборами дома не вырастают, то хотя бы на этих заборах картины красуются. Помимо заборов, мы делаем выставки здесь, в клубе "33 оборота", который расположен в "Зеркальном зале" ДК "Геолог".
- Выставки являются частью клубной работы?
Р.Н.: Выставки работают как клуб. Они всегда работают в процессе концертов. Ни одного концерта без картин не было.
- Вы устраиваете художественно-музыкальные акции?
Р.Н.: Мы устраиваем акции: художественные, музыкальные, поэтические, джемовые. Там всё идёт вместе. Нам достаточно выделено времени для того, чтобы отыграла хотя бы одна группа, и после этого начинаются джема. Начинаются выступления людей из публики. Всякое проявление "пипла", как его называли раньше. Всякое свободное проявление пипла имеет место, а мы оттягиваемся. Вот что нас отличает, допустим, от клуба "Белый Кот".
Наша идея чисто творческая и чисто музыкальная.
Она в корне
отличается от "Белого Кота", потому что это совершенно другой ДК, с
другим подходом к культуре.
Если говорить о культуре, то Ник
Рок-н-Ролл пропагандирует в "Белом Коте" не культуру, а
анти-культуру, т.е. культуру американского типа. Культура голых
женщин. Они построили клетки для этих женщин. Вообще они в Тюмени
пытаются сделать Америку. Нашу тюменскую Америку. В результате,
естественно, не получается ни Америки, ни Тюмени. Получается среднее
какое-то уродливое явление, которое пытаются подать под видом
рок-н-ролла.
- А какова ваша основная идея?Ник Рок-н-Ролл, 1986
Р.Н.: Наша идея основная - это наша традиционная культура.
- Вы развиваете линию, которая началась 10 лет назад?
Р.Н.: Она давно началась, она никогда не прекращалась. Наша линия началась давным-давно. Она началась с наших русских художников и поэтов. Она продолжалась веками эта традиция. Это называется культура. Мы пытаемся сохранить огонь культуры. Но трагедия сейчас в том, что этот огонь нужен совсем немногим. Очень многие кинулись потреблять те эрзацы культуры, которые предлагает массовая цивилизация, массовая культура и традиция, эта новая традиция потребления, американизация, кока-кола и т.д. и т.п. Всё, что с этим связано. Мы из последних, может быть, сил пытаемся сохранить то, что ещё осталось. Потому что, в принципе, "пластмассовый мир" побеждает. Он побеждает баксами, он побеждает своим мертвенным холодом равнодушия. Но это пиррова победа. Для людей - это пиррова победа. Как только нас победят, как только победят культуру, как только загасят огонь культуры, цивилизация перестанет существовать. Ей незачем будет существовать. Она потеряет всякий смысл своего существования.
- Как называется твоя теперешняя группа?
Р.Н.: Мы теперь называемся не "Инструкция по выживанию", а "Выживание без инструкции", потому что мы осознали в некий момент, что никакие инструкции нам не помогут. Нет универсальных инструкций.
- Т.е. с "Инструкцией по Выживанию" ты окончательно расстался?
Р.Н.: "Инструкции по Выживанию" просто нет не сегодняшний момент,
как того проекта, в том смысле, в котором он был. И об этом
свидетельствуют мои новые песни. Сейчас есть "Выживание без
инструкции". Пусть каждый идёт своим путём. Как учил Будда, и как
учит вслед за ним дзен-буддизм: встретил Будду - убей Будду. Нашёл
инструкцию - ликвидируй эту инструкцию. Осознай её для себя и
действуй. Но только имей правильное направление своего
действия. Направление выживания, направление сохранения огня, тепла
и света.
- А может в том, что ты стал писать другие песни, сказался возраст?
Р.Н.: Почему бы и нет. Да, я в 36 лет изменил несколько своё амплуа. Мне уже просто не по возрасту прыгать по сцене. Я не собираюсь изображать из себя того, кем я не являюсь. Поэтому я тот, кто я есть сегодня. Я творю так, как я живу сегодня.
- Ты часто играешь в Тюмени?
Р.Н.: В Тюмени я играю не часто. По одной простой причине. По той же, что и Летов не часто играет в Омске (Егор Летов ни разу не играл в Омске - прим. П.Б.). Потому что пророка в своём отечестве нет, и быть не должно. В этом городе я хочу просто жить, заниматься спокойно делом. Нам не нужен ажиотаж, нам не нужно огромное количество публики, и чтобы на каждом шагу у нас требовали автографы. Нам это здесь не нужно.
- Как прошли твои последние гастроли (в Москве и Питере осенью 98-го г.)?
Р.Н.: Нам организовали турне так, что мы сделали четыре концерта подряд, четыре дня подряд, плюс переезд из Москвы в Питер. Буквально на втором концерте я был уставший напрочь. После первого московского концерта в "Юности" я был уже очень уставший, а что говорить об остальных. Остальные концерты прошли на упадке сил. Питерские концерты прошли с одной стороны не очень удачно, но с другой стороны нормально, потому что мы сделали хорошую запись. Конечно такие турне это просто безумие для рок-музыканта. Я могу это выдержать только благодаря огромному моему запасу выносливости и духовной мощности.
- Ну, у тебя закалка-то какая.
Р.Н.: Ну, у меня, да. У меня 15 лет позади, и, в принципе, я могу
себя держать, я умею себя восстанавливать.
Вот, например, Лёша
Шляков (лидер групп "Нева" - прим. П.Б.), молодой человек (наш
музыкант тюменский, очень интересный и очень популярный в Тюмени),
дал один концерт в Нижневартовске и приехал больной. Молодые
музыканты, которые играют рок-музыку (а она сравнима с вредным
производством), конечно, очень сильно страдают. Они болеют. Мы даже,
кстати сказать, хотели этот фестиваль назвать "Инвалиды рока". И я
думаю, что мы обязательно проведём такой фестиваль, потому что у нас
в Тюмени инвалидов рока уже до хрена и больше. Лёша Шляков с
тросточкой ходит, я хромаю, Коровин (лидер группы "ШИЗО"-
прим. П.Б.) лежит в Лебедёвке (закрытая психбольница - прим. П.Б.)
Лёша Шляков (с тросточкой) и Ваня
на фоне ресторана "Седьмое небо"
(со стеклянным лифтом на фасаде здания, между прочим)
26 июня 1999 г.
- Но он кого-то зарезал? Даже не кого-то, а собственного
басиста. Р.Н.: Собственного басиста, да. Вот, к сожалению, зарезал. В принципе, такая сильная, громкая музыка... Не то, что она патогенная, но она тяжёлая, как тяжёлое производство. Такая же как мартен, как сталепрокат. На музыкантов ложиться действительно большая тяжесть и большой груз психологический, эмоциональный, и они, в общем, болеют, конечно. Но я не хочу сказать, что это плохо. Просто эти люди в интенсивном режиме отдают себя другим людям. Вот это главное. Если они себя отдадут и умрут рано, это ничуть не умалит их заслуг и их стремления что-то сделать для других людей, что-то сказать людям, что-то им объяснить, дойти до них в чём-то.
- Ты собираешься выпускать записи последних концертов?
Р.Н.: Московский концерт в "Юности" получился не очень удачный в смысле записи. Запись не очень слушибельная. А кассеты с питерским концертом в Москве уже продаются. То, что писал и на пульте сидел Фирсов. Огромное спасибо ему. Серёжа Фирсов опытнейший человек, звукач, в том числе. Филофонист знаменитый на всю страну. В своё время, он, на свой страх и риск, занимался пропагандой андеграундной музыки, рассылками записей, тиражированием записей. Он имеет огромный опыт, и этот опыт он вложил, и получилась запись очень хорошего качества. Хотя не очень энергичная, скажем так. Потому что это был четвёртый концерт, я был просто уставший.
- Ты собираешься делать студийную запись новой программы?
Р.Н.: В Тюмени на студии у нас договорённость полная есть, но, к сожалению, у нас произошёл разлад с группой "Чернозём". Группа "Чернозём" в лице Джексона выделилась из "Инструкции" в отдельный проект. И я начинаю работу заново, совершенно отказавшись от всех прошлых достижений. А я её несколько раз начинал заново. Начинаю я её в августе месяце вот этого года. Ну и буду делать что получится.
Второй день прошёл без эксцессов. В общей сложности выступило около десятка местных команд. Точное число назвать затрудняюсь, так как многие музыканты играли в нескольких группах, и уследить за их перемещениями, я была не в силах.
Гвоздём программы вечернего концерта 27 июня стала группа "Культурная революция", объявленная, как гости из Москвы. Хотя в Москву перебрался жить только её лидер Артур Струков. Остальные же музыканты были местные. Кстати, знаменитый барабанщик Саша Андрюшкин ("Кооператив Нишняк", "Гражданская Оборона", "Инструкция по Выживанию" и др.) на этом концерте, наконец, смог осуществить свою заветную мечту (по его собственному признанию): выбраться из-за барабанной установки и вполне успешно сыграть роль басиста, при этом довольно активно передвигаясь по сцене, и выкидывая всевозможные коленца. Не отставал от него, в плане танцев и виртуозности игры, и лидер-гитарист, восходящая звезда тюменского рока - Джейк. За барабаны же Саша посадил своего ученика, который оправдал оказанное ему доверие, не ударил в грязь лицом и не опозорил своего учителя. Вообще "Культурная революция" смотрелась и отыграла очень здорово.
[...] (часть материала утеряна по вине редакции -- ред.)
...я встретила Колю Рок-н-ролла. Наш разговор постоянно прерывали острые моменты на поле, и мы решили продолжить беседу на следующий день в клубе "Белый Кот". А закончили её вообще в Москве 19 июля.
- И что?
НИК: Ничего. Мы достаточно ярко повзрослели, сохранив то, что принято называть свой максимализм. Мы играем в разных командах и у нас различная весовая категория.
- Резонно. Что послужило толчком к тому, что ты так резко изменил свою жизнь. Бросил пить, осел в Тюмени, стал директором клуба "Белый Кот"?
НИК: Никакого особого толчка не было. Я играю и в рок-н-ролл, и играю сейчас в директора. Мне противны те люди, которые говорят: "Моя жизнь - это рок-н-ролл. Моя жизнь - это панк-рок". Я таких людей внутренне раньше называл смешными, а сейчас - либо подонками, либо провокаторами, без апелляций. Потому что невозможно жить нежитью.
- Ты считаешь, что рок-н-ролл - это нежить?
НИК: Я считаю, что образ жизни и всё то, что придумывают журналисты, связанное с рок-н-роллом, с этим образом жизни езм нежить. Это моя субъективная точка зрения. А толчком послужила тяга к жизни, наверное. Я вдруг почувствовал, что и псевдоним моего героя - Рок-н-ролл. Я захотел стать директором рок-центра, в частности. На сегодняшний день это рок-центр. У меня есть некая задумка, такая земеса сделать что-то, о чём не принято говорить, потому что, когда человек начинает говорить о своих планах и перспективах, то значит на этом всё и закончится.
- О планах я тебя сегодня спрашивать не буду.
НИК: Договорились.
НИК: Рок-центр это то заведение, которое занимается организациями концертов. Мы имеем свою газету "Артефакт", свой сайт в Интернете (www.whitecat.tyumen.ru). Мы имеем прямое отношение к городам севера тюменской области. Рок-центр занимается приглашением групп, промоушеном, рекламой и т.д. А по понедельникам работает клуб "Белый Кот", где играют все, кто жив и при памяти.
- Занимаетесь ли вы отбором молодых талантов и их раскруткой?
НИК: Нет, мы не делаем отборочные туры. Талант в любом случае проявится. Единственное, что мы делаем - это пишем на видео концерты, которые здесь проходят, и рассылаем по городам. Если здесь появится какая-то звёздочка и кто-то там пискнет и скажет: "А! Вот это надо пригласить", тот пригласит, а адрес у нас есть. У нас есть 5 групп, которыми мы, в принципе, занимаемся: "Граффити", "Нева", "Аварийная машина", "АТОМ" и "Города".
- Кто в основном играет в "Белом Коте"?У вас есть какой-то отбор, или вы всех пускаете?
НИК: Сейчас будет отбор, потому что всех пустить невозможно. Зритель платит деньги, и мне очень хочется, чтобы зритель получал что-то. Мы можем запускать до бесконечности. "А, играешь, какой класс. Ты молодец. Ты в руках не кастет, а электрогитару держишь. Это же кайф великий! Ё-моё!". Но, простите, всех стало так много.
- Какая сейчас музыка в Тюмени преобладает?
НИК: Наконец-то в Тюмени стала преобладать музыка. Это и заявки на арт-рок, и хип-хоп, и ритм-энд-блюз. Молодые команды стали уделять внимание музыкальной стороне.
- Не сплошной панк-рок, как это было в Тюмени раньше?
НИК: Да не было никакого панк-рока в Тюмени. Ну по-пьяне сказал я когда-то Гурьеву, что Тюмень - Мекка панк-рока. Журналюги взяли всё это и подхватили. Смотрю я на этих скинхедов и так далее. Я бы этим ребяткам, посоветовал съездить в Магадан, где я был на ссылке или в село Уцкое, тогда бы они столкнулись с конкретными вещами, когда золоторям деньги не платят там годами, когда посёлки умирают. Для меня все эти додики всегда останутся моим объектом ненависти и неприятия, эти мажоры. Потому что это праздные люди.
- Как называлось село, где ты был в ссылке?
НИК: Уцкое. Кстати, я могу рассказать, как я там работал зав.клубом.
- Давай.
НИК: 1986 год 22 апреля. Ваш покорнейший слуга - заведующий сельским домом культуры. Действие происходит в селе Уцкое, это Тугуро-Чумиканский район, север Хабаровского края, Эвенский национальный округ. Две тысячи человек в посёлке. Посёлок разделён на две части: верхних посёлок, где расположен аэропорт; и нижний посёлок, где находятся школа, клуб. Обе части связаны тротуаром. Тротуар - это доски через тайгу. Экзотика. А в силу того, что я там был на правах ссыльного человека, обо всех мероприятиях, связанных с днём рождения Ленина, с победой Великой Октябрьской Социалистической Революции и т.д., я должен был докладывать председателю сельсовета Нине Семёновне Козловой. Такая тётка матёрая, дородная. И я всегда с ней советовался. Тогда была борьба с алкоголем. И посёлок был лимитирован. Что такое лимит? Это раз в месяц по две бутылки водки продавали. А посёлок состоял из охотников и эвенков. А что такое пьяный эвенк, это не снилось гопнику. Пьяный эвенк - дитя тайги - это всё. Вообще всё.
- С винтарём?
НИК: Да, с винатрём, конечно. Они же охотники. Там был единственный участковый на всё село - Василь Василич. Его называли Вась Вась. У меня был народный театр, который, естественно, состоял из эвенков. Мы делали всякие сценки, потом устраивали танцы. Клуб одноэтажный, печка там была. Никакого парового отопления , домов многоэтажный в посёлке не было. 22 апреля - это первый мой праздник в селе Уцкое. Я иду к Нине Семёновне Козловой и прошу у неё, чтобы она запретила продавать в этот день водку. "Мои актёры напьются, - говорю я. - И в противном случае, я ни за что не ручаюсь". "Я, Вы знаете, этого сделать не могу," - отвечает Нина Семёновна. "Хорошо. Вот я Вам пишу заявление от заведующего сельским ДК Николая Францевича Кунцевича, что я обращался в сельсовет с просьбой, чтобы в этот день спиртным не торговали. Оригинал будет у меня, а копия у вас." Она говорит: "Хитёр бобёр." А я говорю: "Что делать?" Она поставила резолюцию, что отказала в такой просьбе. Сценарий у меня был незатейлив. Никаких технических средств там не было. Я взял разрешение у Василь Василича на использование оружия для выстрела "Авроры". Он дал разрешение, что в пределах клуба может быть произведён один холостой выстрел. Я написал на ватмане "Ленин" и повесил эту табличку на грудь актёра, который должен был играть Ленина. По закону он же не имел права играть Ленина. А тут надпись "Ленин" на груди и всё. Дзержинский с табличкой "Дзержинский". У меня была фуражка с двуглавым орлом. Я был царь Николай. По сценарию выходит Ленин и говорит: "Назревает революционная ситуация. Нужна революция!" после этого стреляет "Авроры" и далее Николая Дзержинский уводит со сцены и, наверное, расстреливает. Затем, Ленин встаёт на пьедестал, а девочка-почтальонша поёт: "Неба утреннего стяг..." и т.д. Потом я выхожу, как зав.клубом и говорю: "А сейчас - танцевальный вечер, посвящённый дню рождения В.И. Ленина". На эти мероприятия весь посёлок собирался. Клуб ломился. Я актёрам своим говорю: "Мужики, я вам водку поставлю, но перед спектаклем не пейте". Они пришли трезвые. Я им выдал реквизит. Всё нормально. Но потом Ленин у меня напился до такой степени, козёл, сучка такая, блядь, извиняюсь, что обоссал мне кресло. Дзержинский вспомнил, что Вась Вась у него снасти какие-то отнял и отправился с ним разбираться. Василь Василич у меня протокол составлял, на сутки Дзержинского отправили. Об охотнике, я вообще не говорю. Он просто нахуярился и не пришёл. Когда я всё это понял, то решил, вечер скомкать. Какие-то стихи рассказал экспромтом. Я в революции не силён, но что-то такое "взвейтесь-развейтесь" рассказал. А почтальонша (это самая коррида!) напиздярилась, извини за выражение. Она выходит в косынке, подружек каких-то взяла и начинает петь: "Неба утреннего стяг...", а потом вдруг говорит соседке: "А ты - манда!". А соседка ей бражки не дала что ли. "Сама, - говорит, - манда". Хохот был, это не то слово. Можно было, в принципе, разбодяжить это дело. А я в роль-то Николая вошёл и, вместо того, чтобы сказать: "Извините, сейчас будет танцевальный вечер", говорю: "Господа, а теперь потанцуем!". Потом меня вызывали в Чумикан, и там уже Филиппов (мой кгбэшный куратор) мне говорил: "Я тебя сгною, ты у меня!!!" Я говорю: "Простите, у меня вот есть заявление, что я просил убрать алкоголь. Я что виноват, если нация споенная. Сначала американцы спаивали, теперь вот мы. Что я виноват?"
- Отлично. Но давай вернёмся в наш 99-й. Завтра у вас в клубе будет концерт "Чернозёма"...
НИК: Мы остановились на том, что мир многогранен и музыка имеет свойство быть многогранной. Дело в том, что мне "Чернозём" интересен тем (я вчера послушал их на репетиции)... Да не спорю, в 87 году так играли многие. И вообще эту манеру исполнения изобрёл в нашей стране ты знаешь кто - Андрей Свин, царство ему небесное. (Я был у него на похоронах.) Но дело в том, что их-то было много в те годы, а вот остался один "Чернозём", потому что герой "Чернозёма" сохранил и форму внешнюю и всё сообразно тому, что делается. Это не дифирамбы "Чернозёму". Те, кто когда-то был рядом с "Чернозёмом", и делал также, безнадёжно закончились, благодаря своим вредным привычкам (кто на тот свет решил походить, протусоваться, кто-то из окошка вылетел, что-то ещё, кто-то спился).
- Тюмень очень энергетичный город...
НИК: Он очень инертный город. И энергетический в том смысле, что здесь энергию хорошо накапливать. А выплёскивать её приятно в больших городах. И уезжать снова туда, где можно что-то накопить.
- Мне кажется, что тюменцам нужен ярко выраженный лидер, пассионарная личность. Вот был Мирослав Немиров и вокруг него было движение, возникла социально-музыкальная формация "Инструкция по выживанию". Вот приехал ты... Я ходила в "Чёрный пёс" он назывался... да?
НИК: "Black dog" - это не "Чёрный пёс", поправочка некая. В контексте песенки "Led Zeppelin" - это тоска зеленная, что-то сродни похмельному синдрому. А что касается какого-то ярко выраженного лидера, то, наверное, нет. Я лично, не возьму на себя смелость сказать, что тюменцам нужно. Что им нужно, они выберут себе сами. Есть маленькая игра, и на этом игровом поле нужно просто делать всё хорошо.
- Всегда нужно делать всё хорошо.
НИК: Конечно. Я хотел бы поехать в Москву и поиграть там в
рок-н-ролл. Потому что я отслеживаю по мере возможности всё то, что
связано с этим действом. И меня, мягко говоря, не радуют эти вещи. Я
очень не люблю и ненавижу философию убогих и нищих. Когда я в
очередной рад вижу парнишек в тельниках, когда я слышу высказывания:
пускай по-русски рок-н-ролл будет звучать "рокенролл", мне лично
этому мудаку хотелось дать в ебло. Но в силу того, что я уже
достаточно повзрослевший герой, в ебло я ему давать не буду. Ну в
табло, заменим это слово, извини. Но есть мне что на этот счёт
сказать, потому что это неправильно. Это не правда, это не
так.
- А ты как считаешь?
НИК: Я никак не считаю. И в этом моё не так.
- Давай поговорим о концепции вашего центра "Белый кот".
НИК: Ну во-первых, у нас там хороший свет и достаточно хороший звук. Это единственное место в городе Тюмени, где хорошая акустика. Это сделали техники и творческое объединение "Овация". И всё сделано для того, чтобы там играли и получали какую-то отдачу.
- Как у вас с посещаемостью в клубе?
НИК: Как-то стабильно всё. Каждый понедельник 100 человек конкретно бывает. Бывает, что до 200. Бывает до 400. Вот "Нева", например, собирает около 500 человек. У нас аплодируют, хлопают. У нас ни свистят, ни кричат, ни пищать, ни визжат и т.д. Это меня радует. К нам, в основном, студенты приходят. Те, кого называют неформалами, тоже ходят. Они забавные.
- Сам ты продолжаешь играть?
НИК: Да. Мы записали альбом "Вечник. Траур. И Тушь". Группа называется "Трите души". От слова "тереть". Я никогда не был массовым, и не буду массовым. Меня это очень радует, поверь. Это закон сохранения дерзости: ты разбазариваешь себя на массы, а потом ты начинаешь хлюпать носом и говорить: "Я мечу бисер перед свиньями". Видал я таких. А у меня всё нормально, потому что я чётко определился в своих взаимоотношениях с этим миром вещей. Больше всего на свете я не люблю уныние и скучность.
- С кем ты сейчас играешь?
НИК: У меня группа из Свердловска. Олег Румянцев - гитара, бас гитара - Ваня Шелко, на барабанах в данный момент, в альбоме принимал участие Женька Шнейдер, это Тюмень, Джейк на гитаре тоже из Тюмени. Сборная команда. У меня есть такая задумка поехать, скажем, в тур-клуб в Москву.
- Вы записывались в Тюмени?
НИК: Нет в Свердловске.
- Музыканты у тебя в Свердловске, ты в Тюмени и как вы общаетесь?
НИК: Да мы нормально общаемся, хорошо общаемся. Чувствуем друг друга. Экспромтом.
- Всё как в лучших традициях: приехали - записались?
НИК: Наверное так. Наверное эдак. Я не знаю.
- Почему ты записывался в Свердловске, а не в Тюмени?
НИК: Потому, что в Тюмени негде было записываться, а в Свердловске так получилось, что можно было записаться бесплатно.
- В вашем рок-центре нет студии?
Н.: Пока нет.
- А концерты давали вы уже таким составом?
НИК: Да, конечно. В Тюмени и в Свердловске. В Тюмени в клубе "33 оборота". Классный концерт был, очень кайфовый.
- Кто будет выпускать альбом?
НИК: Бегемот всегда всё выпускает. Я ему доверяю.
- Почему тебя выпускает Бегемот в Москве, а не кто-то другой в Свердловске или Тюмени?
НИК: Наверное для того, чтобы заниматься этими вещами нужно посвятить себя этому. Так получилось, что нет команды какой-то. А мой герой, он неприхотлив, т.е. для меня не очень важно, в принципе, выпустить альбомы. Это важно, но не до такой степени. А потом, я же тебе сказал, что мой герой не массовый человек. Я не могу одновременно заниматься двумя вещами...
- Тремя: быть директором, музыкантом и продюсером.
НИК: Я не музыкант, а может быть, и музыкант, но не в известном смысле того слова.
- А в каком?
НИК: Если люди говорят о ком-либо, что он музыкант, то имеется в виду, что он умеет играть на гитаре, умеет делать музыку - в этом контексте, я не музыкант. Но существуют другие вещи. Допустим, ты приходишь после концерта, после всего того, что происходит, домой, если таковой присутствует, и вот уже ветер за окном, либо дождь, либо шторка там колышется и это является оркестром.
- Ты собираешься в Москву. Это будут концерты?
НИК: Нет, я не знаю. Я просто собираюсь в Москву. Мне достаточно будет посмотреть, что там делается. Мне нужно выплеснуть лишнюю энергию.
- После твоего концерта "Секстон" сгорел...
НИК.: Ну, предположим, это не после моего концерта. Я здесь ни при чём. А когда у меня слишком весёлое настроение, я говорю, что Москву надо обнести колючей проволокой, хотя идея не нова, как и все идеи, которые витают в воздухе. Не обязательно колючей проволокой, а просто ездить туда, как в Диснейлэнд с пятиконечным началом. И устраивать там увеселительные прогулки: "Вот она - Москва, а вот они - москвичи. Вот они какие". Города мутируют. И если говорить без иронии, то я не верю в мегатолисы. Мегаполисы делают людей больными. Хотя опять же, из кувшина выливается то, что в него налито, но тем не менее, они делают людей больными, замороченными и т.д. При этом я отдаю себе отчёт, что для того чтобы реализоваться музыканту, потешить своё эго, надо ехать, конечно же, в Москву. Надо просто определиться, для чего ты берёшь в руки гитару. Для того, чтобы получать деньги, что вполне нормально, что вполне естественно. И тогда ты получаешь по полной схеме всё, что в этих случаях полагается, если ты, тем более, умеешь играть. А те, кто не умеют играть, те, кто двух слов связать не могут (я говорю в переносном смысле), те, как правило, не востребованы и не нужны. Если ты уходишь в подвалы и начинаешь говорить о том, что "я играю для себя, я играю для души", ты заполучаешь публику, которой до фени, что ты там вообще делаешь. Они платят тугрики для того, чтобы повеселиться.
- Ты отрицаешь игру для себя?
НИК: Я отрицаю играть в игру для себя. На мой взгляд, это лицемерие. Я считаю, что когда человек выходящий на сцену, говорит, что играет для себя - это чушь собачачия. Он играет для того, чтобы получить деньги, любовь женщин, выплеснуть энергию. В любом случае, ему нужна материальная отдача. У сцены есть некие свои установившиеся традиции. Сцена вообще материальна, как субстанция, а поскольку мы знаем прекрасно, кто такие актёры и кто такие музыканты... Ницше о них написал, как о базарных мухах. Как только люди начинают говорить: "Вот правду-матку резать. Люди в России голодают, а вы чем занимаетесь?". Если ты такой крутой, ты сделай так, чтобы люди не голодали или хотя бы просто, дабы не прослыть мудаком, свали на фиг из этого мира.
- А как ты относишься к идее, что деятели искусства разделяются на скоморохов и былинщиков? Одни - развлекают, а другие - просвещают и наставляют.
НИК: Давай мы ещё вспомним обрядовую, калядарную поэзию. Я сейчас могу до того договориться, что христиане взяли и наглым образом украли все праздники, которые существовали...
- Они их не украли...
НИК: ...они идейную платформу свою подвели.
- Давай не будем углубляться в теософию.
НИК: Да теософия на фиг не нужна. Скоморохи, былинщики. Ну да, в общем-то это, наверное так. Но что есть скоморох и что есть былинщик? Мы живём сейчас в это время. Именно сейчас, именно здесь и именно мы. Мы можем об этом рассуждать до бесконечности, говоря об этом вне урбана.
- Ты думаешь, что основная цель искусства - развлекать?
НИК: Я не собираюсь превращать всё это в догму. Я говоря об этом, считаю так. Когда я буду в Москве и побываю там, где хотел бы побывать, я, наверное, буду говорить немножко по-другому.
- С момента нашего последнего разговора прошёл почти месяц, который ты провёл в Москве. Поделись своими впечатлениями. Где ты побывал?
НИК: Я побывал в клубе "Третий путь", открыл для себя группу из Питера "Атаки", они обязательно у нас будут играть. Посетил клуб "Бункер" и увидал электрическое выступление "Ночных снайперов", они тоже у нас будут играть. Я познакомился с новым для меня Митей Шагиным, который недавно выпустил компакт "Митьковские танцы". Кайф, кстати. И Митя пообещал, что он приедет на организованную мной встречу с творческой интеллигенцией города Тюмени. Также познакомился поближе с творчеством Аркадия Семёнова, он тоже обещал приехать. У меня родилась новая программа: "Ник Рок-н-ролл представляет", т.е. не рок-центр "Белый Кот", а именно "Ник Рок-н-ролл". Конечно же, я никогда не забуду своего посещения бункера НБП. Ты же помнишь, как я зажёг там свет. Вернее моя материальная рон-н-ролльная субстанция зажгла там свет. Отныне бункер будет пронизан квазичастицами рок-н-ролла. В принципе, в бункере НБП побывала материальная субстанция. Место хорошее, люди нормальные. Особенно мне понравился главный персонах - Эдуард Вениаминович Савенко. Хорошо съездил в Москву. Одна из самых удачных поездок.
- Это, наверное, твоя первая трезвая поездка?
НИК: Да, это первая трезвая поездка в Москву.
- Мир-то по другому воспринимается?
НИК: Мир абсолютно воспринимается по-другому. Мир пьянит. Интересно смотреть трезвыми глазами на пьяный мир. Естественно, еду в приподнятом настроении в Тюмень. Наверное очень много энергии во мне сейчас,
- Ты приезжал из Тюмени сбросить энергию в Москву, а выходит, что ты тут ещё зарядился. Бедный Коля, негде тебе сбрасывать энергию. Всё заряжаешься и заряжаешься.
НИК: Я зарядился, да. Да. В любом случае, я с этим разберусь только находясь в Тюмени.
Концерт группы "Чернозём" состоялся 28 июня в клубе "Белый
Кот". Надо сразу оговориться, что был запланирован не просто
концерт, а культурно-музыкальная акция, включающая в себя
презентацию книги Немирова, с участием митьков и, собственно,
выступление "Чернозёма". Но известный распиздяй Немиров опоздал на
поезд и в Тюмень прибыл только на следующий день. Митьки, как раньше
говорил Ромыч, тоже до Тюмени не доехали.
Пришлось "Чернозёму" в
одиночку расхлёбывать всю эту кашу. Настроение у ребят было не
ахти. Но, как говорится: "назвался груздем - полезай в
кузов". Пришлось играть. Немировские стихи читал Коля
Рок-н-ролл. Концерт, честно сказать, получился так себе. Да и что
может получиться хорошего, когда нет настроения. Рок-н-ролл - это
дело такое. Джексон (Евгений Кокорин) упорно продолжает избегать
каких бы то ни было разговоров перед диктофоном.
Гузель Саловатова и Мирослав
Немиров на презентации
29 июня 1999 г.
Презентация книги Мирослава Немирова "Несколько стихотворения, расположенных в алфавитном порядке" состоялась 29 июня в Тюменском государственном университете. Посмотреть на это мероприятие собралось довольно много народа (полная аудитория). Немиров демонстративно пил водку, читал стихи из книжки, всячески эпатировал публику. От имени группы "Чернозём" выступил Аркадий Кузнецов (остальные участники, очевидно, после бурного вечера, не смогли добраться до места презентации). Аркаша грустно водрузился на парту и скорбным голосом исполнил под гитару пару песен из репертуара "Инструкции по Выживанию" на стихи Немирова. Стихи (из книги) мне не понравились. Сам Немиров тоже. И я , пренебрегая своими профессиональными обязанностями, предпочла в обществе поэта, который мне нравится несравненно больше, а именно, в обществе Владимира Богомякова совершить загородную прогулку. А на Немирова можно и в Москве посмотреть.
Джейк, гитарист "Культурной революции".
С лидером группы "Культурная революция" Артуром Струковым я
разговаривала на следующий день.
- Твои впечатления о вчерашней презентации.
А.С.: У нас было два варианта: устроить домашнюю презентацию и официозную в клубе "33 оборота". Официозная привлекала тем, что можно было в живую поиграть. И мы выбрали второй вариант. И было удивительно, когда мы пришли, а там всё закрыто. Что делать? И тут Немиров сказал, что надо принести мыльницу, поставить на неё компакт с альбомом и устроить презентацию прямо на улице. Принесли мыльницу, но не могли найти батарейки. А тут ты же предложила подключиться к уличному кафе. Мы подошли к хозяину и говорим: "Хочешь у тебя сейчас полно народа будет? Надо только наш магнитофон подключить". И он сразу согласился.
(Вечеринка удалась на славу. Все остались довольны. У ларёчника скупили всё пиво, публике не пришлось маяться в душном помещении, музыканты представили свой альбом, который прошёл на ура. Правда, как я их ни уговаривала, так и не сыграли под фонограмму. Даже для фотографии. Причём всё это веселье происходило в само центре Тюмени.)
- Давай углубимся в историю создания группы "Культурная Революция".
А.С.: Самое начало - это знакомство с Немировым. Абитура-80. Олимпийское лето 80-го года. Я увидел Немирова в общаге тюменского университета, играющим в теннис. Это был такой странный дядька, вроде похожий на преподавателя. Но вдруг он скинул сабо и стал прыгать босиком. Потом вытащил бычок, который ему мешал играть, и попросил меня, совершенно незнакомого человека, подержать этот бычок. Так мы и познакомились. Там были ещё какие-то люди, в частности Федотов... В связи с этим, мы взяли много красного вина ...
- "В связи с этим мы взяли три бутылки вина"...
А.С.: Это было не три, там было очень много вина. Я помню, что все читали стихи. Меня это очень поразило. С одной стороны, люди, пьянствуют, матерятся, и в то же время, целые поэмы наизусть знают. Федотов "Чёрного человека" рассказывал. А я после школы только. В школе я мальчик такой правильный был, не бухал. А тут такое. Представляешь, каково мне было утром. Я просыпаюсь от мерзких-мерзких звуков. Открываю глаза и вижу, что на моей кровати сидит Немиров (причём я совершенно не помнил, кто он такой и как его зовут), на коленях держит гитару, которую мы накануне разбили (гриф у неё был оторван от корпуса, но струны ещё торчали), и издаёт какие-то звуки. От этих звуков я проснулся в страшном раздражении, но когда увидел его, как-то умилился в сердце. Позже, когда мы уже поступили в Универ, я поиграл Немирову свои песни, которые сочинил ещё в школе. Они были на уровне "Машины времени" и "Воскресенья". Я не знал, какие тексты писать, не знал о чём, потому что о любви в то время писать было просто смешно, сочинял на стихи Пушкина и т.д. В то время во всех этих британиях и альбионах существовала "новая волна", которую у нас никто не знал и знать не хотел, что нас очень удивляло. Ну, ладно, мы в Тюмени лохи, но в Москве Барыкины или Кузьмины всякие, имели возможность всё это слушать. Они почему-то не хотели это играть... Я ловил ВВС на английском языке, и меня страшно поражала эта музыка. Настолько удивительно было. Сейчас не интересно. Но по тем временам это было очень круто. Потому что у нас все слушали от силы "Deep Purple" и хэви-металл какой-нибудь, или же "Бони М", "Чингис Хан". Это 81-82 год. И мы с Немировым решили действовать по принципу "если нечего читать - напиши сам, нечего слушать - придумай сам". Стали создавать концепцию и сочинять песни. У них же, на Западе, своя жизнь, а у нас - своя. Мы решили делать нормальный рок-н-ролл. На русском языке. Мы помыслили, что новая волна это непременный примитивизм, т.е. два-три аккорда, аранжировка такая очень примитивная, самое главное - чтобы был драйв. Тексты тоже примитивнейшие. И первая песня - "Денег нет", потом "Памяти Кручёных".
- Немиров писал текст, ты - музыку?
А.С.: В принципе, текст я сам сочинял. Но он как бы направлял. Он всегда был идеологом. А "Денег нет" - его текст полностью, только там последний куплет Мандельштама, а у Мандельштама там пародия ещё на какого-то поэта: "Садись в трамвай в такой пустой. В такой восьмой..."
- А кто с тобой играл?
А.С.: В том то и дело, что никто это не играл. Я сам играл. Играл на гитаре. Причём гитара была просто деревяшка.
- Ты гнал волну в одиночку.
А.С.: Да. Немиров всё время мне говорил, что если я сейчас соберу состав, то буду в Союзе первым в этой музыке. А я отвечал: "А с кем состав-то?" У нас была университетская команда, но они все любители "Queen" и волну играть не хотели. Тем более какую-то самодеятельность. В то время свои вещи вообще не катили. А Немиров меня напрягал: "Давай сделай хотя бы с ними". Я говорю: "Ну, как? Для группы нужны единомышленники". Он говорит: "Да неважно. (Он же известный конъюнктурщик) Ты с кем угодно сделай запись хоть какую-то. Она пойдет по Союзу, и мы прославимся". У меня таких задач не было никогда. Я не то чтобы уж такой святой, но, честное слово, у меня нет такой задачи. Мне приятно доставлять людям удовольствие. В общем, не стал я с ними делать команду. Не хотел. И играл сам.
- Название уже было?
А.С.: Нет названия не было никакого.
- Было просто несколько песен?
А.С.: Да. Десятка два песен уже было. В 84-ом году я в конце концов убежал из Тюмени, потому что играть было не с кем. Все пили страшно. Университет к тому времени я бросил. Я сбежал и думал идти в армию. И перед армией, дома у мамы, в Набережных Челнах, решил записать альбом. Взял два "Маяка-205". Альбом записывал сознательно, концептуально. Естественно, боялся армии, как многие люди. Все по разным причинам. Я боялся, что после армии приду совсем другим человеком. Каким-нибудь быдлаком, который будет озабочен только тем, как бы денег заработать, и ещё что-нибудь в этом же роде. И я записывал альбом, чтобы закодировать себя, сохранить свою основу, суть, свой дух в этом альбоме. С тем, чтобы, приехав из армии, слушать его, слушать, слушать и восстановиться. Потом в армии я всё это вспоминал. Я был в армии три года. Три года я вспоминал, как записывал альбом.
- Ты один всё записывал?
А.С.: Да. Но это действительно счастье неимоверное - творчество. Просыпаешься утром, попил чай и - к аппаратуре... Не спеша, вдумчиво, задумчиво... Например, не хватает одного куплета, а тут такое вдохновение, что раз и дописываешь. Счастливейшее было время.
- А как он назывался?
А.С.: Мне всегда были противны солисты сами по себе, это ассоциировалось с ненавистными бардами, КСП. Поэтому альбом как будто записан группой "Подземка". Это мы ещё с Немировым придумали такое название для группы. "Андеграунд" и "Подземка" - одно и то же. Группа называлась "Подземка", а альбом - "На прикупе". Знаешь, в преферансе такое понятие, когда вчетвером играют, один сидит на прикупе. И вот я чувствовал себя на прикупе, остальные все в игре (там, в далекой Тюмени). И оформление было соответствующее: расписанная пулька и ещё что-то там не помню. Я отослал катушку в Тюмень Федотову на хранение (потому что он никогда ничего не терял), а сам ушёл в армию. И потом мне письма приходят из Тюмени от Немирова, от Ромыча. Пишут, что эта катушка произвела фурор полнейший. Там запись-то была по качеству, конечно, ужасная. Но всё равно все подумали: "Ну как же так. Вот человек жил среди нас. И оказывается можно всё это делать". Я в своё время тоже ездил к Гребенщикову и, когда с ним пообщался, то же самое понял. Оказывается не боги горшки обжигают. И начал сам записываться. И будучи уже на третьем году службы (в дисбате), я собирался после армии ехать в Питер, чтобы делать там группу. Потому что тогда питерский рок-клуб просто блистал. А тут приходят письма, сначала от Димы Попова, потом от Ромыча и они пишут: "Зачем тебе Питер? Ты что! Здесь у нас такая жизнь, выходят регулярно дайджесты "Буэнос-Айрес", ИПВ и все дела. Приезжай к нам. Всё здесь соберём". Мне Немиров писал, что вот Жевтун такой появился (я и тогда его знал, но он был в 7-8 классе, он тогда снимал Блэкмора на гитаре), Аркаша, Джек. Это уже второе поколение. Они все выросли, поступили в университет или там ещё куда-то, наслушались музыки. Для них волна была совершенно естественна - панк, волна. Дима Попов даже специально устроился директором клуба. Стал приворовывать аппарат, чтобы я приехал, а уже имелась бы аппаратура. Ну и они завербовали меня всё-таки, и я после армии приезжаю в Тюмень. Приехал я кстати - это был год 87, август месяц. Ник Рок-н-ролл как раз появился. Мы познакомились с ним. Все эти три года в армии я уже страшно хотел группу сделать. Приезжаю сюда, вроде полно музыкантов, то-сё. Но знаешь, как в Тюмени, вся эта обстановка. Не спеша все живут, даже сейчас, когда кругом такая суета. А в то время, тем более. Денег не нужно было особенно, чтобы прожить. Все просто тусовались. А я был полон энергии. Сильно хотел всё реализовать, но не с кем играть было, как-то все не спешили. Мы записали с Кириллом Рыбьяковым альбомчик его песен (я там на басу играл). Назвали альбом "Кооператив Ништяк", с тех пор группа пошла "Кооператив Ништяк". А потом я просто устал от всего. Одни пьянки и всё. Собрался уезжать. Иду на вокзал покупаю билет, и тут подскакивают Шапа и Ромыч. "Мы с тобой поедем". Поехали они со мной. Я купил им на последние деньги билеты, взяли с собой водки, доехали до Казани. В Казани был фестиваль рок-клуба. Мы там сделали концерт: Шапа - на барабанах, Ромыч с микрофоном, а я на гитаре. Мы спели хиты "Инструкции" "Не осталось никого", "Рок-н-рольный фронт" там ещё что-то. Нас засвистали со страшной силой, потому что игра была очень безумная. Потом мы доехали до Набережных Челнов, там побыли немножко и вернулись в Тюмень. Когда вернулись, приехал Летов. Мы с ним познакомились и в общаге Моторостроительного завода был записан альбом "Инструкция по обороне", пресловутый. Дима Попов был директором клуба. Поэтому у него была комнатушка, где стояла аппаратура. Вот в этой комнатушке и записались. Я бросил ко всем клич: "Предложите название для моей группы". Летов заметил: "Странная какая-то у тебя, Артурка, музыка - то про любовь, то про политику. Культурная революция какая-то". Ну и я решил назвать так группу.
- С лёгкой руки Летова.
А.С.: Да. Так и получилось. Когда мы приехали, после всех этих путешествий, группа родилась как-то моментально. Сейчас ясно, почему. Потому что я познакомился с Сашей Ковязиным. Он стал играть на басу. Но Саша, конечно, не басист, он - менеджер по жизни, организатор. Он-то и организовал группу. Не было бы его, возможно, что ничего бы не было. Саша сразу же нашёл Андрюшу Шагунова, который стал играть на гитаре. А с барабанщиками в те времена была проблема. В Тюмени почему-то не было андеграундных барабанщиков. Был Джек, и какие-то неизвестные личности. Поэтому Джек играл сразу во всех составах. Но у нас он не играл. Мы нашли тогда какого-то белоруса Славку, мы его звали Сявик. Он был любитель "Deep Purple" и "Queen". А вообще как-то все думали, что придёт Жевтун из армии и будет у нас гитаристом. Но так исторически получилось, что Шагунов уже играл у нас на гитаре, а Жевтун пришёл и сразу попал к Летову, в "Гражданскую Оборону". Так, в октябре 1987 года появилась группа "Культурная Революция". Саша Ковязин привел нас в ДК "Нефтемаш" к Славе Воронцову. Там мы месяц разучивали свою программу, а где-то с декабря 87 года мы начали выступать. Самый первый концерт был перед работниками этого завода, в том же "Нефтемаше". Естественно, реакция была не очень, потому что люди привыкли слушать "Я долго буду гнать велосипед..." или ещё что-то в этом духе. Но, во всяком случае, никто не ушёл из зала. Интересно прошло. А потом целая серия концертов началась. Но самый первый успешный концерт у нас был в "Строителе". Там проходил фестиваль-конкурс, где жюри определялась лучшая группа.
- И кто стал лучшим?
А.С.: Лучшей стала группа, которая прямо при "Строителе" существовала. Потому что это был ихний аппарат и пели они песни удобоваримые для жюри, типа Юрия Антонова. "Культурная Революция" же была восторженно принята самой публикой. На том концерте присутствовал Свин (Андрей Панов). Он после концерта сказал: "Слушай, у меня есть в Питере люди, которые могут вам всё устроить. Концерты, запись. Просто я распиздяй, со мной они не будут иметь дело. А у вас нормальная такая команда, которая может гастролировать везде. Хороший попс". Потом было ещё несколько концертов по Тюмени. Потом ещё приезжал Саша Старцев (журнал "Рокси"). Он приехал посмотреть нас на концерте. Тоже сильно понравилось ему. Правда, ему не понравилось как мы себя ведём. Мы себя вели, как классические музыканты. Просто играли, никакого шоу. А так ему сильно понравилась команда, и он тоже предлагал свою поддержку в Питере, только просил какую-нибудь запись.
- Записали вы что-нибудь уже таким составом?
А.С.: Записали. Опять же благодаря организаторскому таланту Саши Ковязина. Это был не альбом, а просто некоторые песни. Записали в тюменском Танцзале. Профессиональные лабухи с ухмылкой предоставили нам крутой аппарат на целый день. Но, согласись, разве за день можно всё записать. Тем более мы впервые в жизни играли на чистом звуке. Я пел с отчаянным ощущением, что мы делаем что-то не то. Запись получилась так себе. Хотя она присутствует в полных дискографиях просто как "Культурная Революция", потому что это, естественно, не альбом. Была также попытка записаться на том же "Нефтемаше". Но за отсутствием многоканальника, запись звучала очень плоско, после наложения вокала вся инструментальная мощь проваливалась. Мы оттягивались только на концертах. Кульминационным моментом существования группы был "Фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки" в 1988 г. в ДК "Нефтяник" г. Тюмени. В то время на басу играл давно стремившийся в группу Аркадий Кузнецов, который и попал в самый звездный час. Группа получила 1-ый приз зрительских симпатий, нас снимало телевидение, люди узнавали наши морды на улице и в троллейбусах. Было несколько серьезных предложений раскрутить группу, предложений от людей из Свердловска и от своих, разбогатевших на кооперативной деятельности, университетских приятелей. Предложения эти были, без раздумий, отклонены, ибо в то время мы просто не мыслили себя артистами, а музыку никак не хотели превращать в работу. На упомянутом фестивале, который вообще был явлением уникальнейшим (см. Большую Тюменскую Энциклопедию М. Немирова), произошло знакомство с Алексеем Михайловым, который покорил нас всех оригинальной по тем временам системой мышления. Узнав от него, в том числе, и о злых кознях жидо-масонов, я стал противоречиво относиться к своему творчеству. Сочинять-то сочинял и довольно интенсивно, но исполнять это на сцене считал игрой на руку мировому правительству. В дальнейшем, мы все отошли от музыки, стали сотрудничать с Михайловым, продавать компьютеры, рассуждать об оккультизме и патриотизме одновременно и прочее. Собственно, Михайлов просто помог нам расширить горизонты нашего мышления. Я представлял это так, что мы зациклились в замкнутых стенах некоего условного дома, мечемся из одной комнаты этого дома в другую, из комнаты "секс" в комнату "рок-н-ролл", из комнаты "рок-н-ролл" в комнату "литература". Везде находили свой кайф, но каждая комната имела свои пределы, везде была ограниченность, не чувствовалось полноценности жизни. Существовало подсознательное знание, что где-то, за стенами дома есть бескрайний, бескрайний сад, в котором и есть полнота жизни. А главная идея "Культурной революции" - не навязываемый нам западный стереотип "Sex, drugs, rock'n'roll', а просто ЖИЗНЬ, во всех ее проявлениях. Понимаешь? Вместо рок-н-ролльного культа смерти, согласно которому порядочный рок-музыкант просто обязан умереть молодым, как Моррисон, Вишес, Баррет и прочие, "Культурная революция" проповедует рок-н-ролльную ересь: "Просто хочется жить". И если западный рок-н-ролл - это субкультура, контркультура, то в России рок-н-ролл, начиная с Майка, раннего БГ и Васи Шумова - это никакая ни суб-, ни контр-, а самая настоящая культура современной городской молодежи. Это не вторичное существование в виде протеста и вызова обывательскому и фарисейскому миру, но вполне самодостаточная жизнь в поисках своего позитива. Но тогда, в начале 90-х, я еще не мог сформулировать все эти ощущения и противостоять навязываемому западному стереотипу рок-н-ролла. В Москве, куда я переехал жить, по-другому рок и не понимали. Будучи не готов создать, даже для себя, альтернативную систему рок-ценностей, я просто отошел от музыки на долгие годы, с большим удовольствием познавая жизнь во всех остальных ее проявлениях, как то - брак, дети, работа, Церковь...
А.С.: Где-то за полгода до этого я стал в машине включать FМ-радио, и оно меня просто раздражало. Раньше хоть было SNC-радио, которое можно было слушать целиком. А всё это говно приходилось постоянно крутить туда сюда. Однажды я услышал классный саунд, чисто английское, звучание. И вдруг запел на русском языке просто кот какой-то. Как ты думаешь, что это за группа была? "Мумий Тролль". Это же какая-то жуткая смесь, с блатными похабными интонациями. Тексты просто похабщина.
- Тебя это задело за живое?
А.С.: Да, меня это сильно задевает до сих пор. Ненавижу. С одной стороны я услышал звучание, которого мы добивались. У нас же была идея "Культурной революции" не только себя продвигать, а чтобы у нас в стране была полноценная музыка, масса команд. На русском языке. Причём не калька, которую первое время снимали с английского, а песни, где описывается наша жизнь и играется современная музыка. Потому что для меня рок - это, всё-таки, не образ жизни, а просто современная музыка, которая передаёт наши современные мысли и чаяния. Все эти годы Саша Ковязин, приезжая в Москву, говорил, давай запишем альбом, давай запишем альбом. Деньги есть, всё есть. Но раньше я не был к этому готов. Мне это совсем не интересно было. И тут я услышал "Мумий Тролль". С одной стороны звучание отличное, но в общем какая-то профанация, ерунда какая-то. Я подумал, ёлки, может быть и мне как раз самое время вылезти. А тут как раз мои все уехали отдыхать в Крым. Я остался совершенно один. Сначала наслаждался полной свободой, одиночеством, а потом мне всё это сильно надоело, некуда девать энергию. Я взял гитару, побренчал немножко. Потом позвонил мне Саша Ковязин, говорит, приезжай. Есть музыканты, всё уже готово. Музыканты профессиональные, не такие, с которыми ты раньше играл. Аппаратура хорошая, 16-канальный магнитофон. Сделаем альбом. Я думал недельки ещё полторы, составлял какие вещи войдут в альбом, тексты правил, не изменяя сути. Когда я прилетел, в первый же вечер у нас спор произошёл. Я сразу сказал: "Саша, кому сейчас нужна такая музыка?" Я раньше думал, что все эти "Ласковые маи", или нынешние "Иванушки" вылезли потому, что просто нет никого. А потом понял, что народу и не нужно больше ничего. А Саша говорит: "Ни фига. Очень много людей, были бы рады слушать музыку типа твоей. Но сейчас такая ситуация, что нужно это раскручивать. Не так как раньше: записал альбом - и он по всему Союзу сам разошёлся". И Саша на полном серьёзе захотел всё это дело возобновить, причем под названием "Культурная Революция"...
- Но записанный прошлым летом альбом "Оркестр весёлых сердец" вышел под названием "Буэнос-Айрес"?
А.С.: Да. По идеологическим соображением: не хотел какой бы то ни было революции вызывать. Мне было интересно, пойдут песни или нет. На фоне всего что сейчас есть. Поэтому альбом я подбирал совершенно попсовый, чтобы гармонично в это русло влиться. Вообще, цель "Культурной Революции" всегда была: тихой сапой вкрасться и пытаться воздействовать на среднего человека, подать ему в удобоваримой оболочке какие-то нормальные вещи, над которыми нужно подумать, сердцем что-то почувствовать, а не только двигать жопой, как сейчас поют. Сейчас я понимаю, что это иллюзия. Альбом "Оркестр весёлых сердец" получился, конечно, попсовый. Но наступило знаменитое 17 августа, и мир сильно изменился. Когда мы заканчивали сводить альбом, мир уже был совершенно другой.
- И ты решил сразу записать второй альбом?
А.С.: Да, нет. Идея вдогонку записать второй альбом появилась после того, как я с первым помыкался в Москве, сунулся на пару студий. Они слушали и говорили: "До 17 августа мы ещё могли бы это выпустить, но сейчас мы выживаем и выпускаем только то, что наверняка пойдёт". Я пытался как-то мягко их убедить, говорил, что предлагаю совершенно не противоречащую всему, что сейчас сплошным потоком идёт по радио и телевидению, музыку, которая спокойно может занять свою нишу. Это припопсованный рок или рокерованный попс, которого на Западе просто море, а у нас нет почти. Но все руку жали, говорили, что приятно было познакомиться и всё. Не больше того.
И вот после этого взяли такие мысли... У меня жизнь и без этого идёт. И думаю, что ещё немножко, и я остыну ко всему этому и больше не буду обращаться. Но "пока энергией горим, пока сердца для чести живы" решил вдогонку записать второй альбом "Просто хочется жить". Его я записал в Москве на студии "Мизантроп", но с тюменскими музыкантами.
P.S. А в это время, не принимая участья в общем веселье, группа "Кооператив Ништяк", в лице Кирилла Рыбьякова и Саши Андрюшкина, записывала в ДК Железнодорожников свой новый альбом.
Вот так проводят лето тюменцы и их друзья.
Элла Кацмельбоген
Статьи Эллы Кацмельбоген