With friends like these...|
[ Krylov's Livejournal
| info
|
Add this user | Архивы Krylov |
Оглавление |
memories ] 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | |
| Записи 105-128 (June 2002) | 0-34 | 35-69 | 70-104 | 105-128 | |
| Konstantin Krylov | 07:53, June 19th 2002 |
krylov |
сны о чём-то большем
1. Я нахожусь в каком-то круглом зале с колоннами и сценой, где заседает некое украинское литературное общество. Дело, тем не менее, происходит в Москве. Постепенно мне открывается, что общество собралось полуконспиративно (кажется, Афанасьев из РГГУ предоставил им крышу), и имеет конкретную цель - выкрасть из Ленинки рукописи некоего памятника украинской литературы, именуемого "Бiсова пiсня", или что-то вроде этого. Это, собственно, та самая "жалобная песня" бесов, которую слышал Пушкин, и записал себе для внутреннего пользования. В дальнейшем через каких-то второстепенных персонажей "Бiсова пiсня" попала на Украину (во сне я даже вспомнил про притчевоязычном различение Наукраины и Вукраины - вполне дерридианское, если вдуматься). Там текст был положен в основу ритуалов украинской государственности - в этот момент на сцену поднялась писательница Оксана Забужко, в брюках и растянутом лиловом свитере, и толкнула какой-то спич на английском, так что я ничего не понял, уловил только, что украинская культура - бесовская, потому что от бесов происходит в ней динамика и что-то ещё, я не понял. При этом она постоянно пила воду, и прищёлкивала пальцами, подбирая нужное слово. Я сидел съёжившись, понимая, что попал в опасное сборище: пожалуй, меня разоблачат как москаля, и, чего доброго, растерзают. Но уходить лениво. Дальше ничего не помню, кроме острого ощущения опасности и лени. 2. Какие-то галушки и вареники, которые украинцы едят в охотку, а в зубах москалей они взрываются. Помню кадры в телевизоре - красные пятна на асфальте, чьё-то прилипшее к стенке ухо, журналист трясёт над ним камерой и "для особо тупых" комментирует - "похожее на вареник". Я думаю о том, что ухо скорее похоже на пельмень, а потом до меня вдруг доходит, что всё действо было устроено ради этой пошлой метафоры про ухо: молодому телевизионщику надо было "засветиться" на чём-то зрелищном, вот ему и сделали "репортажный такой эпизод". )( |
| Konstantin Krylov | 08:06, June 19th 2002 |
| krylov |
ономастика
Значения "интуитивно понятны". )( |
| Konstantin Krylov | 09:36, June 19th 2002 |
| krylov |
И Окуджава на что-нибудь полезен!
)( |
| Konstantin Krylov | 19:56, June 20th 2002 |
| krylov |
хм  lxeТо, что плохие стихи писать проще, чем хорошие - это еще не все. Три произведения равной "талантливости", одно из которых призывает трахаться, другое - стрелять, а третье - каяться, неравноценны по издержкам, ибо написанию первых двух будут содействовать бесплатные и всегда-готовые помощники. То есть бесы. Я как-то об этом писал, объясняя, почему русофобствовать так просто и приятно. И почему "они" так лихо строчат. Я это тогда называл "некий ветер в спину дует". )( |
| Konstantin Krylov | 13:25, June 21st 2002 |
| krylov |
Шаверма (питерск.) vs шаурма (московск.)
Петербург отличается - с точки зрения словаря и произношения - от Москвы ровно настолько, чтобы продемонстрировать "наличие разницы", но ни в коем случае "не на большее", это уже будет некультурно. Разница именно что обозначена, но всё исчерпывается этим "обозначением". Граница есть, но по обе стороны границы один и тот же язык. Но граница есть, пусть и хиленькая. Типический такой шиболет: вроде бы и фигня, но свою работу маркера делает. Твёрдое "ч" в слове "что", пресловутый "поребрик". И, наконец, "шаурма/шаверма" - здесь разница возникла случайно, привнесли мигранты, разворачивавшие свой нехитрый бизнес в Москве и Питере примерно одновременно, транскрибирующие слово как попало, - и случайно положившие ещё один пятачок в искомое "различие". )( |
| Konstantin Krylov | 12:10, June 21st 2002 |
| krylov |
Сон
Итак, сон. Экспозиция: я нахожусь на экскурсии в закрытом детском саду-интернате, где воспитываются исключительной элитности детвора. Экскурсия не простая, а "со значением": возможно, я буду там работать - точнее, мне, может быть, предложат там работу. "Всё зависит от вашей воли к сотрудничеству" - так, кажется, было написано в пригласительном листе (и он оказывается у меня в руках - миленькая разноцветная тетрадочка в глянце, с мухомором на обложке, на котором свободно сидит муха и пьёт чай из самовара, и это что-то значит, но я забыл что). Экскурсия начинается с длительной процедуры у ворот интерната, где у меня берут отпечатки пальцев, и требуют сплюнуть в баночку, чтобы произвести анализ слюны. "Вы давно не посещали стоматолога, у вас кровят дёсны" - осуждающе заключает тётка, исследующая мою слюну. Я понимаю, что это как-то плохо отразится на моих шансах устроиться на работу, и тут же получаю подтверждение: "У всех наших сотрудников здоровые зубы. Премии выдаются по зубам, по запаху изо рта, и по улыбанию" (она так и сказала - "улыбанию"). Когда я что-то вякаю насчёт того, что премировать надо того, кто лучше работает, тётка снисходительно заявляет - "У нас все работают идеально. Здесь вам не Волчьехренск." Осмотр детской зоны (она так называется) начинается с сортира. "Мы мыслим по-европейски" - тараторит тётка, "это для нас кал что-то значит, а для европейцев он ничего не значит"... Я спрашиваю, что значит для нас кал. "Ну, что он... говно" - тётка неожиданно краснеет. "То есть что в нём есть что-то плохое. А для европейцев это просто кал." Я свожу разговор на Сорокина. "Нет, Сорокин - это очень нутряное такое, это литература для Мухосранска", недовольничает тётка, "у него идея совсем другая, неевропейская, он хочет говно разрешить, легализивать, а мы просто говорим, что кал - это кал, он ничего не значит". Сортир просто огромный, кабинки именные, с замочком, но со стеклянными дверьми. "Каждый ребёнок имеет собственную кабинку" - говорит тётка, "не срёт где попало. Это приучает к прайвеси, у ребёнка должно быть своё личное пространство, это аксиома педагогики. И к личной ответственности за сделанное приучает тоже. Срать - это самый первый вид труда, с которым сталкивается ребёнок, и важно научить его делать это идеально, как в Европе. Вот, посмотрите" - она подводит меня к кабинке, где сидит и гадит тощий черноволосый мальчик. Точнее, не сидит, а сосредоточенно ёрзает, как бы танцует на унитазе, растопырив руки и зажмурив глаза. Я спрашиваю, что это с ним такое. Тётка подводит меня к соседней кабинке и открывает своим ключом. Я смотрю в унитаз и ничего не понимаю: внутри он напоминает ящик письменного стола, с какими-то отделениями, перегородками, углублениями в фаянсе. "Это боксы для разных фракций кала" - объясняет тётка. "Вот это для твёрдых масс, вот это для мягких, а сюда надо сливать понос" - тётка тычет в унитаз длинной щёткой, как указкой. "Дети должны правильно заполнять унитаз, попадать точно. Это приучает их к аккуратности. У нас не Мухосранск. Да и вообще, русские до сих пор срать в унитаз не научились, всё мимо попадают. Пора с этим кончать, пора становиться европейцами." Я спрашиваю, а что случится, если кто-нибудь насрёт не в то отделение. "Если ребёнок ошибается, мы составляем протокол, начисляем штрафные баллы, и он должен переложить кал правильно", отвечает тётка. Я обращаю внимание, что спуска воды нигде нет. "Ну конечно", - снисходительно усмехается тётка, - "спуск воды осуществляется только после осмотра унитаза дежурными. Ключом с пультовой". Мы идём в пультовую: огромный круглый зал с мониторами и веб-камерами, показывающими сортир со всех углов. "Веб-камера установлена в каждой кабинке" - говорит тётка, - "это от фонда Сороса подарок. У нас с ними прекрасные отношения". Я спрашиваю, почему нет сортирной бумаги. "А зачем?" - удивляется тётка, - "воспитанный ребёнок должен срать так, чтобы ничего себе не запачкать. У нас же не Волчьехренск, где, извините за подробности, жопу газетой вытирают. Мы готовим европейцев... Ну, конечно, немножко помыться иногда можно, есть душевые кабинки, но мы этого не поощряем. А то ещё иногда дети бумагу с собой проносят, вытираются, а потом прячут в одежде, чтобы вынести. Мы поэтому стеклянные двери сделали. Всё-таки мы ещё дикая страна, сплошной Мухосранск". "В общем, так" - говорит она после всего, - "поработаете сначала дежурным операционистом. Будете присматривать за детьми - ну, как срут, чтобы бумагу не проносили. И предупреждаю по-дружески: без конфликтов!" Я делаю удивлённое лицо, а тётка широко улыбается: "Любого нашего сотрудника можно обвинить в педофилии, а это международное преступление, тут никакая Гаага не поможет. Администрация этим не злоупотребляет, но, в общем-то, имейте в виду. У нас машина дежурит. Что не так - сразу в тюрьму. У нас тут не Волчьехренск." )( |
| Konstantin Krylov | 12:25, June 21st 2002 |
| krylov |
Так и вижу, как это оно того... изливается. )( |
| Konstantin Krylov | 14:38, June 21st 2002 |
| krylov |
Красный крест или ДОСААФ, пионерские дружины или общества инвалидов и ветеранов, спортивные общества или союзы охотников и рыболовов, филателистов или РПЦ, ВДОАМ или кружки "Умелые руки", - все это были организационные структуры тоталитарного режима, замкнутые на другие контролирующие или ресурсные инстанции. Понятно, что общество "Мемориал" или Московская Хельсинкская группа функционируют совершенно по-другому. Нет, не понятно. Насколько я понимаю вопрос, "Мемориал" и МХГ - это типичные тоталитарные структуры, насмерть завязанные на свои "контролирующие или ресурсные инстанции". Правда, эти инстанции находятся "не здесь", а "Там". И работают с "местными" куда жёстче, чем соответствующие советские, которые под конец вообще перестали требовать "реальной работы". Впрочем, туфты и халтуры в такого рода организациях наверняка тоже предостаточно. Представляю, как они там отчёты "наверх" пишут. )( |
| Konstantin Krylov | 16:16, June 22nd 2002 |
| krylov |
...не надо тратить еврейский ум на бедного Солженицына...
- Итак, господа, сегодня, на тринадцатом заседании нашего семинара, мы приступаем к обсуждению нашумевшей книги Александра Исаевича Солженицына "Двести лет вместе". Здесь два историка высокого ранга, профессора Будницкий и Кельнер. Я хотел бы, чтобы кто-то из них рассказал нам, чего эта книга стоит с исторической точки зрения... - Я был на презентации книжки фондом Солженицына и послушал высказывания некоторых русских интеллигентов, которые отнюдь не считали себя антисемитами. Они хотели сказать нечто позитивное не только о книге, но и о евреях... На меня это действо произвело угнетающее впечатление. Я приведу для примера только реплику одного из выступавших; известный прораб перестройки Ципко заявил, что распад Советского Союза - это месть евреев за дурацкий советский государственный антисемитизм. Вот на такие интересные размышления навел - Ккогда я прочитал этот первый том, то определил его как дипломную работу студента-заочника. Впрочем, я не уверен даже, что студент-заочник получил бы удовлетворительную оценку. Автор не только не владеет элементарной методологией, он вообще написал эту книгу, как обычно пишут дилетанты... - Правильно ли я вас понял, что книга представляет собой странную смесь методологической наивности с крайней амбициозностью? - Да, конечно. Эта смесь, видимо, еще идет от характера человека, от того мессианского представления о собственной личности, которое явно присутствует не только в данной книге, но и во всех практически его произведениях... Автор никак не может преодолеть желание как-то обелить российскую действительность за эти 200 лет, подчеркивая, что правительство не организовывало погромов, не давало санкций на погромы... В стране с помощью высшей власти была создана атмосфера, в которой погром был возможен... У него [Солженицына] масса и фактических ошибок, путаница в именах. В данном случае он и не писатель, не художник, он - публицист. И тогда его книга, хотел он этого или нет, объективно приобретает вид публицистики антисемитской. - Я должен сказать, что книга на меня произвела гнетущее впечатление как раз не тем, чего в ней нет, а тем, что в ней есть. И прежде всего есть в ней старые солженицынские приемы, заготовки для будущей полемики... Сама публикация была тщательно подготовлена. Мы узнали о будущей книге из сообщения о том, как Шимон Перес посетил Солженицына. Затем уже автор дал интервью "Московским новостям". Понятно, как здесь все было сыграно: приглашается еврей-лауреат Нобелевской премии мира к русскому писателю-лауреату Нобелевской премии для объявления мира между евреями и русскими... Обеспокоило же меня то, что на основании солженицынского интервью все - и русские и евреи, неважно, кого больше - стали сразу говорить о невероятной доброте интонации этой книги. - Значение имеет совсем другое: фраза г-жи Солженицыной о том, будто я где-то якобы написал, что русский писатель в принципе не может писать о русско-еврейских отношениях так, чтобы еврею понравилось и т. д. Я для того и написал свою статью, чтоб было ясно: именно этот русский писатель не только не справился с темой, но еще и не начал работать. - Мне г-жа Солженицына говорит, что из 1600 ссылок я проанализировал только четыре. На мой взгляд, в книге имеется всего лишь шесть ссылок. Это три Еврейских энциклопедии, это "Книга о русском еврействе" и некоторые другие, ссылки на которые выглядят странно. - Моя критика - не научная, а стилистическая. Да и вообще, "Еврейская энциклопедия" не является единым 16-томным повествовательным источником, хотя у Солженицына дело представлено именно так. - Любая фраза вызывает противодействие. Написана книжка отвратно. Но сам Солженицын есть грандиозная личность, которую никакими этими отвратностями, никакими обвинениями в антисемитизме не устранишь. Ни один из присутствующих здесь, включая меня, не отказывал себе в интеллектуальном удовольствии и творческой потребности высказаться по поводу русской истории и русской культуры. Мы считаем для себя это совершенно естественным... - Я хочу спросить, что такое вина народов перед народами? Диалог народов с народами? Его статья о самоограничении народов была мне непонятна и тогда (Солженицын в ней еще не говорил о евреях). Мне она непонятна и сегодня, когда она лежит в основе последней книги. Кто с кем будет переговариваться? Можно подумать, что существует абсолютно единое мировое еврейство, которое сейчас создаст комитет для этих переговоров. И можно подумать, будто Солженицын сам кого-то представляет - а на сегодня он ничего и никого не представляет в русском обществе. Он хочет иметь мессианское значение? Я в него не верю, для меня Машиах еще не приходил, и поэтому я совершенно спокойно смотрю на это. Я не предъявляю ему претензий в антисемитизме. Я предъявляю претензию русской культуре, которая вообще не выработала осмысленного отношения к антисемитизму. В отличие от европейской культуры, в российской культуре нет многих уровней размышления о евреях. - С Солженицыным нельзя полемизировать так, как с Кожиновым. Кожинова можно, хотя о покойниках так не говорят, фэйсом об тэйбл... И самое тут серьезное - название "Двести лет вместе", а вся книга-то ведь о том, как 200 лет порознь, а не вместе. И у него совершенно внешний взгляд на евреев. Евреи для него - не часть России, верно? - Хотел он это показать, или это вышло автоматически? Природа, что ли? - Я думаю, это так получилось. - ...Мне его позиция показалась антисемитизмом относительно умеренным и культурным - ну, в рамках культурных возможностей Солженицына. То есть это антисемитизм с получеловеческим лицом... Проблема состоит еще и в самом тоне, который усвоила себе эта книга. Можно подсчитать, что 90-95 процентов этой аргументации приводится с антиеврейской стороны, и лишь 5-10 процентов отведены еврейской апологетике. Я говорю не о ассимиляторах или просветителях-маскилим, которые всегда подыгрывали в этом смысле антисемитам, а о еврейских ответных возможностях, совершенно проигнорированных в книге. Речь идет о том индюшачьем чванстве, с которым эта книга трактует еврейский вопрос. Причем искреннем, простодушном, порой даже доброжелательном чванстве. Это самая наивная и невинная форма бесчеловечия, подсказанная двухвековой традицией отношения к еврею... Чтобы с такой простодушной наглостью третировать целый народ - все-таки на Западе этого давно не делалось. Тут Россия опять сказала новое слово, свое старое новое слово. - Есть и околонацистские инсинуации, что евреи неспособны к земледелию. Можно подумать, сам Солженицын всю жизнь провел за плугом. Сравнил бы лучше российских крестьян с израильскими - Для интеллигентного среднего читателя, для тех образованцев, точнее необразованцев, к которым сам Солженицын принадлежит, эта книга покажется вполне основательным, весомым документом насчет вековечной еврейской вины. - Не надо тратить еврейский ум на бедного Солженицына, действительно человека престарелого, который вряд ли ответит сам... - Я уезжала из России абсолютной русофобкой - С Украины? - Нет, нет. Я достаточно жила и в Питере, и в Москве для того, чтобы иметь право на какие-то чувства. Я сегодня с симпатией отношусь к России. Вы предъявляете претензии русской цивилизации, да, хамской. А я предъявляю претензии еврейской трусости, чудовищной еврейской трусости. В лице Солженицына русская великая классика не удержалась. Великий человек сломал русский большевизм. Мы же ничего не сумели сломать, ничего. - А мы что, не ломали с ним вместе?.. - Все недостатки книги определены тем, что нужно снять с русского народа вину за советскую власть. В этой книге столкнулись под пером Солженицына два народа - исторических неудачника. Не случайно, что эта книга написана и вышла сейчас. Именно тогда, когда Россия доказала свою историческую неудачливость, когда Россия проиграла свою историческую ставку. Да-с. )( |
| Konstantin Krylov | 17:08, June 22nd 2002 |
| krylov |
Как русский язык, так и многие языки, имеющие распространение на территории Индии - прежде всего, государственный язык хинди, а также санскрит, на котором написаны древнеиндийские религиозно-мистические и научные трактаты, - относятся к одной группе языков. Индоевропейской. Совершенно правильное суждение. Правда, в контексте того, о чём говорилось парой абзацев раньше, получается, как бы это сказать... Вообще-то "индоевропейскими" являются большинство европейских языков. И что? )( |
| Konstantin Krylov | 02:53, June 23rd 2002 |
| krylov |
вечерний сон
...Я нахожусь в компании каких-то неопрятных подростков. Их человек восемь или десять, и я понимаю, что, если попытаюсь уйти, они на меня накинутся, и, скорее всего, убьют. Но пока я вроде как с ними, и убивать меня "ещё нужен повод", которого я стараюсь им не давать. Подростки гогочут, пьют пиво, разговаривают о том. что вчера по дороге из школы они убили какого-то деда. "Витёк, ты говорил, он, бля, ветеран, у него медали" - базарит длинный прыщавый пацан, крутя на пальце цепь с металлическим шипастым шаром, - "а он пустой был". "Точняк ветеран", - оправдывается Витёк, малохольный подросток лет семнадцати, явно самый младший и затюканный, - "у него с той войны медали, сам видел". - "Мудилка, они же у него дома лежат", - снисходительно объясняет ему грязная девушка хиппушечного вида с щёткой немытых волос на голове. "Отсоси" - неумело отругивается он. "Твой-то?" - морщит нос девица. Все дружно ржут. Кто-то даёт мне бутылку пива. Я ищу взглядом, чем её открыть. "Дай", - говорит девица, и берёт у меня бутылку, "я открою". Потом расстёгивает штаны и засовывает горлышко себе в пах. Там что-то хрустит, и пробка вылетает. Все опять ржут. "Верка, мне открой!" - длинный протягивает ей бутылку "Клинского". Та ухмыляется, засовывает бутылку туда же, дёргает. Из джинсов валит пивная пена. "Мудак, ты взболтал!" - недовольничает Верка, "я из-за тебя трусы промочила. Полижешь мне сегодня". "Ещё чего, тебе лизать" - отругивается парень. Верка смотрит на меня, и объясняет, что открывает пробки о лобковую кость. "Она как открывашка", - говорит она, "суёшь себе в пизду, цепляешь там - хрясь, и готово". "Ну, Верка личность известная" - влезает длинный. "Её за такие таланты Открывашкой зовут". "А помнишь, как Витёк тебе в жопу..." начинает Верка-Открывашка. - "Заткнись" - роняет длинный. Я верчу в руках открытую бутылку, и понимаю, что касаться губами горлышка, побывавшего внутри Верки, я не буду. Молодняк это тоже понимает, и с ухмылочками обступает меня со всех сторон: повод для убийства найден. Я лихорадочно соображаю: у меня есть только один шанс, первый ударом выбить глаз Витьку, как самому слабому, а потом бежать. Мне заранее противно: бить придётся костяшками указательного и среднего пальца, чтобы расфигачить глазницу. Но другого выхода, похоже, нет. Рядом идёт какая-то компашка, все навеселе, на нас не смотрят. Всё правильно: зачем мешаться в чужие дела? Однако, они могут оказаться полезными. Я чуть подаюсь назад... и просыпаюсь. )( |
| Konstantin Krylov | 15:12, June 23rd 2002 |
| krylov |
о неизвестных мне культурных реалиях
Кого не спрашивал - никто не знает. Некоторые, правда, улыбаются со значением - на 60% приблизительно имея в виду нечто вроде "во, некультурный, не знает простейших вещей", на оставшиеся 40% - "ну мы же понимаем, что он шутит, такие вещи все знают". Но не говорят. А я правда не знаю. Так, видимо, и - - - )( |
| Konstantin Krylov | 22:28, June 24th 2002 |
| krylov |
Дугин о Павловском
Я понял, что меня привлекает в Павловском - он способен пытать - ну хоть бы и тех, кто "косо взглянет". Нечего "косо взглядывать"... У того, у кого есть осколок стали в глазах, у того есть щель в будущее. Глеб Павловский и его проекты - загадочны, как загадочен Путин. Вроде бы в них ничего нет, ничего такого нет, но они неумолимо притягивают к себе. В них есть что-то от прошедшего лета, хрупких ветвей, маленьких бессмысленных кубиков в руках непроснувшегося ребенка, что-то от старого холодильника и облупившейся краски на сизой советской стене... Эка! У Дугина, вообще говоря, есть один очень ценный талант: находить своё где угодно. Это дорогого стоит. )( |
| Konstantin Krylov | 22:45, June 24th 2002 |
| krylov |
Мёртвая Смерть aka Живая Жызнь
За эти дни я сполна прочувствовал значение негордого русского глагола управиться. В принципе, мне приходилось "выживать в одиночку" - но это совсем другая ситуация. Здесь "выживать" не надо - просто приходится быть единственным вменяемым человеком в доме, и со всем "управляться". То есть не то чтобы "делать", а именно "держать в уме" множество мелких дел, каждое из которых нельзя отложить на потом, нельзя проигнорировать, и которые совершенно не на кого свалить. "Бедные бабы" (s) жалостливое. )( |
| Konstantin Krylov | 23:53, June 24th 2002 |
| krylov |
спрашивали - отвечаем
Запоминать сны сложно, но можно. Как-то так вот. )( |
| Konstantin Krylov | 00:00, June 25th 2002 |
| krylov |
)( |
| Konstantin Krylov | 13:11, June 25th 2002 |
| krylov |
)( |
| Konstantin Krylov | 15:05, June 25th 2002 |
| krylov |
Благотворительность
В принципе, в самой по себе любви к "зримо несчастным" нет ничего плохого. Равно как и в некотором умеренном утеснении "прав здоровых". Нехило же "уступить место в транспорте" какой-нибудь бабке несчастной. Другое дело, что когда та же самая бабка начинает, нависая грибом, болботать на тему "молодёжи", всякое желание ей посочувствовать сразу пропадает. А бабка наглеет, распаляется... Фрр. Вообще говоря, не надо думать, что ответом на сочувствие обычно является благодарность. Нормальной, общечеловеческой реакцией на сочувствие является желание "взлезть на шею" благодетеля. И поехать. Поэтому всякое проявление благотворительности должно сопровождаться известной техникой безопасности, на предмет защиты шеи от посягательств. В идеале (например, в "традиционных обществах") вырабатываются определённые взаимные ритуалы, где демонстративный отказ облагодетельстованной стороны от сажания на шею входит в правила игры. Типа - бабке уступают место ("так надо"), но бабка должна, скажем, сказать "спасибо", а без этого должна быть "облита презрением окружающих". То есть она должна показать, что принимает любезность именно как любезность, а не "как должное" (что является началом зла). То же относится и ко всяким "меньшинствам". Некоторые из них (не все) заслуживают сочувствия (в том числе, может быть даже и чёрные одноногие безработные лесбиянки). Но всякие благодеяния им должны а) оформляться исключительно как "снисхождение" (а не как "законное право"), и сопровождаться всякими явно произносимыми заверениями противоположной стороны в совершеннейшем почтении к благодетелям. Иначе - то, что мы и видим. "Сели на шею и поехали". )( |
| Konstantin Krylov | 17:56, June 26th 2002 |
| krylov |
"Опять двойка"
У меня родилась очередная дочка. То есть четвёртая. Похоже, Y-хромосома твёрдо решила помереть вместе с её носителем. Это есть Schicksal. Сегодня, кстати, заходила первая жена - со старшей (надо было подписать документы кое-какие). Машка вообще очаровательна, а с чёлочкой выглядит совершеннейшей лолиткой (почему-то сразу подумалось о превентивном отстреле педофилов, а также всех подозрительных на сей предмет: видимо, "отцовские инстинкты"). Любимая игрушка у ребёнка - вакомовский дигитайзер. )( |
| Konstantin Krylov | 05:40, June 27th 2002 |
| krylov |
Шахматы
С другой стороны, таково же основное положение санкхья-йоги: о пассивности познающего поле (Пуруши) и активности бессознательной Пракрити, Танцовщицы, которая, собственно, "всё и делает" (включая технические аспекты "работы сознания"). Похоже, что шахматы - "про это". )( |
| Konstantin Krylov | 18:14, June 27th 2002 |
| krylov |
Окно в Европу (геополитическое)
Но, предположим, окно стали использовать как дверь - то есть как реальный интерфейс между Россией/Европой. В таком случае "представление" придётся заменить на "волю": это именно пространство действия. Действия важного, но не основополагающе важного. Пространство вокруг двери - это, с одной стороны, "подъезд", с другой - "прихожая". Если продолжить аналогию с театром, то это "вешалка". В таком случае Петербург перестанет быть "партером с креслами" и становится именно общероссийским гардеробом. Что менее почётно, но куда более перспективно. )( |
| Konstantin Krylov | 01:59, June 29th 2002 |
| krylov |
мой, мне, для меня
Мне почему-то пришло в голову, что существует чертовская разница между выражениями "Ты мой брат" и "Ты мне брат". Первое - констатация факта: меня и г-на Х родила одна и та же женщина. Второе - выражение позиции: я считаю тебя своим братом, в том смысле, что добровольно и сознательно принимаю на себя - в одностороннем порядке! - определённые обязательства, долг, "гири". То же самое касается всех прочих случаев, когда о некотором Х можно сказать и "мой", и "мне" (мой/мне друг, мой/мне враг, мой/мне отец, моя/мне любимая). При этом "мой" тяготеет к симметричности отношений: если Х - мой друг, то и я - друг Х. Но вот задумчивое "Он мне друг... а кто я ему?" подразумевает возможную асимметрию. Ещё более сильным, чем "мне", выражением, является "для меня". Тут уже, как правило, момент "одностороннего обязательства" выражен даже с пережимом, гипертрофированно. Часто сочетается со словами, указывающими на экстраординарность статуса. Типа - "Он для меня - как отец", "она мне вроде матери". Ну и "про любовь" - "она для меня - свет в окошке". )( |
| Konstantin Krylov | 12:53, June 29th 2002 |
| krylov |
Мёртвая Смерть
Проповеди Принца-Слона. Это некий культовый персонаж, кхмерский (или ещё откуда-то из ЮВА, не запомнил) принц, который увлекался охотой, и убил 99 слонов. На последней своей охоте он убил самку с детёнышами, и перед смертью самка прокляла его. В результате он превратился в слона, который должен, будучи мужчиной, родить слонёнка. При этом у него есть матка, но нет женских органов, что делает рождение несколько проблематичным. С зачатием этого слонёнка там тоже всякие проблемы - кажется, он зачинает сам от себя, для чего он должен, предварительно возбудившись, раздавить себе яйца, дабы его семя прошло внутрь тела по какому-то там "каналу Будды". В большинстве случаев это заканчивается смертью от болевого шока. Тем не менее, иногда у него получается это сделать. Рождая слонёнка, он обычно рассекает свой живот бивнем и умирает. Слонёнок умирает без отца тоже, потому что его некому кормить. В следующем перерождении эта идиотская история повторяется, и так далее. Говорят, это будет происходить 99000 раз. В промежутках же между подобными экспириенсами Принц-Слон ведёт праведный образ жизни, и время от времени произносит разные проповеди и наставления, на которые собираются толпы народа. То, что я запомнил. 1. Длинный рассказ о современной (!) женской магии. Описывались различные обряды, используемые современными женщинами в своих целях. Вот один, совершенно безобидный - называется "кушать впечатления". Надо размешать мороженное и сгущённое молоко - руками или в миксере - до появления вязкой желтоватой смеси. Некоторые туда ещё добавляют яичный желток. Есть эту смесь ложечкой, в момент поедания вспоминая всё то хорошее, что произошло за вчерашний (именно вчерашний) день, стараясь не пропустить ничего. Этот ритуал якобы "избавляет от тысячи женских ошибок", а, проводимый систематически, увеличивает женскую привлекательность и "даёт защиту". Там ещё было много всякого такого - в частности, про то, что женщины для себя делают всякую еду, которую не дают мужчинам, и что кулинария вообще есть форма власти над тем, кто ест. 2. Рассказ о каких-то боевых искусствах - длинный, неинтересный. Запомнилось рассуждение о дыхании, в частности о том, что надо учиться выдыхать воздух как можно быстрее, поскольку "человек не может двигаться быстрее своего дыхания", а именно быстрота движений и требуется. (Что фактически неверно, но - приснилось так). 3. Проповедь о "семени латука". Совершенно не запомнил, потому что во время проповеди мучительно пытался сообразить, что такое латук (ещё один пробел в образовании). )( |
| Записи 105-128 (June 2002) | 0-34 | 35-69 | 70-104 | 105-128 | |
|
[ Krylov's Livejournal
| info
|
Add this user | Архивы Krylov |
Оглавление |
memories ] 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | |
