К этому и к этому.

Классический анекдот о ветеране, который, наливая себе жигулёвского, думает "а если бы мы тогда отступили, пил бы баварское", я впервые услышал от ветерана.

Дядя Коля (я в детстве звал его так, а когда я вырос, он умер - так что пусть будет "дядя Коля") был из тех самых, кто "прошёл всю войну". Правда, наград у него не было. То есть были, целый иконостас - отобрали вместе с погонами.

Загремел дядя Коля он за классическое военное преступление: отдал приказ (точнее, позволил) раскатать танками немецкий хутор.

В своём поступке он абсолютно не раскаивался. Во-первых, потому, что считал его адекватным - немцы сожгли его деревню, и что-то ещё такое там было (уже не помню точно, что именно). А, во-вторых, он, кажется, был внутренне убеждён в чём-то типа "по-другому было бы неправильно". Это никогда не выражалось в словах, скорее - в инонациях, что-ли. Но, насколько я помню, в этом не было никакой мстительности, даже пресловутого "мы им вломили". Скорее - этакое спокойное ощущение полностью сделанного дела: дебет с кредитом сведены, гештальт завершён. "И больше они на нас не полезут" - в этом он, кстати, был убеждён твёрдо.

"Про войну" он рассказывал всё больше "забавности", разумеется - не без чёрного юмора и фекально-генитальной тематики, не стесняясь моего нежного возраста (и, в общем, был прав - дети ведь обычно догадываются, что такое жопа и хуй, и для чего они нужны). "Тема подвига" в этих рассказах отсутствовала как класс. Профессиональное ветеранствование, каковым не гнушались даже близкие его друзья, вызывало у него нечто вроде брезгливого недоумения. Но, что характерно, никакой фронды - и уж, тем более, ревизионизма - по отношению к военной теме - у него не было и в помине. Это ощущение того, что всё было сделано правильно, и все счета оплачены и закрыты, как-то покрывало всё остальное.

У дяди Коли было две дочки. Младшая вышла замуж, скажем так, неудачно. Не то чтобы зятёк был каким-то монстром - скорее, просто говнистым мужичком со склонностью к бытовому пьянству.

Однажды Лена (дочка) позвонила моей маме в слезах, и расскала, что её пьяненький муж за обедом понёс что-то про то, как мы хуёво тут живём, в то время как люди в нормальном мире живут по-человечески. И, в частности, озвучил этот самый анекдот про баварское пиво (который, повторяю, дядя Коля прекрасно знал, и рассказывал "при детях"). Но, видимо, озвучил он его как-то не так - то есть, похоже, "на серьёзе".

Дядя Коля, долго всё это слушавший, встал, подошёл к зятьку (нехилому мужику) и молча дал ему по морде. Зятёк, и без того недолюбливавший тестя, а тут ещё и - - -, тоже встал, и со всей дури треснул старика по зубам. Дед, разумеется, упал. Потом поднялся, вытер кровь с лица, взял чайник с кипяточком, и выплеснул зятьку в лицо. Тот успел увернуться, поэтому почти не обварился. Дальше, разумеется, начался безобразный скандал. Не помню уже, как развивались дальнейшие события и чем всё закончилось. Наверное, ничем: при всей взаимной нелюбви "площадь" была одна, и небольшая, так что сосуществование продолжалось. Тем не менее, зятёк зарёкся выступать на общественно-политические темы в присутствии "папашки".

Потом дядя Коля умер. На поминках пьяненький, как обычно, Толя (зятёк) пустил слезу, и даже назвал покойника "настоящим мужиком", добавив сакраментальное "теперь таких нет".

Военные преступления тестя Толя от души осудил, когда узнал от знакомого, сколько стоят на чёрном рынке те ордена, которых дядя Коля так непредусмотрительно лишился. С тех пор он называл покойника исключительно "твой мудак папашка". Это, может быть, пошло "в копилочку", где и так было много всего. Через некоторое время Лена с Толиком развелась, после чего как-то быстро пошла в гору.

В 1995, кажется, году, она посетила Германию и привезла оттуда пуховую перину. Пресловутое пиво на неё не произвело большого впечатления. Впрочем, она никогда особенно не любила пиво.

)(

Прибираясь на диске, я нашёл старые-престарые фотографии с holmogor, ego и hgr, слегка фотошопнутые фотошопкой. Кажется, это было снято во время поездки двух Егоров в город на Неве по церковным делам. Моральную отвественность за искажение ликов друзей несу аз многогрешный.

Вот оно:





)(

Иногда мне кажется, что Советский Союз был последней попыткой человечества достичь истины. Всё равно никакого иного идеала, кроме коммунизма, представить себе невозможно. (Ссылки на пресловутое "царствие небесное" в данном случае неуместны - так как представить себе ЦН, именно представить - невозможно по определению. Так что - - -)

Разумеется, из этого не следует, что Союз был "хороший". То есть он мог быть (и был) очень и очень плохим местом, для веселья мало оборудованным. Тут разница онтологическая: Союз был храмом, а весь остальной мир есть бордель. И даже очень плохой, холодный и обшарпанный храм нельзя сравнивать с борделем, пусть даже в борделе тепло, евроремонт, и плюшевые шторы.

В этом смысле уничтожение СССР было уничтожением последней надежды на "истину мира". То есть - финальной неудачей антропологического проекта, провалом человека как такового.

Потому что, если нет больше Союза, то и миру быть, в общем-то, незачем. И лучше бы всему человечеству "тихо кончится", раз оно в своём безумии уничтожило лучшее, что имело.

Впрочем, это мне "иногда кажется". А иногда и - - -

(Я, конечно, не рассчитываю, что сказанное выше будет понято правильно. Тот самый случай, когда "никому уже ничего не объяснишь".)

)(

я вынужден регулярно выслушивать даже от вменяемых людей.


• Патриотизм - последнее прибежище негодяев.

Иногда вместо слово "прибежище" используются слова "приют", "убежище", "уёбище". Фразу приписывают Льву Толстому, Джефферсону, де Местру, Бернарду Шоу, и один раз даже почему-то Сократу. Произносится с торжеством: "это же общеизвестно".


• Если с нами случилось что-то плохое, мы сами в этом виноваты, мы это заслужили. Не надо искать виноватых вовне, надо всегда считать виновными самих себя.

Под словом "мы" всегда имеются в виду только и исключительно русские люди, и никто больше. Утверждения типа: крымские татары "сами виноваты" в выселении, евреи - в Холокосте, а американцы - в 911, всегда отвергаются как нелепые, кощунственные и омерзительные. Но когда дело касается русских - о, тут "так и только так".
Несколько раз эту самую премудрость мне аттестовали как "христианскую" (и даже как "сущность христианства"). Товарищи, утверждающие это, как правило, забывали, что сам основатель их религии был распят именно что безвинно, равно как безвинно страдали святые. То есть концепт "страдания без вины" в христианстве не просто присутствует, но без него всё разваливается нахрен. Напротив, индуизм или буддизм здесь рулят: любое зло объяснимо плохой кармой.


• У преступности нет национальности.

Фразу никому не приписывают: считается априори, что эту мысль разделяют все интеллигентные существа. Те же существа, завидев цыганский табор, или кучку кавказцев, зачем-то переходят на другую сторону улицы.


• Но ворюги мне милей, чем кровопийцы!

Написано Бродским - однако, судя по всему, бедолага совершенно не предполагал, что его сентенцию воспримут "вот прямо так". Обычно произносится в тех случаях, когда надо чем-то оправдать преступления, совершённые против русских людей в последние 10 лет - но для некоторых имеет методологическое значение, так как является вариантом "учения о меньшем зле".
При этом тот факт, что всякий масштабный ворюга есть именно что кровопийца, ибо лишает людей не чего-нибудь, а средств к жизни (то есть и самой жизни - причём не только тех, кого в данный момент обокрал), обычно не учитывается. Не учитывается и то, что "дела человеческие" ценнее самих людей, и что разрушитель того, что построено трудом поколений, есть наихудший убийца, "убийца поколений".


• Что бы вы мне не говорили, а я твёрдо знаю, что людей убивать нельзя. Просто нельзя!

Иногда приписывается И. Христу, Моисею, и даже Заратуштре. Произносится обычно с вызовом - "а вот что ты скажешь на это?!" В случае возражений обижаются - "ну ведь на Это ты возражать не смеешь, это же не по правилам".
Как правило, те же самые люди жаждут и требуют кровавейших расправ над теми, кто им чем-то не люб. См. напр., события 1993-го.


• Поэта нельзя сажать в тюрьму, что бы он не сделал. Он же Поэт!

Вместо "поэта" можно подставить "писателя", "художника", и вообще "Нашего Человека".


• Всякий человек, ненавидящий Х - сам хочет быть Х, но не способен на это, или боится себе в этом признаться.

Идея имеет множество вариаций: "всякий гомофоб на самом деле латентный пидарас", "всякий антиамериканист мечтает о грин-карте, да только хрен её получит", "всякий ненавистник воров и убийц просто завидует успеху энергичных людей", "всякий антисемит в глубине души признаёт превосходство евреев", и т.п.
Встречается также суждение, согласно которому "в менты идут люди типа бандюков, которым самим ссыкливо в пехтуру".
Никогда не встречал только варианта "всякий еврейский шовинист на самом деле хочет быть гоем" :) - и мысль явно бредовая, и говорить такого "просто нельзя".


• Если ты - сторонник действия Х, сам иди и делай Х. Покажи пример! Болтать-то все языком горазды. А ты поди и сделай. А мы ещё посмотрим, как у тебя получится.

Распространённый аргумент противников смертной казни, обычно приводится в форме - "ты сам-то человека убивал? знаешь, каково это? нет? вот пока не - - -, засунь себе язык в жопу". То же самое произносится в спорах о войне в Чечне ("сам поди постреляй"), и в прочих подобных случаях.
При этом те же самые люди, например, преспокойно едят бифштексы и отбивные, не утруждая себя лично забоем бычков и перерезанием горлышек поросяткам. Так же, они обычно не идут в пожарники, спасатели, и т.п., хотя, как правило, являются горячими сторонниками того, чтобы пожары тушились, а пострадавшие в катастрофах кем-нибудь да спасались.


• Ты там не был, а я там был. Я это видел, я это нюхал, я этим двадцать лет занимался. Ты сначала побывай там и поделай это, а потом рассуждай о таких вещах. Щщщенок.

В народном варианте - "Я срок мотал, я зону видел".
В отличие от всего прочего, этот аргумент не лишён смысла. Но он часто применяется в тех случаях, когда никакой "опыт" в принципе невозможен. Пример: "я уже десять лет живу в Штатах, и что-то я не замечал, что Штаты имеют что-то против России." Тот факт, что человек в принципе не может быть допущен в те кабинеты, где это самое "против России" делается, ему как бы невдомёк.
При этом те же самые люди искренне верят во всякие "скрытые причины", если речь идёт о не нравящейся им стороне. Например, на аргумент "я вот всю жизнь прожил в СССР, и что-то не замечал, что там каких-то инакомыслящих обижали", следует лекция о тайных зверствах КГБ, секретных тюрьмах, психушках, и так далее.
Ещё смешнее, когда человек предъявляет свой опыт, и выясняется, что он крайне ограничен. Типа он "никогда не видел" какого-то явления, потому что двадцать лет не высовывал носа на соседнюю улицу или в соседний цех. Это случается чаще, чем можно себе вообразить - при этом непрошибаемый апломб "участника и очевидца" делает всякий разговор невозможным. Даже появление другого очевидца не спасает положения.
И, разумеется, этот аргумент всегда используется в целях борьбы с теоретическим знанием. "Вот ты сначала сложи 11234234 с 0949598734545, а потом говори, чётное число получилось или нечётное. Что, тебе "сразу видно"? Умник выискался. Нееееет, ты сложи, сложи, а потом ещё мне докажи, что сложил правильно... И вообще, сначала 20 лет числа поскладывай, а потом рассуждай про чётность и нечётность. Щщщенок."


• ...Ну ты же умный человек, ты же понимаешь, что на самом деле всё сложнее... Ты делишь мир на чёрное и белое, а мир цветной, многоцветный, в нём нет ничего однозначного, определённого!

Методологическое. Используется, когда надо убить обсуждение неудобной темы, но иногда и от "чистого сердца".
Пожалуй, самая гнусная фраза из всех вышеперечисленных.

)(

Почему-то именно это фраза приходит на ум при созерцании этого



)(

К этому вот.

Помимо общего согласия со всем сказанным - есть "и такой ещё разрез".

Я считаю созерцание "телепрограммы" с "голыми сиськами" куда более безнравственным мероприятием, чем разглядывание реальных сисек в натуре. И даже - того же самого количества сисек.

Точно так же, систематический "добросовестный ребяческий разврат" представляется мне в некотором смысле более нравственным лайфстайлом, чем, скажем, привычка к просмотру "немецкой порнухи" (или смотрения всяких там "эротических шоу").

Ибо тут важно, с кем (или с чем) ты занимаешься сексом.

Никакой секс не бывает "между двумя людьми, и только". Если бы это было так, жизнь была бы проста и незатейлива. Но, даже занимаясь любовью с одной женщиной, мы на самом деле спим ещё и с кучей посторонних людей (и не только людей). Начиная от её партнёров "за ближайшие годы", следы присутствия коих бывают очень даже заметны - и не только в плане "заразы какой" (хотя и это тоже), но и "во всём остальном". Плюс родители и подруги, присутствие которых иногда ощущаешь почти что спиной. (Помню одну барышню, интимное общение с которой вызывало острое ощущение того, что у нашего скромного ложа столпился весь её рабочий коллектив.) Плюс всякие "тонкие сущности" (не буду уточнять).

Однако, это всё ещё ничего. Не пустяки, но всё-таки дело житейское (с) Карслон. Но вот с кем трахаются смотрящие телевизор?

Primo, они именно трахаются (ну, на крайняк - лёгкий петтинг). По дефиниции - акт, в котором участвуют двое, и который приносит половое удовлетворение хотя бы одному из участников, есть "половой акт". При этом речь идёт именно об участии: действия партнёра, которые "не ты сам делаешь" - это именно что участие. Нельзя сказать даже, что телевизор - это такое "пособие для мастурбации": он показывает не то, чего "ты сам придумал", а то, что хочет тебе показать.

Secundo. "Акт с телевизором" н в коем разе не сводится с актом (даже "воображаемым") с теми "сиськами и письками", которые по нему показывают. Ничего подобного. Это телевизор "взял взаймы" (или нарисовал) изображения всех этих "сисек и писек", и трясёт ими - но ведь секс-то происходит именно с телевизором, и стоящими за ним силами.

Дальше можно рассужать по-разному. Например, Даниил Андреев с его Фокермой ("коллективной блудницей", коллективно имеемой насекомообразным античеловечеством) предлагает хорошую модель происходящего. "Или как-то так".

Из этого следует сразу несколько выводов. Ближайший таков: в интересах телевизора никакая не "пропаганда безнравственности", сколько - крайний разгул "сексячины" на телеэкране вместе с крайним ограничением её же в реальной жизни. Причём ни в коем случае не "нравственными соображениями" (это бьёт по интересам экрана), а чем-то другим. Надо, чтобы нравственность была ниже ватерлинии - а реального секса чтобы всё-таки не было. Чтобы все исходили слюной и спермой - и не могли бы удовлетворить свои желания в реале, желательно - совсем. (Зачем и был придуман "харрасмент" и всё такое прочее.) Если же они всё-таки как-то удовлетворяются - их надо вздуть, заставить "хотеть несбыточного". Сисек необычайной красивости и членов необычайной упругости. Вот тогода-то - - -

Так что - "вместе дружно дрочим на Лару Крофт".

Каковая есть Lilith, ага.

)(

тут:

Гинекологи и сотрудники родильных отделений США готовятся к буму рождаемости, причиной которого является теракт 11 сентября. Эти события стали своего рода сигналом для многих людей, - прокомментировал профессор медицинского института Лонг-Айленда Пол Кэстелл (Paul Kastell). - Они видели горящие башни Всемирного торгового центра, поэтому, когда они вернулись домой, они сказали себе: другого времени может и не быть, мы должны заняться этим сейчас.
Нью-Йорк, подвергшийся атаке террористов, станет эпицентром нового бейби-бума. Кэстелл заявил, что в Бруклине (районе Нью-Йорка) ожидается увеличение рождаемости на 20-25% по сравнению с прошлым летом. Доктор Жак Мориц (Jacques Moritz), из больницы St.Luke's-Roosevelt в Манхеттене, сообщает о 15%.

А через некоторое время появится идея, что не имеющие детей жители NY - плохие патриоты, которым наплевать на Америку. "А что ты сделал после Трагической Гибели Цента По Торговле Миром, Сэм? - Поехал домой и хорошенько трахнул свою жёнушку, сэр! Мы должны были заняться этим сейчас! - Правильное решение, Сэм!"

Самое забавное, что подобный способ жизнеутверждения я неоднократно встречал в американских боевичках, которые я в начале 90-х читал из культурологического интереса. Особенно мне понравился текст, где русские ублюдки убили крохотную свежесделанную дочку героини, но потом правильный американский парень (вместе с корейцем почему-то) убил русских ублюдков, а героиня, чтобы Доказать Им Всем Что Жизнь Сильнее Смерти, пошла трахаться с мужем, дабы заиметь новую дочку. "Лучше прежней", во как.

"Интересны, однако, детали" (с) moi:

Кристофер Койн из Хьюстона рассказал, что зачатие его дочери произошло во время медового месяца, проведенного в Манхеттене через месяц после теракта. Он и его жена решили назвать ребенка Николь Иветт Койн (Nicole Yvette Coyne), чтобы инициалы девочки совпадали с кратким названием Нью-Йорка NYC (New York City).

Ну, это уже "Даздраперма" в чистом виде. Советский опыт рулит.

)(

dodododo вопрошает:



еврей - это религия или национальность?


А всё ведь просто. Еврей - это религия, предметом которой является национальность.

Еврей верит в "еврейство" (обязательно в Холокост, немного - в богоизбранность, и "твёрдо внутри" - в то, что евреи - это что-то таки особенное, у них "кровь", да, "такая кровь").

Еврей верит в "еврейскую нацию". И вера эта крепкая.

)(

Полгода назад я участвовал в составлении домашней викторины для немецких коллег моих знакомых. Один из вопросов был таким:
"Работа не ..., в лес не убежит."
а) заяц
б) волк
в) верблюд
г) партизан

Ответ на этот вопрос произвел на упомянутых немецких коллег столь неизгладимое впечатление, что они вспоминали его ежедневно, честно пытаясь осмыслить логику пословицы.
"Послушай, Надя, - говорили они, - волк - хищное животное, он должен выдвигаться не в лес, а из леса, но куда бы он ни направлялся, в конце концов, это его личный выбор, какое отношение этот чёртов бегущий волк имеет к Работе?"
В обсуждение головоломки стали вовлекаться друзья, знакомые и родственники. Чей-то дедушка утверждал, что правильный ответ, на самом деле, а), потому что когда-то в Кёльне была поговорка "Die Arbeit ist kein Hase, luft nicht weg".
Наконец, после полугода бурных дискуссий разум победил материю и в выпуске стенгазеты, посвященной убытию моей знакомой в декретный отпуск, пословица была сокращена до "Die Arbeit ist kein Wolf", в каковой редакции приобрела немецкие основательность, логику и необъяснимую веру в светлое будущее.

"Твердые убеждения", это вроде как твердый хуй.
Нет ничего страшнее людей с твердым хуем,
но нет ничего омерзительнее людей без оного.

Однако именно поэтому в люди с "твердыми убеждениями" весьма охотно идут непорочные экстатики да импотенты. Ну, как Ницше, например. Или Гитлер. Проблема в этом, в их импотентских комплексах, а никак не в "твердых убеждениях", как таковых.

Проблема в твердых убеждениях с мягким хуем.

Господа, кто-нибудь помнит целиком стих Кузнецова об Иван- дураке, препарировавшем в научных целях Царевну-лягушку?

Который кончался так

В тихих муках она умирала,
В каждой жилке дрожали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

Это не некролог и не посмертный очерк.
Я просто попытаюсь рассказать о человеке, который был, вероятно, полной мне противоположностью и при этом вызывал мою симпатию и уважение. Весь день о нем думал.
Простите, что тут будет и о себе тоже. Как я уже говорил, мы одногодки, мы знакомы с 1971 примерно года, когда нам было по тридцать, и мы проходили свои пути параллельно.
Поневоле начинаешь сравнивать.



Миша Водолей, тем не менее он превосходил меня. Козерога, именно в фирменных качествах последнего: терпении, последовательности, упорстве.
Его отец был известным композитором, директором Большого театра. Миша им гордился, хотя отец рано оставил семью. Миша жил с матушкой, странноватой женщиной, художницей по тканям, кажется, в огромной коммунальной квартире на ул. Рубинштейна, в доме, где сейчас внизу ирландский пивной бар.

Они занимали две комнаты. Кроме Миши и матушки там жили еще примерно пять кошек. Зверей, в особенности, кошек, Чулаки любил самозабвенно. Ира З., наша общая подруга, рассказывала мне как-то, что Чулаки разбудил ее ночью и они отправились вызволять из беды какую-то бездомную кошку, застрявшую где-то на чердаке.

Эта привязанность к кошачьим привела Мишу к знакомству с Берберовыми. Была такая странная семья из Баку, державшая дома в городской квартире льва. Это был знаменитый Кинг, впоследствии застреленный милиционером в Ленинграде во время съемок. Миша поступил на службу в съемочную группу, когда снимался фильм, а потом показывал мне фотографии, где он борется со львами (там был не один, кажется), валяется с ними и на них, короче, ведет себя как настоящий дрессировщик.

Однажды разыгравшаяся львица чуть его не загрызла. Он вспоминал, как с величайшим трудом, потихоньку, он освобождался от охватившего его лапами и прижавшего к полу зверя.

В юности он занимался штангой и был настоящим накачанным суперменом. Потом, много позже, написал о штангистах повесть.

Когда мы познакомились, он еще сохранял облик штангиста, но потом за несколько месяцев превратился в худого, совершенно тощего человека, потому что занялся бегом.

Нет, он не просто совершал утренние пробежки. Когда Чулаки начинал чем-то заниматься, он делал это основательно. Он бегал в Зеленогорск (это 45 км. от Ленинграда). Делал это регулярно. Потерял в весе килограммов 30. Мы серьезно опасались за его здоровье.

Посещали мы тогда в начале семидесятых прозаическое ЛИТО при журнале "Звезда", хотя шансов напечататься у меня там не было, мне это прямо заявил руководитель, зав. отделом прозы журнала Александр Семенович Смолян, давно покойный. Вы, мол, пишете слишком странно для нашего журнала. Миша же довольно скоро стал постоянным автором. Обсуждали мы друг друга горячо, чуть не до драки. Потом, естественно, выпивали. Чулаки с нами не пил (он вообще не пил, лишь в последние годы я видел его иногда на приемах с бокалом сухого вина).

Отношение наше к сочинениям друг друга было одинаково скептическим. Тогда мы его высказывали, ибо было нельзя иначе, все-таки ЛИТО, а позже никогда не говорили с ним о его или моих книгах, хотя изредка дарили их друг другу с приличествующими надписями.

Одну из его книг я даже издал в 1995 году, но и о ней мы не говорили. Называлась она "Кремлевский Амур, или Необычайное приключение Второго Президента России".
Там рассказывалось, как Второй Президент, избранный после Ельцина, некто Стрельцов, влюбляется в молодую женщину - Президента Украины и женится на ней, чем полюбовно решается вопрос о вторичном воссоединении Украины с Россией.

Но наш второй Президент оказался женат, а украинцы бабу не выбрали.

Обложку этой книги с красавицей в фате и Кремлевской башней я собственноручно делал в фотошопе. Тогда мне это нравилось.

Итак, Миша не пил и не курил. Отношения его с женщинами были загадочны. Скорее всего, их просто практически не было. Впрочем, я знаю об одном его увлечении, героиня (та же Ира З.) мне сама о нем рассказала. Чулаки был влюблен в нее и даже предлагал руку и сердце, но был отвергнут.



История, как Миша познакомил меня с Ириной, вряд ли годится для посмертных мемуаров, но из песни слов не выкидывают. Что было, то было.

Году в 1973 Чулаки сказал мне, что его знакомая, молодая поэтесса Ирина З., хотела бы прочитать мою "Лестницу", о которой Миша же ей и рассказал. Я принес ему рукопись, а через некоторое время, зимой, случилось так, что мы оказались в кафе Дома писателей за одним столом с Мишей, Ирой и довольно большой компанией. Наверное, это было после очередного заседания нашего ЛИТО, и мы, как всегда, пили вино.

Ира была прекрасна, я видел ее впервые, ее ноготки сверкали перламутровыми блестками. Почему-то я их запомнил. Она говорила мне комплименты, и я понимал, каково это для Чулаки, который не был поклонником этой вещи, как и всех остальных моих вещей.

Поклонником не был, но Ире рассказал и рукопись передал.
Вот в этом он был безукоризнен. Всегда.

Потихоньку мы вошли в то состояние, когда тянет на подвиги и совсем не хочется расставаться. И тут я предложил всем ехать в Комарово (sic!), где я в зимний период пользовался дачей моего приятеля Левы Б., а летом он жил там с семьей, снимая от Дачного треста.

Иногда я закатывался туда с пиш. машинкой на несколько дней, растапливал печь и сочинял что-нибудь, попивая портвейн.

Компания приняла мое предложение с восторгом, включая Ирину. Чулаки молчал. Я тут же купил вина, и мы дружной гурьбой двинулись к выходу. А Финляндский вокзал рядом - через Литейный мост.

Однако, силы наши стали таять по мере приближения к мосту и вышло так, что на мост мы вступили в полном молчании втроем - Миша, Ирина и я. Никто не хотел уступать.

Было уже к полуночи. Последняя электричка.

Мы дошли до вокзала, купили билеты, понимая, что игра заходит слишком далеко. И тем не менее, мы вышли на перрон и подошли к поезду.

И только тут Чулаки совершенно холодно и бесстрастно произнес:
- Ну, всего хорошего, господа! Желаю удачи.
Повернулся и пошел назад.
А мы с Ириной поехали в Комарово.

Я не знаю, чего ему это стоило.

Об этой ночи я распространяться не буду. Она состояла, в основном, в том, что мы, утопая в сугробах, воровали дрова с соседских участков и пытались прогреть промерзший дом.

Романа у нас с Ириной не возникло, скорее, это можно было назвать расширенным знакомством, но друзьями мы остались на всю жизнь.

Тем не менее, я не стал Мишиным врагом. Мы никогда в дальнейшем не вспоминали об этом случае, хотя оба помнили.

Мне всегда было совестно перед ним за свою аморальность. Он был немым укором, но укором благородным. Он не прощал, но и не возмущался.

Примерно в те же годы произошел еще один случай, который запомнился.

Я в ту пору был влюблен в одну прекрасную девушку. Но нам совершенно негде было встречаться. И вот однажды, сидя в том же кафе Дома писателя и выпивая то же вино, мы с ней напряженно и горько размышляли - к кому бы можно поехать в гости и типа переночевать.

И я позвонил Мише. Более идиотского поступка не придумать.

- Хорошо. Приезжайте, - сказал Чулаки, как всегда, бесстрастно.

Мы опять же запаслись вином и приехали к Мише на улицу Рубинштейна, к матушке и кошкам. Там расположились за столиком и стали пить это вино (Миша пил чай), а потом стало слишком поздно, чтобы уезжать, и я попросил Мишу: а нельзя ли переночевать?

Миша пожал плечами и сказал: можно.

После этого он пошел в соседнюю комнату и принес раскладушку с тощим матрасом. Разложил и расстелил. Затем принес раскладную ширму, которой отгородил раскладушку от остальной комнаты.

Я с некоторой тревогой наблюдал за его действиями.

- Ложись, - указал он на раскладушку.
- А... - промолвил я.
- А Таня ляжет на диване, - сказал Чулаки.

Совершенно убитый Мишиной раскладкой я повалился на раскладушку. А Таня, тоже потрясенная, устроилась на разложенном диване-кровати.
После чего Чулаки, не раздеваясь, улегся с нею рядом, с краю, образовав естественный шлагбаум между мной и ею.

И заснул. Во всяком случае, закрыл глаза.

Я не знаю, почему он так сделал. То ли не мог предположить, чем мы хотим заниматься, то ли не хотел быть пособником аморальности и прелюбодеяния.

Все хорошо. Но ширма зачем? Ширма не укладывается ни в какие предположения.

Миша, дорогой. Прости меня.

А потом была большая жизнь, и мы иногда встречались, иногда ездили вместе заграницу, часто и неплохо сотрудничали. (Чулаки был в жюри конкурса Арт-Тенета, и он поставил "Низший пилотаж" Ширянова на первое место (!), чего я от него никак не мог ожидать, а я еще шесть лет назад предложил ему сделать сайт. Невалинк и моя дочь Ольчик делали его, а потом эстафету принял Горчев, и сайт этот существует и сегодня).

Более порядочного человека я не встречал в жизни.

Годам к пятидесяти он наконец женился и переехал к жене из своей коммуналки. В Металлострой, в крохотную квартирку. Питерцы знают, где это.
Он ни разу, будучи Председателем Союза 10 лет, не попросил квартиры у властей. Жил он очень скромно, одевался кое-как, - все помнят его голубой свитер, который он носил годами - вот и сегодня по телевизору он был в нем - его это не интересовало.

Детей у Миши не было.

В его облике было что-то не от мира сего, что-то трогательное и беззащитное. При том, что он был человеком железного характера и величайшего достоинства. Он был непонятен мне. Иногда я над ним посмеивался. Я не хотел да и не мог быть таким, но потихоньку жизнь свела наши крайности, и я думаю, он тоже уважал меня, как я его, хотя меня уважать ему было гораздо труднее.

Первый раз я услышал о Майке от БГ, когда Боря принес мне новые альбомы "Радио Африка" и "Табу".
Боря очень тепло о Майке отзывался, но как-то намекал, что Майк все сдирает у Дилана.
Дилана я тогда тоже не знал, мне было все равно.



Через некоторое время я получил кассету "Сладкая N" и ее прослушал.
По сравнению с тем беспомощным бредом, что мне удалось прослушать до того от рок-музыкантов (в смысле слова), Майк показался мне весьма продвинутым литератором. Он умел составлять слова в строчки.
Но меня совершенно не устроило его отношение к женщине ("Дрянь") и в очередной статье в "Авроре" я его за это пожурил. Типа вот так мог бы обиженный женщиной подросток выразить свое "Фе".

Это был самый первый период, когда я ни во что еще не врубался.
Но журнал вышел, мнение стало общ. достоянием.

Еще через пару недель БГ наконец познакомил меня с Майком в своей мансарде на Перовской.
Мы с ним поговорили, я видел, что он читал журнал, но - и это главное! - никакой обиды я не почувствовал, хотя при встрече испытывал некоторую вину, все же наехал на человека печатно.

А дальше мы подружились.
Я не слишком часто бывал у него, но иной раз заезжал, чтобы взять какие-то пластинки или бобины для моего конкурса самодеятельных альбомов, которые присылали Майку, поговорить и выпить.

Один случай запомнился. Я где-то напился, домой не хотелось, и я позвонил Майку. Была зима, заполночь.
Майк без всяких раздумий сказал: - Приезжай.
Я приехал с бутылкой водки, и сразу вдруг на кухне коммуналки была организована компания (там бы Шура Храбунов, гитарист Майка, живший там же, в этой коммуналке, Наталья, конечно, и кое-кто из соседей). И мы прекрасно посидели.
Потом я уехал, часа в 4, в ночь, в липкий снег, пьяный.

Мне никогда не нравилось звучание группы "Зоопарк". Это была страшная холява.
Майка я полюбил практически сразу, не столько за музыку и песни, сколько за него самого.
Мягкий и интеллигентный человек. Умница. Говорить с ним было наслаждением.

После каждого концерта в рок-клубе я приходил к Майку и мы о чем-то говорили. О чем? Да важно ли это?
Когда любишь человека, совершенно все равно, о чем с ним говорить.

Последний раз я видел Майка в июне 1991 года, когда пришел к нему за текстом воспоминаний о Цое, который он по моей просьбе написал к готовяшейся книге о Вите, которую мы делали с Марьяной.
Текст, кстати, был очень жесткий. Без вскиих постпохоронных пиететов.
Майк встретил меня полупьяный, обросший щетиной, с каким-то запредельно страшным выражением лица.
- Майкуша, что с тобой? (Я звал его так).
- Наташка ушла, - сказал он. - Пошли, выпьем.

Мы вошли в комнату. На табуретке стояла бутылка водки, наполовину опорожненная. Майк налил мне. Я стал расспрашивать: что? как? Он что-то отвечал, а потом стал читать стихи.

Мы пили водку, и Майк читал стихи.
Не помню, какие. Помню одно, где каждая строчка начиналась со слова "любимая".

А потом он заплакал.
И я никогда не забуду того беспомощного моего желания помочь взрослому человеку в его горе: я прижал его к себе, гладил по голове, как ребенка, приговаривая: "Майкуша, да ладно... да перестань... все образуется, милый".
А через два месяца его не стало.

Был август 1991 года. ГКЧП. Мы с Ленкой были в Юрмале и бегали по пляжу по утрам, делая зарядку. Потом "Лебединое озеро" по ТВ. Потом ура.
Я позвонил в Москву Андрюше Гаврилову, и он сказал :"Умер Майк".

На похороны успели.
Помню гроб в морге, в котором лежал незнакомый Майк. Помню Наташку. Помню немую толпу на Волковом, когда Майка опускали в могилу.

Свое знакомство и первую встречу с Виктором Викторовичем Конецким я давно описал в рассказе "Рекомендация", который сам ВВ считает лучшим моим рассказом. Ну, понятно почему. Потому что там про него.

Там тоже не обошлось без алкоголя, не обойдется и здесь.

Однажды, не помню уж по какому поводу, я зашел к Виктору Викторовичу в его квартиру на улицу Ленина, 36, где жил когда-то, кстати, упомянутый ниже Олег Даль, с которым у ВВ были дружеские отношения. ВВ прихварывал, а может, просто пил. По такому случаю, как обычно, он возлежал на своем диване под одеялом, одетый почему-то не в тельняшку, как подумал бы кто-то, а в обычную маечку.

Рядом с диваном стоял малюсенький столик, на котором с трудом умещались две чашки чая, бутылка коньяка и две рюмки. Две рюмки потому, что я тут же присоединился к ВВ.

Мы выпивали и вели неспешный разговор, как вдруг в дверь позвонили. ВВ удивленно поднял брови.
- Кто бы это мог быть? Пойди, открой.
Я вышел в прихожую и открыл дверь.



На пороге стояли две женщины - одна постарше, лет сорока, другая лет тридцати. У той, что постарше, в руках был букет гвоздик. Обе смотрели на меня восхищеннными глазами.

- Вы Виктор Викторович?
- Нет. Пока еще - нет, - твердо возразил я.
Восхищение было свернуто в трубочку и спрятано до поры до времени.

Дамы объяснили, что они из другого города, здесь у них проходит конференция, а Конецкий - их любимый писатель. Вчера они позвонили ему и договорились о встрече. И вот они тут.

"Значит, вчера ВВ тоже пил", - механически отметил я про себя, а вслух сказал дамам, что сейчас все выясню.

Я вернулся к ВВ и доложил обстановку. ВВ страдальчески застонал.
- Я же обещал им... Совсем забыл. Ну, зови!

В прихожей, освобождая дам от плащей, я сделал необходимые приготовления к беседе.
- Дорогие читательницы, - сказал я приподнято. - Дело в том, что Виктор Викторович только что закончил новую книгу и по этому случаю... э-ээ... немного выпил...

Дамы умильно улыбнулись, это состояние мужчин было им хорошо знакомо.

- Однако, должен вас предупредить, что в этом состоянии он по старой морской привычке употребляет исключительно матерные слова (что было чистой правдой), а также все это может печально кончиться.
- В каком смысле? - насторожились дамы.
- Ну, может выгнать, если вдруг что не понравится... - прямо сказал я.

Надо сказать, я не фантазировал. Соответствующий опыт с дамами был. Большего женоненавистника, чем ВВ, особенно в пьяном состоянии, я не видел.

Дамы улыбнулись, принимая мои слова за шутку, и прошли к ложу страдающего писателя.
Появился еще коньяк и еще две рюмки, и мы стали общаться уже вчетвером, в результате чего как-то само собою получилось, что старшая дама вскоре оказалась сидящей на краешке дивана, мэтр поглаживал ей руку, а младшая как-то опасно приблизилась ко мне. Нет, на коленях она, вроде, все же не сидела...
Это была идиллия. Две читательницы согревают своими сердцами писателей.

Мэтр склонил голову на подушку и уснул.
Мы продоолжали потягивать коньяк и мило беседовать. Прошло минут двадцать. Внезапно ВВ проснулся и приподнял голову с подушки, обводя нас непонимающим и почему-то злобным взглядом.

- А ну... брысь отсюда! Брысь! - вдруг хрипло проговорил он.
Дамы подобрались и мигом выпорхнули в прихожую. Я за ними.
- Ну, что я говорил! - торжествующе резюмировал я.
Они поспешно оделись и покинули квартиру. Не знаю, остался ли ВВ их любимым писателем.

Отсюда вывод. Никогда не следует знакомиться с любимыми писателями. Лучшее, что у них есть, они оставляют в книгах. Странно, что читатели это не всегда понимают.

Error
You must be logged in to view this protected entry.

Оригинал сообщения

(Всегда думала, что это Салимон, а это оказался Плисецкий. +1992)

Уйти в разряд небритых лиц
От розовых передовиц,
От голубых перворазрядниц.
С утра. В одну из черных пятниц.
Уйти - не оправдать надежд,
И у пивных ларьков, промеж
На пену дующих сограждан,
Лет двадцать или двадцать пять
Величественно простоять,
Неспешно утоляя жажду.

Нелюбителям первого и последнего лучше потоптаться у порожка.

Завтра - годовщина ...сбития... украинской ракетой самолета авиакомпании "Сибирь", рейс 1812 - Тель-Авив-Новосибирск.
У семей погибших, в общем, все стало хуже.
Илан Алон, друг Оксаны Зельцер (-) пережил за этот год второй инфаркт и клиническую смерть.
Родителям Вадима Якупова (потерял жену и полуторагодовалого сына), матери Владимира Латушкина (погибли жена и двое детей), матери Инны Михельсон (-) и прочим родителям неевреев, которые приехали поддержать их, не дают здесь никакого статуса, несмотря на многочисленные обещания.
15-летняя дочь Инны Михельсон в тяжелейшей депрессии.
Ну и так далее, по ходу практически всех семей 78 погибших. В суде за компенсацию "русские" семьи, видимо, получат меньше "израильтян". Некоторые семьи оказались "между стульев" - отец, допустим, был израильтянином, поэтому семья не подавала иск через Россию, а израильское правительство сказала, что помогать будет только семьям, в которых собственно живые являются обладателшями израильского гражданства.
Ну и т.д.
Сегодняшний вечер памяти произвел ощущение бреда. Практически ни одна фамилия погибших не была зачитана правильно. Министр иностранных дел Шимон Перес забылся, что речь держит не перед жертвами палестинских терактов и долго рассказывал о том, как еще 70 лет назад в него арабы камнями бросались. Решил, видимо, что самолет какой-нибудь араб камнем сбил.

Для тех, кто не помнит, о чем речь - тогдашний репортаж из Сочи:


Черное море. 43.10.57 северной широты, 37.46.06 восточной долготы, 4.10, 12:00, (13:44 время России) - в Черном море разбился самолет Ту-154 Тель-Авив - Новосибирск". Автоматически, мыслями еще во вчерашних похоронах ребят из поселения Элей-Синай ("Верните мне моего сына! Асаф, давай поменяемся!.."), отсылаю сообщение по редакции: "Двадцать минут назад на Черном море разбился самолет Ту-154, рейс Тель-Авив - Новосибирск". Через секунду редакция взрывается криками: "Какая авиакомпания? Известны причины? Сколько там было человек? Есть живые?" В новостных агентствах пока ничего нет. Сообщение пришло от кого-то из Украины. "Компания - российская, наверняка "Сибирь". Значит, здесь этим занимается турагентство "Флайинг карпет". Человек там должно было быть около ста... Не уверена, что кто-то уцелел..." Через час на столе уже лежит список пассажиров. Напротив нескольких имен в скобках указано - "ребенок". "А мне что делать?" "А ты летишь в Новосибирск".

...Лететь в Новосибирск не пришлось. Родственникам, встречавшим там недолетевший самолет, поначалу сказали, что он опаздывает на 50 минут. На световом табло в аэропорту "Томачево" еще оставалось время прибытия и аббревиатура авиакомпании "Сибирь" - "СБИ"...

На следующий день желающих посадили на самолет, летевший в Сочи. "Бархатный сезон" в Сочи встретил семьи погибших из Израиля вязким туманом над Черным морем. Сумеречный зал аэропорта, деловитый вопрос пограничницы при прохождении таможенного контроля: "Родственники, на опознание?" Ослепленные десятками вспышек фотоаппаратов, они проходят в темный автобус, который везет их по мокрому ночному городу в гостиницу "Москва", где их ждут близкие, прилетевшие из Новосибирска, из Барнаула, из Казахстана, из Красноярска, из... "Из 15 тел, которые нам удалось найти в море, 8 уже опознано, - начинает без подготовки представитель прокуратуры. - Единственный мужчина уже опознан. Неопознанными остались 6 женских тел и один фрагмент." - "Детей нет?" - крик из конца автобуса. "...детей нет, - и продолжает, - 4-го октября по факту крушения самолета открыто уголовное дело, поэтому всех родственников погибших допросят перед опознанием тел. На опознание можно съездить уже сегодня ночью". 180 человек - родственников пассажиров "Ту-154", не видевшихся годами, объединенные заново несколькими страшными минутами падения в море объятого пламенем и покореженного самолета. Мимо "скорой", круглосуточно дежурящей у "Москвы", и фельдшеров в синих халатах, они проходят по темным затхлым коридорам и запираются в комнатах, каждая со своим горем. "Ждите, к вам придут".

Следователи с черными кожаными папками идут по пустым коридорам, стучатся в двери. Заходят, садятся у стола, на котором стоит привезенная с собой фотография и стакан с горой окурков. Раскладывают кучу бумаг. Два часа ночи. Начинается допрос. Те, у кого уже нет сил протестовать против слова "допрос" ("Мы не преступники, почему нас допрашивают? Вы не можете найти более человечное слово?"), покорно перечисляют имя, фамилию, степень родства, откуда погибший, какое гражданство имел, куда летел... Следователи медленно, старательно записывают от руки показания, переспрашивают незнакомые названия - "Как-как? Город Эе-лат?" И долгое, долгое перечисление вещей... "Она была в черных джинсах, белой трикотажной майке с длинным рукавом, на ногах - черные горные ботинки с рифленой подошвой. На левой руке перстень с алмазом в полкарата, на правой - обручальное кольцо... С собой была красная сумка, в ней - подарки, косметичка, альбом с фотографиями..." Серьги-обручи, крашеные волосы до плеч, среднее телосложение..." И особые приметы: "Родинка под левым коленом... Немного неровные зубы..."

По две-три семьи, едут ночью в морг. Засыпающая фельдшерица с чемоданчиком, гостеприимное предложение от работников морга: "Если хотите, можете подождать вон в той комнате". В предложенной комнате стоят новенькие гробы. Родственники предпочитают ждать в промозглой тьме, на улице. Каждую семью проводят по ступеням вниз, в комнату, где на железных каталках лежат накрытые простынями изуродованные тела. Жуткой пародией на символ семейного быта - стирку, сохнущую на бельевой веревке, сушится на крыше морга одежда погибших."Нет, нет, нет, это не она," - скороговорка на грани обморока при поднятии простыни, остановившиеся от ужаса глаза скользят по израненным, обожженным рукам, задерживаются на циферблате уцелевших часов. Семья Камри - одна из немногих, кому "посчастливилось" найти дочь и похоронить ее в Израиле.

25-летняя Ади летела в Новосибирск к своей матери, посланнице Сохнута. Не подымая простыни, ее отец указал рукой на одно их тел: "Это моя дочь". Сестра и мать, рыдая и благодаря бога за то, что она нашлась, одели ее голубые сережки-гвоздики. "У меня сегодня день рождения, и мой подарок - это то, что мы отвезем Ади домой", - говорит ее сестра Керен.




"Вся надежда - на Израиль".
Еще одна бессонная ночь, и встреча представителей властей с родственниками. "Выясняем, ищем, разбираемся, подготавливаем, поможем..." - монотонные заявления разбиваются шквалом криков семей погибших: "Почему ничего не делается? Почему мы слышим только обещания? Зачем нас пытаются обмануть? Никто уже их не ищет... Повторяется история Курска..." "Как они могут вести переговоры со страной-террористом, которая сбивает гражданские самолеты?" После одной из встреч собирается группа родственников, которые составляют требования семей к представителям властей, авиакомпании "Сибирь". Подъем, на короткое время заглушивший отупляющее отчаяние, тонет в бюрократических формулировках. "Согласно российским законам, если тело не обнаружено, родственники смогут получить свидетельство о смерти только после признания факта смерти российским судом... Пришлите нотариально заверенные документы в сочинский окружной суд... Семьям в Израиле документы будут пересланы через посольство РФ в Израиле..." Чтобы получить страховку за погибших, требуется это самое свидетельство о смерти. "После его получения вам нужно подать в суд на авиакомпанию..." "личные вещи погибших вы сможете осмотреть только после окончания следствия, через несколько месяцев..."
В измученных горем, бессонницей и ожиданием людях, появляется надежда. Отчаяние выливается в слепую веру в возможности Израиля. "Россия бросает своих граждан, пусть Израиль возьмет эту операцию на себя!" "Я гражданин этой страны, 11 лет Я плачу налоги, мой сын служит армии, - встает Аркадий Немцов, потерявший жену, - Сегодня я прошу помощи у своей страны. Последний раз я говорю по-русски, я буду просить ее на иврите. Я знаю возможности моей страны. Она может по одной нитке определить человека. Она может поднять обломки со дна и перевезти их в Израиль. Она достаточно богата для того, чтобы привозить нас сюда хоть каждый день, если это понадобится. Я требуют, чтобы моя страна взяла на себя ответственность за своих граждан и руководила поисками".

...Не все родственники знали на том этапе, что задачей делегации израильской армии была лишь помощь в опознании тел погибших. И что ее вылет отложили до воскресенья, чтобы не нарушать субботы. И что через день после их прибытия в Сочи в израильских СМИ уже вовсю обсуждалось, где будут похоронены погибшие-неевреи... А пока один из родственников погибших российских граждан вдруг произносит с обидой в наступившей тишине: "Кроме израильтян там ведь были еще люди...".
"Теперь мы - одна семья..."
Второй день в Сочи. В восемь утра родственники с букетами цветов собираются у трапа теплохода "Любовь Орлова". При скорости 30 километров в час до точки крушения самолета плыть как минимум шесть часов, но уже с момента отплытия они прикипают к поручням, и не отрываясь, глядят в темные тяжелые волны. Слабая надежда обнаружить то, что не было замечено 11 кораблями и двумя вертолетами, принимавшими участие в поисках. Неотвратимый ход корабля напоминает людям, что время их скорби ограничено авиакомпанией - начиная со следующего дня "Сибирь" прекращает финансировать их пребывание в гостинице. В среду им придется вернуться домой, большинству - с пустыми руками. Страх остаться в одиночестве со своим горем собирает их в танцевальном зале корабля. Обитый тяжелым красным бархатом зал, гордость экипажа теплохода, вдруг производит ощущение похоронного бюро. Момент, когда десятки людей поднимаются в ответ на просьбу проголосовать за создание комитета, который будет представлять интересы семей погибших, превращается в страшную минуту молчания.

...Моторы теплохода замолкают. Точка прибытия, прочерченная на карте в рубке карандашным пунктиром - 43 градуса 10 минут северной широты, 37 градусов 46 минут восточной долготы. Безбрежная пустота моря шокирует. Далеко на горизонте - силуэт одного-единственного корабля. "А где же поисковая операция? Где все корабли? - раздаются единичные выкрики. - Где вертолеты? Поиски прекращены?" Представитель российских властей успокаивает: "Поиски ведутся в радиусе 6 миль от места крушения". Только здесь люди начинают понимать реальность двух тысяч метров воды, под которой погребены их близкие. На огромной площади большие корабли, которые цедят тралами и сетями десятки километров воды, кажутся булавочными головками. Возникшие из ниоткуда вертолеты и спасательный катер воспринимаются, как насмешка: "Они что, показательное выступление для нас устраивают?" Течение уносит брошенные в волны цветы и игрушечного медвежонка. Поминальная стопка водки и бутерброд с сыром, прощальный гудок - и теплоход отчаливает назад, к берегу, из точки, в которую они уже не вернутся.



Анатомические подробности трагедии.
Последний день в Сочи. Единственное, чего удается добиться семьям - это право осмотреть личные вещи погибших, выловленные в ходе поисковой операции. В служебном помещении в сочинском порту, на широких лентах полиэтилена выложены вещи. Гора разорванных туфель, сандалей, кроссовок, сапог, детских тапочек... Зимний комбинезон израильской армии и детский костюмчик, обгорелые рюкзаки и растерзанные видеокассеты, раздробленная кассета в сумке с плейером... Несколько одинаковых маленьких альбомов с фотографиями, запаянные расплавленным при пожаре пластиком в прочные рамки. Разорванная тряпичная кукла, плюшевые зайцы, медвежата. Цветные фломастеры, папки с документами, косметички - то, что могло принадлежать почти каждому. Аккуратно упакованные подарки, которые те, кому они предназначались, прилетели получать здесь... Негнущимися пальцами, глотая слезы, люди перебирают отдающие гарью предметы, и страх ничего не найти мешается со страхом взять по ошибке чужую вещь, отняв у другой семьи последний обрывок памяти. Наташа Григорьевых находит дневник своего 13-летнего сына Саши с непросохшими еще листами, его рюкзачок, кроссовки, белую куртку своей матери - Раисы Лежниной. Дочь Антонины Ещенко нашла книгу из Ветхого завета на иврите с переводом на русский и купальник. Николай Фронштейн - ботинок своей матери, который похоронят в Израиле рядом с телом его сестры. Владимир Латушкин, потерявший жену и двоих маленьких детей, нашел только маленький синий свитер четырехлетней Ани и учебник иврита, который жена везла родителям. Вадим Якупов, посадивший на самолет жену и полуторогодовалого сына, нашел только один обугленный сандалик Миши.




Те, кому "повезло", заполняют протоколы. "Расписка. Обязуюсь хранить личные вещи моей сестры до окончания следствия," - пишет на иврите Керен, сестра погибшей Ади, и срывается на молодого следователя: "Это ВЫ мне напоминаете, что я должна хранить ее вещи?" Многие выходят с пустыми руками. "Они сидели на последнем сиденье, в хвосте, - говорит Вадим Якупов. - Если поднимут хвост, они будут там. Я только боюсь, что их перестанут искать".

Для многих граждан Израиля, оглушенных чередой трагедий года последней интифады, крушение самолета Ту-154, выполнявшего рейс 1812 Тель-Авив-Новосибирск легло в длинный ряд событий, как еще одна черная новость двухнедельной давности.
Страшные в своей обыденности споры некоторых семей о том, где хоронить близких - в Израиле или в России, обвинения неполетевших на опознание бывших мужей нынешним: "Ты поехал в морг, чтобы получить за нее страховку", - все это остается за кадром, но и это было. Эфирное время, отпущенное под дебаты о том, израильтяне ли погибшие "русские" и является ли это крушение "национальным трауром" или "личной трагедией каждой семьи", истекло.

Родственники разъехались по разным странам, поиски сворачиваются, виновных вынудили признаться. Многие, улетевшие из Сочи ни с чем, ждут чуда - того, что сданный ими перед отлетом анализ ДНК все же пригодится, на случай, если найдут...

Current mood: tired

Произведя на свет потомство, я решила, что больше никогда. Потому что это тот, который не толстый, а полный. Мне сказали, что через пару лет я все забуду. Я не верила. А сейчас с ужасом понимаю, что я таки да, все забыла. Быстро напоминать себе, пока чего в голову не пришло.

Ребенок: руководство по эксплуатации


Про то, как мы с индюком думали, и что из этого вышло.

Почему-то мне всю жизнь казалось, что у других детей родители куда лучше. Мол, Челюсти смотреть дают и Жигули покупают, а меня все каким-то дурацким Тарковским пичкают и шоколад прячут на верхнюю полку.
...Обзаведшись собственным Мурзиком, я все поняла. Мама и папа, простите меня, дуру грешную.

Загадка: как похудеть за один день на 7 килограммов?
Ответ: не так просто. Оказывается, детей еще родить надо. А девятый месяц предлагаю отменить вообще, он совершенно лишний. Вы уже почти ползаете, а окружающие смотрят на вас с жадным ожиданием, как родители на свое чадо на горшке. И вам начинает казаться, что оно уже никогда, никогда не родится, - несмотря на статистику, согласно которой беременность рано или поздно заканчивается родами. Обидно, что процесс обычно начинается в тот момент, когда вам наконец удается смириться с мыслью, что, вероятно, живот останется таким навсегда и вы больше никогда не влезете в любимые черные брюки.
Почему мне никто ничего не рассказал? Это же ОЧЕНЬ больно. А я ОЧЕНЬ боюсь боли. До такой степени, что последние две недели перед родами мне еженощно снился утешительный сон, в котором ребенок рождался без моего непосредственного участия. Прихожу я домой, а мне его показывают. Твой говорят. Родился, пока ты на работе была. А почему негритенок? Да не обращай, говорят, внимания, бывает...


Когда бежать в роддом?
Чувство здоровой трусости подсказывает: чем раньше, тем лучше. Знакомые отговорили: мол, мест не будет, оставят еще в коридоре, а так хотя бы дома, поспокойнее. Врачи советуют ехать, когда интервалы между схватками будут такие-то и т.п., но по-моему, ехать стоит, когда становится уж очень больно. Потому что дальше будет еще хуже.
Еще один вопрос: что такое эпидуральная анестезия, и за что ее делают?
По-умному это способ обезболивания. А по-нашему это когда в позвоночник втыкают иголку с узеньким шлангом-хвостиком, по которому поступает лекарство. Параллельно вам ставят капельницу. Звучит не очень аппетитно, да и на деле приятного мало, но по сравнению со схватками это тьфу. (Можно, конечно, возразить, что мамы и бабушки рожали безо всяких там... Я прекрасно представляю себе, как люди раньше жили без телевизора, но как они обходились без эпидурала и памперсов, представить невозможно. В соседних палатах лежали героические женщины, которые предпочли натуральный метод: А-а-а! Вы же врачи, сделайте что-нибудь! Я не могу! Я умираю! И они не шутили).
Возможные неприятные последствия: головные боли на неделю и боли в спине.
И последний вопрос на эту тему: стоит ли брать кого-нибудь с собой в родильную палату?
Раньше я и сама не понимала, как можно позволить кому-нибудь, кроме врачей, наблюдать такой беспредел. Но на самом деле это так больно, что на пике хоть Карлсона позовешь. А если этот кто-то может вам помочь обязательно возьмите его с собой.



Кажется, самое страшное позади
После того, как теплое мокрое существо с отчаянным хныканьем хватает вас крошечной растопыркой за палец, кажется, что ничего плохого больше никогда не случится. Ну да! Теперь я поняла, зачем одна хорошая знакомая ненавязчиво советовала купить резиновый спасательный круг. Прошу прощения за статистические подробности, но после первых родов 90 процентов женщин выходят со швами. И это тоже больно. Правда, через две недели начисто забывается, но в первые дни захлестывает мутное отчаяние неужели все это никогда не кончится? А ходить заставляют уже через два часа после родов, когда вы мечтаете лишь о том, чтобы вас забыли где-нибудь в уголке...

Визитеры
К сожалению или к счастью, никто про вас не забывает. Посетители валят толпами и звонят беспрерывно (хорошо еще, что телефон можно отключить). Визитеры, как правило, делятся на пять подвидов:
- Ближайшие родственники. С энтузиазмом пытаются определить, на кого же похож этот маловнятный багровый комочек.
- Самая приятная категория уже рожавшие женщины, которые понимают ваше состояние и спешать убраться поскорее.
- Те, кто считает, что женщине в роддоме скучно и ее непременно надо развлекать. При том, что молодой маме после родов хочется только ОТДЫХАТЬ. Тем более, что в Израиле из больницы выпинывают, то есть выписывают, быстро через два-три дня.
- Категория малоприятная. Те, кому до вас мало дела, и тем не менее, они считают своим долгом навестить вас и высказать свои поздравления. Показывают на ребенка с непременными комментариями: Ушки, как настоящие, Это даже лучше, чем собака и т.п.
- Категория невыносимая: страховые агенты, раввины-обрезатели и др. Подарки это, бесспорно, приятно. Но при этом вас пытаются заставить подписать ватной рукой какие-то бумажки, дать свой телефончик... И это будет означать, что дома вам придется отбиваться от звонков руками и ногами, ибо мало кто сравнится по назойливости со страховыми агентами, которые хотят продать вам сберегательную программу на высшее образование вашего ребенка.
Но независимо от категории все посетители утомляют, потому что приходится пересказывать каждому ту же историю. Зато когда вас выписывают, начинается настоящая паника и возникает главный вопрос: почему маленькие дети рождаются без руководста по эксплуатации? (Вариант ответа: потому что такой огромный том вместе с ребенком в животе бы не поместился).



Как его назвать?
Вы перерываете энциклопедии и словари, справочники и каталоги, перебираете имена дальних и близких родственников, римских полководцев, греческих богов, героев боевиков и лауреатов Нобелевской премии, экспериментируете с аббревиатурами (помните пресловутую Даздраперму и Догнат-Перегната?) Непонятно, как при таком обилии дурацких имен кого-то еще умудряются нормально назвать.
Как можно смириться с банальным Васей, когда есть на свете такие имена, как Таксимагулус, Когидубнус (из римских имен); Евлогий, Порфирий, Селиверст (из русских); Фузботт, Бловис, Тимбл (из американских); Абледан, Атрит, Тондхер (из английских); Афавльдр, Мельпатрикр, Стафнгрим (из имен викингов); Ицик, Ави, Моше (без комментариев)?
В утешение счастливым родителям: девочку назвать легче.
Что с ним теперь делать?
В первые дни ты с ужасом понимаешь, что в переговоры с новорожденным вступать бессмысленно. Посулы купить ему мороженое он игнорирует, а попытка освоить его язык (т.е. дикий рев и периодическое хныканье) желаемых результатов не дает. Хорошо, если в наличии имеются бабушки. Но обычно бабушки сами теряются от обилия подгузников, кремов и различных технических приспособлений неизвестного назначения (от держателя для пеленок до нагревателя для бутылочек).
Как в этой экипировке разобраться? Как его купать, пеленать, какую температуру поддерживать, как часто кормить? Почему он плачет, чего ему не хватает молока, виски, сигар, женщин?

Сколько стоит ребенок?
Если нервы, потраченные вами за первый месяц, перевести в конвертируемую валюту, то столько вы не заработаете до конца жизни. Остальное стоит МНОГО.



Что такое материнский инстинкт?
В первое время жутко раздражает вопрос: Ну как, ты уже чувствуешь себя мамой? Да нет, знаете, раньше я чувствовала себя ходячим инкубатором, а теперь говорящей доильной машиной.
Дело в том, что я всегда терпеть не могла младенцев за то, что они орут (теперь понятно, почему Фрейд назвал эту фазу жизни ребенка ОРАЛЬНОЙ). Но одно дело какие-то там младенцы, другое твой собственный ребенок. Мир переворачивается вверх тормашками, заполняется пеленками, бутылочками, сосками, игрушками, и очередной потяжелевший подгузник волнует вас куда больше мирных переговоров и дыры в озоне.
В общем, материнский инстинкт это когда, несмотря на честное намерение мухи не обидеть, ты понимаешь, что не только ее обидишь, но будешь долго глумиться над поверженным трупом, если она посягнет своей поганой мушиной лапкой на благополучие твоего ребенка.
А отцовский инстинкт это когда через пару месяцев его невозможно разбудить ревом любой мощности...
Теперь касательно того, что родители склонны обожествлять своих детей. Это, разумеется, чушь. Кроме того, мой ребенок гений.

Счастье есть (оно не может не есть)
Очередной удар ждет вас при кормлении грудью (а это, несмотря на продвинутость индустрии молочных смесей, до сих пор лучшее, чем вы можете его обеспечить. Не говоря уж о том, что это гораздо дешевле любой Матерны). Но! Начав кормить грудью, ты понимаешь, что не удастся тебе воспользоваться преимуществами нового размера бюста, поскольку носить облегающие кофточки нет никакой возможности. Ибо: в бюстгальтер кладутся специальные подушечки чтоб не протекло... Может, так оно и сухо, но - заметно. Зато теперь ты ловишь кайф оттого, что не застреваешь в дверях, и можешь спать на животе ( хотя кто даст тебе поспать...)
Старший ребенок
Мне в данном случае пришлось тренироваться на коте. Кот дулся, ревновал, вбегал в комнату с отчаянным мурлыканьем: Полюбите же, полюбите меня! и пытался устроиться под кроваткой, как будто всегда там лежал. Грустно, но времени на него и правда почти не оставалось.

Воспитание
Как может такое нежное создание издавать такие ужасные звуки? Надо его воспитывать (замечание моей двадцатилетней знакомой . Ребенку на тот момент две недели.) На этом этапе воспитание заключается главным образом в спорах насчет того, брать его на руки или дать покричать. По-моему брать. Представьте себя на его месте: мир мутен и перевернут, фокус максимум на 20 ближайших сантиметров, страшно... Я, может, сама частенько хочу на ручки, только кто ж меня теперь поднимет?
...Но самое страшное это то, что лет через десять я сама буду назидательно нудить Буське, что, мол, когда у него самого будут дети, он поймет...